Обсуждение спектакля "фронтовичка". Безоценочное обсуждение спектакля

Московский Приквел к Студенческой Маске-2011. Обсуждения-3.
Dec. 1st, 2010 at 12:00 PM

Обсуждение спектакля «Дом Бернарды Альбы»(Ф.Г. Лорка), творческий центр «Театральный особнякъ» (г. Москва), режиссёр Леонид Краснов. Выдержки.

Валерий Карлович Бегунов:

• Несколько предваряющих слов. Здесь есть перекличка с «Яростью» - только там школа, а здесь дом. И ещё вы видели не совсем тот спектакль, который идёт у них дома, это немножко другая сцена, потому что там «чёрный кабинет», а здесь белое – появились тени и вас стало как будто вдвое больше, причём тени оказались цветными. Спектакль, в общем, был обогащён. И хочу сказать, это первый спектакль, где Бернарда Альба не злая. Смотришь и понимаешь, Бернарда Альба хочет править, чтобы спасти, у неё не получается, она жестка более по традиции, чем сама по себе. Ощущение такое, что этот мир не может быть жестоким только потому, что жестоки его законы … Леонид Краснов, создатель театра «Театральный особнякъ», я хочу спросить: ты именно это делал или я вхожу в противоречие с твоим анонсом?
  Леонид Краснов:
• Да, мы специально сделали эту сцену со старшей дочерью так, чтобы зритель понимал, что она – настоящая мать, так что никакого противоречия. А от зрителей будут вопросы? Это дипломный спектакль. Наше маленькое образовательное ноу-хау, то, что мы в качестве педагогов по танцу пригласили людей, которые занимаются пластическими импровизациями. Попробовать соединить подобную танцевальную структуру с серьезной драматургией, тем более, что поэтичность театра Лорки подразумевает подобный подход, мы и пытались. Делали мы спектакль 8–9 месяцев. Лет 6 назад у меня такая идея возникла - поставить спектакль в таком ключе по ирландскому классику Джону М. Сингу. Но тогда не случилось. Ведь это надо переубедить студентов. Даже на их курсе было сложно сначала с подобными танцами, потому что у некоторых есть классическое хореографическое образование от которого отстроиться сложно, но на втором курсе стало уже всё понятно - спектакль будет.
  Зритель 2:
• Было бы интересно услышать мнения актёров, их ощущения от спектакля, который они делали 8 месяцев.

• А нам интересно услышать Ваши ощущения, свои-то мы знаем.

Зритель 2:

• Эксперимент с пластикой, для вас это что-то дало?
  Актрисы:
• Сначала мы существовали отстранённо, а потом стали привыкать к такой форме существования. Когда мы привыкли к пластическому рисунку, захотелось добавить содержания. Но было и наоборот. Вот так мы и работали!
  Валерий Бегунов:
• То есть вы уходите от эпохи, национальности, просто дом, в котором проблемы.
  Актрисы:
• Да, это актуально сейчас для нашего мира, посмотрите, что творится с женщинами, сколько одиноких женщин. И вообще, столько одиноких людей – это ужасно.

Зритель 2:

• А у Вас не было идеи сделать перевес в сторону хореографии и пантомимы в ущерб тексту? Мне показалось, зачастую было достаточно движений, а текст даже и не нужен в некоторых местах.

В. Бегунов:

• На самом деле они сыграли почти в два раза короче, чем идёт в других местах, это очень ёмкий и сжатый спектакль. Но, слушая в кулуарах, мне показалось, что, поскольку зритель не обязан знать текст, который он пришёл смотреть, тут много вещей проговорено, которые важны для отношений: что касается наследства, как относятся к этой семье вокруг – иначе некоторые узлы уходят.
  Зритель 2:
• Я имею в виду диалоги эмоциональные, там, где участвовала ткань, например.
  Валерий Карлович:
• Это потому что Вы мужчина …
  Зритель 3:
• Я тоже себя мужчиной считаю - мне весь спектакль в целом понравился.
  Зритель 2:
• Мне показалось, что эмоциональный диалог в этой постановке намного ярче, чем смысловой даже.
  Валерий Карлович Бегунов:
• То, о чём вы говорите, это огромный плюс спектакля, то что пластика очень говорящая, но и утрачивать этот текст, текст Лорки тоже жалко. Если здесь убрать многие кажущиеся второстепенными вещи, уйдет и многое из того, ради чего делалась эта пластика. Пластика существует в контрасте или в диалоге с текстом здесь.
  Алёна Михайлова:
• Что касается речевой подачи. Я услышала, что люди, которые работали над оттенками речи, много читали и смотрели, сразу столько ассоциаций у меня всплыло и из классических театральных вещей и из современных, понятно, что это сделано людьми, не случайными в профессии, единственное, я не поняла, к чему была история, когда Ваша персонаж нюхает кокаин.
  Леонид Краснов:
• А она ещё и рэп читает.
  Алёна:
• Рэп мог бы быть и без кокаина
  Зритель 2:
• А по-моему кокаина должно быть больше. Интересна трансформация классических установок и вещей в современном понимании, пусть это шокирует, ломает привычную структуру, мне это понравилось. Скажите, в связи с чем возникла эта сцена, откуда она взялась?
  Леонид Краснов:
• Кокаин в это время любили многие, он может присутствовать как один из персонажей, если бы это было другое время, возможно, не было бы такой правомочности и потом для выразительности каждой из сестер, надо было искать яркие ходы, а то все в одинаковых робах, чтобы отделить героинь друг от друга. Также и тема лесбийской любви возникает.
  Валерий Бегунов:
• Много ушло знаний о том, как раньше жили. Во-первых, это абсент. Ван Гог и остальные – это всё абсент. Коноплю возделывали почти по всему континенту и голышом по ней покататься, это такой кайф, эта пыльца. И ведь действительно – им пообещали 8 лет траура. Дома у Бернарды, это её порядок, который до неё был таким ещё 200 лет. «Это моё». Какое ощущение может быть у хозяйки такого дома? Дочери невольно это на себя примеряют. Человек стоит и обнюхивает себя, и понимает, что он будет жить, что он живой, и она пробует на вкус – чем она от других отличается? А пластически это было сделано как танцевальный жест.

Зрительница:

• Очень хорошо были подобраны роли, а Вы не хотели бы попробовать вжиться в другую роль?
  Актриса (Амелия):
• Для интереса я бы всех бы.
  Леонид Краснов:
• У меня с распределением всё очень сложно: я говорю – чего хотите, то и играйте.

Зрительница2:

• А как Вы вживались в роль?

• Симбиоз «Служанок» Виктюка и Озона – по настроению это было оттуда.
• А я смотрела за людьми, которые чем-то обделены в этой жизни и которым их недостаток мешает реализоваться – с одной стороны, у них появляется обида, с другой – они очень ранимые.
  Зрительница3:
• А как относятся к этому спектаклю ваши молодые люди?
  Актрисы:
• Не у всех здесь были молодые люди … нравится.
  Смех.
  Зритель 2:
• Всё ли Вас устраивает в постановке и будут ли изменения?
  Леонид Краснов:
• Пока мне нравится, юмор появился в таких местах, где раньше не стреляло. Хотя иногда мы что то меняем.
  Инна Ваксенбург:
• У Лёни есть чему поучиться. Я прихожу к нему в театр, чтобы вспомнить о главных вещах. Во всех его актрис я влюбилась – они такие красивые на сцене, не потому что в жизни они некрасивые, а это говорит о том, что Лёня их любит безумно режиссёрской любовью, тут всё так продумано, так органично, петелька-крючочек, и эта магия театра, от которой не можешь оторваться. Вы меня втянули, это красиво, профессионально, здорово.

Зритель2:

• Постановка, которая вводит нас в дом, в семью. Было ощущение, что хочется войти, пристутствовать. Мне хотелось бы, чтобы зрелище происходило вокруг, чтобы Вы присутствовали среди нас.

Валерий Бегунов:

• Это замечательно, на этот фестиваль выбраны спектакли, которые все говорят о том, что есть единое пространство сосуществования зритель-актёр и я такой театр очень люблю.

Зритель2:

• Речь шла о другом, чтобы зритель мог заходить внутрь.

Валерий Бегунов:

• Не все зрители к этому готовы – ведь им придётся менять свою сущность…

Инна Ваксенбург:

• Вы сейчас в замечательной форме, а что дальше?

• Нам в этом плане повезло, мы продолжаем работать в этом же театре, это не даёт потерять форму, снимаемся по чуть-чуть.

Валерий Бегунов:

• На этом предлагаю обсуждение закрыть. Протестов нет?
  Аплодисменты.

Спасибо за фото postklim

На обсуждении присутствовали (фото с другого дня):

Николай Коляда (ушел, конечно, сразу; но вначале так уверенно сел за стол с критиками, что я подумал, что останется)
Лилия Немченко
Наталья Киселева
Елена Ильина
Татьяна Филатова
Евгений Иванов
Григорий Заславский
Надежда Колтышева

Большое вступительное слово Николая Коляды; все-таки последнее общее обсуждение в Доме актера - сегодня вечером критики будут обсуждать спектакли сразу по их окончании - каждый на своей площадке.

Николай Коляда:

Меня спросили: Ты счастлив?

Я ответил: Я не счастлив, но доволен. И наконец-то проект, который я придумал, начал приносить доход. Какой? Я не скажу. Но все-таки это важно!

Придумывайте и свои новые проекты!

Григорий Заславский несколько заговорщически предложил обсудить спектакль "Уроки сердца", "ведь Коляда ушел". Но модератор обсуждений - Лилия Михайловна Немченко рисекла эту инициативу на корню, ибо спектакль вне конкурса. А жаль. Шутки ради можно было бы позволить высказаться)))

Обсуждали всего два спектакля.

"Птица Феникс возвращается домой" Ярослава Пулинович
Озерский театр драмы "Наш дом"

Григорий Заславский:

Я видел и другие спектакли этого театра и знаю, что у него сильная труппа и хороший режиссер.

О вчерашнем спектакле... Когда люди вкладывают много сил в работу, но костер не разгорелся.

Тот случай, когда мне нечего сказать.

Все одно, что топить печь нефтью или ассигнациями.

Было до обидного смотреть на сцену, на этого Элтона Джона. Слава Богу, что я видел этого артиста в других спектаклях, где он играет главную роль.

Меня эта истоия совершенно не трогает, не заводит. И даже живая музыка...

Я могу и еще жестче говорить, но зачем?

Я был расстроен.

Евгений Иванов:

Хорошо, что этот спектакль показали не 13 июля, когда к нам приедет Элтон Джон. Как бы он отнесся к этому искажению его светлого образа?...

Заславский:

Наоборот. Отдали в его однополую семью ребенка.

Лилия Немченко:

Да, он был бы только рад)))

Евгений Иванов:

Этот проект был принесен в театр обольстительными варягами, которые сказали театру, что это будет бомба и так далее. Исключительно фестивальный проект.

Но спектакль не получился. Думаю, что театр видит все его недостатки. В первую очередь, это и слабость драматургического текста. Но и режиссерские просчеты.

Может быть эта истоия могла пригодиться для турфирм. Но когда речь идет о детском спектакле, то я задаюсь вопросом: чему он учит и к чему он зовет? Как здорово путешествовать, когда у тебя есть богатый папик? Или как стать звездой, не имея таланта? Это сомнительный постулат.

У нас сейчас в почете патриотизм, любовь к родине. И в конце пьесы все возвращаются домой. Это патриотично. Любовь к России.

Еще одна проблема: театр не нашел адресата, не попал в аудиторию. Заявлено, что это современная сказка для детей и взрослых. Но по результату это не для тех и не для тех.

Мне сказали, что и в родном городе совсем маленькие дети перестают смотреть его через двадцать минут, а подростки не находят для себя ничего интересного. И совсем взрослая публика ничего не находит для себя. Что там можно? Музыку, разве что, послушать.

Наш Театр драмы из любого спектакля старается сделать мюзикл. А здесь была обратная история. И я думал, как было бы хорошо, если бы они не разговаривали, а пели. Тогда, может быть, этот текст бы и проканал, уж извините за такое слово.

В "Лягушке путешественнице" и то было больше смысла, чем в этой пьесе и спектакле.

Это как придешь в гости и тебе навязчиво показывают фотографии о путешествии в Турцию месяц назад. Вот, тут было то-то, а тут - то-то. Сидишь, терпишь. Что делать?! Так было и вчера.

Не очень верьте тем, кто приходит и говорит вам. Делайте сами, творите сами. Тогда у вас лучше получится.

Татьяна Флатова:

Я стараюсь на детские и подростковые спектакли не попадать. Дети радуются этому, а мне это кажется чудовищным. Это назидательность неизбежна, но она убивает спектакль. Вчера я шла скорее на взрослый спектакль, хоть и написано, что это сказка.

Обозначено 10+, стоит такой адрес. Но кому это? Что? Для кого этот спектакль?

Эту истоию надо прорабатывать. Для меня невыстроенность спектакля - самая большая проблема. Спектакль продуманный такой, подробный, актеры в ремесле.

История сделана одной краской, нет той истории, что это не только маленький пушистый котенок, но что это и молодая кошечка, с коготками.

Очень много вставных номеров, и это действительно тянет скорее на мюзикл.

Очень много нестыковок.

Я хотела увидеть любую ситуацию. И заявка есть. Но сразу же все скатилось или там же осталось - не уровне безболзненном, славном. И все кончится хорошо, обязательно.

Великолепная эпизодическая роль - это орел. На самом деле славная работа.

Наталья Киселева:

Не хочу быть адвокатом этого спектакля, но все-таки буду. Варяги были не такие плохие, они пришли со светлой идеей и не хотели делать исключительно фестивальный спектакль.

С этой пьесой меня как раз примерил этот спектакль. Я смотрела его и в Ирбите, и в Озерске. И эта история между Феликсом и Тосей была! Быть может, вчера просто не случилось. Когда смотришь спектакль среди детей, то воспринимаешь его иначе.
...
Может быть вчера не случилось. Но для меня это был искренний спектакль. Очень жаль, что там не было детей.

От театра:

Да, наверное, спектакль со временем что-то теряет. Особенно без режиссера. Он, наверное, нашел бы петушиные слова, чтобы что-то не развалилось.

Елена Ильина:

А про что эта история? Чья история?

От театра:

Эта история про два одиноких человека. Одинокий человек ищет родственную душу.

Елена Ильина:

Она говорит, что в Москву хочу! Стать звездой! И села на хвост. Что дети поймут? Что для достижения цели нужно садиться на хвост?!

Татьяна Филатова:

А если чего-то нет в тексте, до надо дописать, доиграть.

"Икотка" Владимир Зуев
Театр "ТУРАНДОТ" (г. Москва)

Лилия Немченко:

Я смотрела спектакль в девять тридцать. Это было достаточно поздно и много прожито за весь день.

Случился единый лейтмотив и в этой пьесе, и в спектакле "... Мы все будем счастливы" по Екатерине Васильевой, хотя пьесы совершенно разные. История двойничества.

Спектакль построен в технике театра представления, и это слава Богу. Иначе был бы полный кошмар.

Вы оказались в тесном пространстве театра "Волхонки", и ваш мир в этом спектакле был тоже очень тесный, я имею в виду предметный очень насыщенный мир.

Все эти переходы между комнатами и в пространстве - это было смешно и уместно.

"Икотка" конечно сюрреалистическая история. В реальности этих вещей быть не может. И актеры играют эту навалившуюся страшную болезнь очень убедительно, в силу такого не навязчивого представления, перехода. Остается дистанция между актером и персонажем.

Спектакль может идти как антрепризная истрия, которая может срывать аплодисменты на узнаваемых местах. Но вы от этого ушли, к счастью.

Персонажи проигрывают перед нами все штампы гендерных ожиданий.

Если бы вы говорили об Андрейке и Варваре не полтора часа, а сорок пять минут, это был бы идеальный спектакль. Это крамольные слова, так нельзя говорить. Но после сороковой минуты на самом деле ничего не происходит, все карты раскрылись и все понятно, кто кого ждет, кто кого боится.

Пришел Владимир Зуев.

Но в целом я вас поздравляю. Это ведь режиссерский дебют?

И то, что вы женщина, а спектакль мужской - это здорово.

Наталья Ксиелева с этим охотно согласилась.

Вы в этом опасном обществе, тоталитарном мужском мире, чувствуете себя уверенно.

Наталья Киселева:

Это вообще такая женская месть за то, что сделали мужчины)))

С одной стороны, вся эта икотка - это дело десятое, то, откуда она появляется. Но и хотелось бы об этом подробнее.

Все эти перевертыши к финалу - это довольно скучно.

Быть может, это сюрреализм, и все это не нужно объяснять. Может.

Но то, что после всего этого с ними будет - для меня остался вопрос.

Много сюрреализма, эти обряды, заговоры. Заговор мне очень понравился, то, как он звучит.

Хвалили пьесу, эту историю, идею. Отдельные образы. Например, соединение хохла и салдофона.

Встала режиссер:

По поводу реализма. Эта работа делалась для фестиваля, весь этот сюр до конца и этот финал в финале и в финале. Хотели максимально приблизить зрителя... Женщины и мужчины смотрят этот спектакль совершенно по-разному. Мужчины думают, что эта мужская дружба теперь на всю жизнь. А женщины выходят с претензией к мужчинам: ну что же вы все так не говоритесь?!

А артисты играют с удовольствием, очень искренне. И вчера сказали, что если бы нужно было сыграть еще два спектакля, то они это сделали бы с удовольствием.

Вот и все.

Сам я - Королевич - не смог посмотреть ни один из обсуждаемых спектаклей. Так что и отраЖЖать пятый фестивальный день не буду (уж простите).

Фото: Самая Прекрасная Девушка в мире

Вопросы, которые помогут ребятам понять свое впечатление

Методика безоценочного интервью

Ребята садятся в круг и отвечают на вопросы ведущего (педагога).

1. Сначала мы активизируем чувственную память, задаем вопросы, которые позволяют воскресить первые яркие, живые воспоминания об увиденном. «Закройте глаза (по-честному): какая картинка, звук, текст всплывают у вас в памяти в первую секунду, когда произносят: «…» (название спектакля)?»

2. Потом мы освобождаем чувства и сознание зрителей от сопротивления. Мы задаем вопросы, которые позволяют им освободиться от всего негатива, накопившегося во время спектакля. Этот негатив может быть связан с субъективным состоянием ребенка, поведением зрительного зала, с особенностями самого зрелища или еще какими-то факторами. Но в любом случае удерживаемые внутри негативные реакции помешают вести продуктивный диалог об увиденном, и поэтому мы должны от них освободиться: «Где вам было скучно? Что вас откровенно раздражало?»

3. Теперь по принципу контраста мы должны дать возможность участникам разговора пережить все позитивные чувства, связанные со спектаклем. Это настроит нас на позитивную работу: «Где вы искренно смеялись? Где хотя бы улыбались?»

4. Следующий шаг – вопросы на сопереживание и идентификацию. Одна из важных функций искусства – возможность максимально ярко вместе с героями пережить то, что мы сами переживаем, хотели бы пережить или боимся пережить в реальной жизни. Из такого сопереживания вырастают и навыки самоанализа, и коммуникативный опыт, и умение создавать собственную картину мира. Поэтому мы помогаем зрителям обнаружить их истинные отношения к героям и к себе. Вопросы на глубинное переживание: «Где было ощущение, что действие захватило вас по-настоящему и до конца? Где было грустно, больно, хотелось поплакать?» Вопросы на личностную идентификацию: «За кем из героев вы чаще всего наиболее пристально следили? Были ли такие моменты, где вам было особенно радостно или страшно за них? Где вам было за них стыдно? Где вам хотелось бы помочь герою, оказаться на его месте или рядом с ним? Если бы вы могли с ним познакомиться, кем бы вы хотели его видеть: братом или сестрой, другом, старшим товарищем, бабушкой или дедушкой, тетей или дядей, кем-то еще? О чем бы вы с ним разговаривали? Как бы проводили время?»

5. Следующий блок вопросов выводит зрителей на художественно-эстетическое осознание увиденного. Он связан с обсуждением специфических художественных выразительных средств данного спектакля. Мы обращаем внимание на работу художника, композитора, драматурга, режиссера, актеров. «Если бы у спектакля не было названия – как бы вы его назвали? Если бы в спектакле не было таких-то сцен, изменилось бы что-то в вашем восприятии? Что? Если бы там была не такая, а другая музыка, цветовая гамма, декорации и т. д. – что-то изменилось бы для вас? Что?»

6. В конце беседы нужно помочь детям перейти от аналитических форм работы к синтезирующим, осознать пафос целостного произведения, художественный метод, при помощи которого оно создано, понять, к кому обращен этот спектакль. «Кому из своих близких и знакомых вы посоветовали бы посмотреть этот спектакль? Почему? И что бы вы ему при этом сказали? Кому вы не советовали бы это смотреть и почему? Хотите ли вы сами посмотреть этот спектакль еще раз? Или что-то другое этого же автора? Режиссера? С этими же исполнителями? Какого рода спектакль вы хотели бы увидеть в следующий раз?»

Роль учителя

Сам педагог при любом способе обсуждения говорит в последнюю очередь и только если его спросят; максимально односложно, чтобы ребятам хотелось самим додумывать и спорить, расспрашивать. Чтобы они начали ценить квалифицированное мнение, а не тосковали от занудства и назойливости взрослых.

Обсуждение можно считать удачным, если в конце юные театралы говорят о том, что испытали чувство радости от того, что их выслушали, что они были интересны со своими чувствами и размышлениями. А главное, у них появилось сознание: какие мы, оказывается, умные! Хорошо, если ученики признаются, что их понимание спектакля изменилось в ходе разговора. И теперь им хочется перечитать пьесу, еще раз посмотреть спектакль.

А теперь пишем!

После совместного просмотра спектакля и коллективного обсуждения предложите ребятам выразить свои впечатления в письменной форме. Помимо традиционных рецензий это могут быть: стихотворение в прозе, эссе, театральная байка или театральный анекдот, репортаж, дневник событий, реплики и диалоги, подслушанные в зрительном зале, в фойе и за кулисами, драматургический этюд на театральные темы, интервью со зрителями, актерами и режиссерами, творческий портрет актера, режиссера, проблемно-аналитическая статья и любой другой жанр, кроме фальшивого и скучного.

Сегодня методикой широко пользуются в детских театральных студиях России и нескольких профессиональных детских театрах (РАМТ, Московский детский театр теней, театр им. Пушкина, МогТЮЗ, Саратовский ТЮЗ им. Киселева, Пермский ТЮЗ, Красноярский ТЮЗ).

Безоценочное обсуждение спектакля – это инструмент, который применяется для решения двух задач. Как способ развития зрительской культуры и активизации зрительского интереса, и как способ диагностики спектакля на этапе генеральных репетиций и налаживание обратной связи театра и зрителя.

Безоценочность– термин, возникший в гуманистической психологии, это одна из частей триады К. Роджерса, где двумя другим являются принятие и конгруэнтность. Триада подразумевает принятие человеком как окружающих, так и самого себя, взаимодействие с внешним и внутренним миром в принимающей, диалогической манере.

В ЦДТ обсуждения вели заведующий литературной частью Н.А. Путинцев и сотрудник педагогической части И.М.

Сафарова. В конце 80-х они стали приглашать для проведения некоторых обсуждений воспитанницу актива театра, психолога, научного сотрудника Института рефлексивной психологии и педагогики сотворчества Т.А. Климову. Она была стажером и активным участником программ С.Ю. Степанова, сейчас профессора департамента психологии Института педагогики и психологии образования МГПУ. С.Ю. Степанов разрабатывал в это время методики групповых обсуждений личностно-значимых событий. И Т.А. Климова внесла элементы этих методик в обсуждения спектаклей ЦДТ.

В Московском ТЮЗе эту работу с 1985 года вела психолог О.И. Троицкая, выстроившая систему обсуждения спектакля на методах человекоцентрированной терапии экспрессивными искусствами Натали Роджерс. На разработку О.И. Троицкой повлияли также работы отечественных и зарубежных ученых, занимающихся проблемой «психологии чувств» (А. Маслоу, П. Якобсон). В 1986 году О.И. Троицкая стала консультантом дипломной работы студентки театроведческого факультета ГИТИСА А.Б. Никитиной (автора этого текста) «Восприятие спектаклей о своих сверстниках и современниках подростками». Дипломное исследование было построено на изучении стенограмм обсуждений спектаклей.

В основе разработок С.Ю. Степанова и О.И. Троицкой и их учеников Т.А. Климовой и А.Б. Никитиной лежали идеи гуманистической психологии о том, что не бывает плохих и хороших чувств. Чувства фиксируют реальность. Они всегда важны и ценны, и каждый человек имеет право на любые чувства.

Но важно понимать, что чувства каждого человека – это только его чувства, фиксирующие его реальность. Чувства не повод для оценки жизненных явлений и тем более эстетической реальности. Культурно оформленные и выраженные чувства – хороший повод и материал для принимающего, конгруэнтного диалога, в ходе которого могут быть зафиксированы некоторые контуры общей реальности.

Фиксируя свои первичные ощущения и чувства на основе методик Натали Роджерс, зрители актуализируют свои подлинные впечатления от художественного события и уходят от шаблонных и стереотипных суждений. Цепочка вопросов, построенная на восхождении от описания своих ощущений к фиксации точек сопереживания, а оттуда к осознанию метафор и целостного художественного образа, строится таким образом, что участники диалога не ощущают трудности при переходе от более простых этапов разговора к более сложным. Эта цепочка помогает зрителю развернуть и реконструировать свернутые в реальной жизни естественные процессы восприятия.

В рамках работы кафедры МИОО методика О.И. Троицкой, зафиксированная впервые в 1988 году в дипломной работе Никитиной, обогащенная опытом С.Ю. Степанова и Т.А. Климовой, пришла к форме семи основных вопросов:

1. На пробуждение эмоциональной памяти.
2. На легализацию и слив негативных эмоций.
3. На пробуждение позитива и баланс эмоциональной реакции.
4. На глубинное переживание и личностную идентификацию.
5. На осознание основной метафоры.
6. На осознание основного пафоса произведения.
7. На создание вторичного художественного образа.