Жан кристоф майо. Жан-Кристоф Майо: «В отношениях мужчины и женщины самое страшное — скука
БиографияРодился в 1960 г. в г. Туре (Франция). Учился танцу и игре на фортепиано в Национальной консерватории Тура (департамент Эндр и Луара) под руководством Алена Давена, затем (до 1977 г.) у Розеллы Хайтауэр в Международной школе танца в Каннах. В том же году был награжден Призом Международного юношеского конкурса в Лозанне, после чего поступил в труппу Гамбургского балета Джона Ноймайера, солистом которой являлся в течение последующих пяти лет, исполнял главные партии.
Несчастный случай заставил его оставить карьеру танцовщика. В 1983 г. вернулся в Тур, где стал хореографом и руководителем Большого театра балета Тура, впоследствии преобразованного в Национальный центр хореографии. Для этой труппы поставил свыше двадцати балетов. В 1985 г. учредил фестиваль «Le Chorégraphique».
В 1986 г. получает приглашение возобновить свой балет «Прощальная симфония» на музыку Й. Гайдна, которым в 1984 г. он сказал «последнее прости» Дж. Ноймайеру, для возрожденной тогда труппы Балет Монте-Карло. В 1987 г. ставит для этой труппы «Чудесный мандарин» Б. Бартока - балет, который ждал исключительный успех. В том же году ставит балет «Дитя и волшебство» на музыку одноименной оперы М. Равеля.
В сезоне 1992-93 гг. становится художественным советником Балета Монте-Карло, а в 1993 г. Её Королевское Высочество принцесса Ганноверская назначает его художественным руководителем. Труппа численностью пятьдесят человек под его руководством быстро прогрессировала в своем развитии и в настоящее время имеет заслуженную репутацию высокопрофессионального, творчески зрелого коллектива.
Майо - неизменно в процессе создания нового хореографического языка, ибо он хочет по-новому «перечитать» великие сюжетные балеты и продемонстрировать свой способ абстрактного хореографического мышления. Такой подход прославил его имя в мировой прессе. Он одержим развитием своей труппы. Всегда открыт для сотрудничества с другими творцами и ежегодно приглашает в Монако интересных хореографов, в то же время предоставляя возможность проявить себя на этой сцене и молодым артистам-хореографам.
Прекрасный импульс к творчеству ему дают яркие индивидуальности, которые он собирает и пестует в своей труппе, желая дать им возможность раскрыться еще ярче и проявить мастерство еще более зрелое. Это стремление привело к созданию в 2000 г. Танцевального форума Монако - фестиваля, вскоре приобретшего широкую международную известность.
Балет Монте-Карло по шесть месяцев в году проводит на гастролях, что также является следствием продуманной политики Майо. Труппа объехала практически весь мир (выступала в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Мадриде, Лиссабоне, Сеуле, Гонконге, Каире, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Брюсселе, Токио, Мехико, Пекине, Шанхае), и везде и она, и ее руководитель получили самое высокое признание.
Жан-Кристоф Майо - желанный гость в любой балетной труппе мира. Только за последние годы он поставил ряд своих знаменитых спектаклей (в том числе балеты «Ромео и Джульетта» и «Золушка») - в Большом балете Канады (Монреаль), Королевском Шведском балете (Стокгольм), Балете Эссена (Германия), Тихоокеанском северо-западном балете (США, Сиэтл), Национальном балете Кореи (Сеул), Штутгартском балете (Германия), Королевском Датском балете (Копенгаген), балете Большого театра Женевы, Американском театре балета (АБТ), труппе Балет Бежара в Лозанне.
В 2007 г. поставил в Государственном театре Висбадена оперу «Фауст» Ш. Гуно, в 2009 г. - «Норму» В. Беллини в Опере Монте-Карло. В 2007 г. поставил свой первый фильм-балет «Золушка», затем, осенью 2008 г., - фильм-балет «Сон».
В 2011 г. в балетной жизни Монако произошло очень важное событие. Объединились труппа, фестиваль и учебное заведение, а именно: Балет Монте-Карло, Танцевальный форум Монако и Академия танца им. княгини Грейс. Под патронатом Её Высочества принцессы Ганноверской и под руководством Жана-Кристофа Майо, который, таким образом, получил еще больше возможностей для воплощения своих стремлений.
В Княжестве Монако год русской культуры завершился серией новогодних "Щелкунчиков" на сцене Форума Гримальди: в балете художественного руководителя и хореографа Балета Монте-Карло Жан-Кристофа Майо ведущие партии исполнили солисты Большого театра Ольга Смирнова и Артем Овчаренко. Из Монте-Карло — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Возобновление балет
Во время постановки в Москве "Укрощения строптивой" на музыку Шостаковича (успешный балет вместе с исполнителями главных ролей отхватил несколько "Золотых масок" и через пару недель будет показан в режиме online в кинотеатрах по всему миру) хореограф Жан-Кристоф Майо пленился московскими артистами и вот уже второй раз приглашает своих любимцев в Монте-Карло. На сей раз Ольга Смирнова и Артем Овчаренко танцевали во втором акте балета "Щелкунчик-труппа", который — впервые в истории компании — попал на киноэкран: предновогоднее представление транслировали по всей Европе. Это удача не только для Балета Монте-Карло, но и для зрителей. "Щелкунчик-труппа" — единственный балет, который эта востребованная компания не вывозит на гастроли: художник Ален Лагард придумал неподъемную сценографию, в первом акте имитирующую театральное закулисье в натуральную величину (балетный класс, гримерки, костюмерные), а во втором — переносящую героев из заснеженного леса в декорации разных балетов.
Сценография точно следует сюжету: "Щелкунчик-труппа", сочиненный Жан-Кристофом Майо в самом конце 2013 года к 20-летию собственного пребывания на посту арт-директора труппы,— это веселая и остроумная сказка о новейшей истории Балета Монте-Карло (см. "Ъ" от 11 января 2014 года). Первый акт повествует о маленькой революции, совершенной Феей Дроссельмейером, которая подарила своим балетным питомцам Щелкунчика — оторву-хореографа. Под сказочным персонажем скрывается реальная принцесса Каролина, доверившая воспитанную в классических традициях труппу молодому Майо, чье азартное изобретательство встретило изрядное сопротивление у наиболее академичных солистов. Второй акт представляет собой дайджест из лучших балетов Майо: "Золушки", "La Belle" ("Спящей красавицы"), "Le Songe" ("Сна в летнюю ночь"), "Ромео и Джульетты". Здесь доминируют темы сна и разделенной любви: очкастая девочка Клара, неловкая дочь балетмейстеров из первого акта (под балетной четой хореографов-академиков подразумевается знаменитый тандем Пьер Лакотт--Гилен Тесмар), видит себя героиней всех историй и одновременно звездой труппы.
Так было два года назад, однако при возобновлении концепция — и сам спектакль — претерпели заметные изменения. Приглашение звезд Большого существенно урезало партию Анхары Баллестерос: ее Клара так и остается очкастым заморышем, не продвинувшимся дальше роли третируемой Золушки — в звездных ипостасях выступают Ольга Смирнова и ее кавалер Артем Овчаренко. Премьер Большого театра остался верен себе: безукоризненно предупредителен, нежен и академичен, ничего резкого, ничего вульгарного — воплощение балетной интеллигентности; даже в отвязно-цирковом финале, где классические па перерождаются в трюки, его превосходные по форме jete en tournant выглядят деликатными и благонравными. Зато Ольга Смирнова, петербурженка по балетному происхождению, славящаяся особой строгостью и чистотой целомудренного танца, в хореографии Майо оказалась непохожей на себя. Нет, сочное актерство с активной, почти гаерской мимикой, потребное и уместное в этом спектакле, ей по-прежнему чуждо: на прозрачном лице балерины живут только глаза. Однако ее тело совершенно избавилось от академической геометрии: робость и нега, брезгливость и боль, страх и надежда, томление и желание — все тонкости чувств трех ее персонажей можно прочесть в изгибах корпуса, в свободном ходе рук, во внезапных сменах поз, в по-западному синкопированной манере движения. Для московских солистов Жан-Кристоф Майо переработал хореографию, предоставив им полновесное романтическое адажио: в нем образцовый российский премьер поддерживал универсальную приму международного класса.
Введя в спектакль иностранных звезд, хореограф не забыл и о местных нуждах — о пополнении собственной труппы. Изрядный фрагмент первого акта — тот, в котором артисты на музыку "Серенады" Чайковского разучивают добродушную пародию на Баланчина,— Майо переработал, отдав детям из школы Балета Монте-Карло. Юнцы благополучно справились с довольно сложным текстом и координацией, даром что девочки по подростковому обыкновению были чуть не на голову выше мальчиков-сверстников.
Но две потери, понесенные труппой со времени премьеры двухгодичной давности, оказались невосполнимыми. Ушла на пенсию Бернис Коппьетерс, прима и муза хореографа Майо, балерина с неподражаемой пластикой и покоряющей харизмой. Марианна Барабас, заменившая ее в роли Феи Дроссельмейера, высокая белокурая женщина с сильными красивыми ногами и резковатыми руками, посильно имитирует жесты предшественницы, но нет в ней ни обольстительно-властной аристократичности, ни телесного всемогущества, ни надмирного совершенства, ни человеческого юмора прототипа. Вторая утрата — собственно Щелкунчик. Первый исполнитель партии — извергающий бешеную энергию крошечный Йерун Вербрюгген — подался в хореографы и уволился из труппы. Роль получил премьер Стефан Бургон, сангвинический танцовщик, который в любой роли — от Фауста до Зигфрида — демонстрирует лишь бесхитростное довольство собой. В результате главный герой спектакля из вдохновенного неврастеника, у которого приступы самоуверенного воодушевления сменяются коликами неверия в себя, превратился в веселого и беззаботного клоуна, теребящего окружающих без всякого ущерба для душевного здоровья.
Но эти огорчительные перемены заметны лишь тем, кто влюбился в "Щелкунчик-труппу" на спектаклях двухгодичной давности. Теперешнее возобновление, разнесенное трансляцией на всю Европу, зрителей явно не разочаровало: спектакль по-прежнему ярок, остроумен и трогателен. Просто в нем сместились акценты: вместо принцессы и хореографа на первый план вышла труппа. Впрочем, в полном соответствии с названием балета.
© ИТАР-ТАСС/ Михаил Джапаридзе
«Жан-Кристоф Майо сплетает жизнь свою из противоположностей», – эти слова Ролеллы Хайтауэр как нельзя лучше отражают сущность искусства французского хореографа. Его нельзя однозначно назвать ни классиком, ни авангардистом – более того, в его творчестве эти направления отнюдь не противостоят и тем более не исключают друг друга.
Жан-Кристо Майо родился в Туре в 1960 году. В Национальной консерватории Турского региона он обучался не только хореографическому искусству, но и фортепианной игре, а затем в Каннах учился в Международной школе танца, где наставницей его была Розелла Хайтауэр.
Свою сценическую карьеру Жан-Кристоф начал как танцовщик. В 1977 году в этом качестве он участвовал в юношеском конкурсе, проходившем в Лозанне, и удостоился первого приза. Талантливого молодого танцовщика пригласил в свою труппу Дж. Ноймайер, и в Гамбургском балете он пять лет исполнял сольные партии… увы, столь блестяще начавшаяся карьера внезапно прерывается: Жан-Кристоф получил травму, и о выступлениях пришлось забыть… Но он открывает для себя другой путь – деятельность балетмейстера.
Жан-Кристоф Майо возвращается на родину, где возглавляет Большой театр балета Тура, в этом качестве он поставил более двух десятков спектаклей, учреждение в 1985 году хореографического фестиваля Le Chor?graphique в Монако тоже является его заслугой. В 1987 году хореограф ставит для Балета Монте-Карло балет «Чудесный мандарин» на музыку – успех был огромен, и сотрудничество продолжилось несколько лет спустя: в 1992 году Ж.-К. Майо становится творческим консультантом этой труппы, а годом позже принцесса Ганноверская назначает его художественным руководителем.
Возглавив Балет Монте-Карло, Жан-Кристоф Майо начинает знакомить публику с постановками балетмейстеров-авангардистов того времени: Уильяма Форсайта, Начо Дуато, создает он и собственные постановки. Поначалу его новаторство не встретило понимания– случалось, что количество зрителей в зале не превышало двадцати человек – но постепенно новое искусство было оценено по достоинству. Способствовало этому и повышение художественного уровня труппы, которую балетмейстер вывел на новый виток развития. Он находил яркие индивидуальности среди артистов и каждому давал возможность максимально раскрыть свой талант.
За годы работы в Балете Монте-Карло Жан-Кристоф Майо создал более 60 постановок, среди которых были и небольшие номера, и крупные балеты: «Черные чудовища», «Родимый дом», «К земле обетованной», «Танец мужчин», « К другому берегу», «Око за око» и другие. Ставил балетмейстер и классические произведения – но трактовка их всегда становился неожиданной. Так произошло, например, с балетом П. И. Чайковского «Щелкунчик», который Ж.-К. Майо поставил под названием «Щелкунчик в цирке». Мотива Рождества здесь нет: героиня засыпает, читая книгу, а ее сон – это цирковое представление, распорядителями в котором выступают господин Дроссель и госпожа Майер (так причудливо решен образ Дроссельмайера). Балет сочетается с элементами циркового искусства, а сама Мари, мечтающая стать балериной, «примеряет» на себя образы классического балета: Спящая красавица, Золушка – а танцевать ее учит Щелкунчик, в костюме которого ярко подчеркнуто мужское начало. Столь же нетрадиционной оказывается трактовка балета «Ромео и Джульетта»: не вражда семей приводит к гибели юных героев, а ослепляющая любовь, ведущая к самоуничтожению.
В другом балете на музыку С. С. Прокофьева – «Золушка» – в сюжет тоже внесены некоторые новые черты в сюжет: Фея, в которой героиня узнает свою умершую мать, сопровождает героиню на всем ее пути. Переосмыслил хореограф и другой классический балет П. И. Чайковского – « », представив его под названием «Озеро»: в центре внимания оказывается не принц Зигфрид и не Одетта, а Злой гений, роль которого отдана женщине.
В 2000 году балетмейстер организовал Танцевальный форму в Монако. В рамках этого международного фестиваля, призванного представить все многообразие хореографического искусства, прошли не только спектакли, но и семинары, конференции, выставки. Позднее – в 2001 году – Танцевальный форум был объединен с Академией классического танца имени принцессы Грейс, и возглавил эту структуру Ж.-К. Майо. Двумя годами раньше хореограф выступил в качестве координатора программы, посвященной 100-летнему юбилею «Русских сезонов». Аудитория этого мероприятия, проведенного в Монако, превышала 60 000 человек, а выступили там более 50 балетных трупп из разных стран.
Одна из главных черт Жана-Кристофа Майо – это открытость, готовность к обмену опытом. Он внимательно следит за творчеством различных артистов, охотно сотрудничает с балетмейстерами, которые работают в других жанрах, проявил себя не только как хореограф, но и как продюсер оперных спектаклей: «Фауст» в Штаатстеатре в Винсбадене и «Норма» в оперном театре в Монте-Карло в 2007 году.
Сотрудничал Ж.-К. Майо и с российскими артистами. В 2014 году он поставил на сцене Большого театра балет «Укрощение строптивой» на музыку 25 произведений Д. Д. Шостаковича: польки, романсы, фрагменты из музыки к фильмам «Овод», «Встречный», «Гамлет», фрагменты из «Москва-Черемушки», из симфонических произведений. По словам балетмейстера, музыку этого композитора он выбрал, увидев в его личности сходство с главной героиней шекспировской комедии: и Д. Д. Шостакович, и Катарина были не такими, какими их хотели видеть окружающие. Балет может показаться «сочетанием несочетаемого» – так, в начале спектакля балерины в черных пачках катают кавалеров по полу, и этой разнузданной сцене контрастирует классический танец «правильной девушки» Бьянки – но именно такие приемы обрисовывают характеры шекспировских героев.
Жан-Кристоф Майо удостоен множества наград: Орден искусств и изящной словесности, Орден Почетного легиона, Орден святого Карла, Орден Княжества Монако за заслуги в области культуры, премии Benois de la Danse и Dansa Valencia. Созданные им балеты вошли в репертуар различных трупп в Германии, Швеции, Канаде, России, Корее, США.
Музыкальные Сезоны
Название: Сновидение (Сон в летнюю ночь, Сон) (Жан Кристоф Майо)
Оригинальное название: Le Songe (Jean Christophe Maillot)
Год выпуска: 2009
Жанр: Балет, модерн, комедия
Выпущено: Монако, Франция, Япония, Les Ballets de Monte-Carlo, Europe Images/M, NHK
Режиссер: Жан-Кристоф Майо (Jean Christophe Maillot)
Исполнитель: Бернис Коппьетерс (Титания), Джероен Вербругген (Пак), Джером Маршан (Оберон), Гаэтан Марлотти (Ткач), Крис Роеланд (Жестянщик)
Инфо: Княжество Монако, 20-я годовщина создания балетов, постановка Жан-Кристоф Майо и истинно французский дух: баловство, чувственность, эротика - всё для прелести души!! (комментарий к балету пользователя трекера kinozal.tv - "aneta21")
Премьера балета "Сновидение (Сон в летнюю ночь, Сон)" состоялась в Монте-Карло (Grimaldi Forum) 27 декабря 2005 года, по сюжету комедии У. Шекспира "Сон в летнюю ночь". Спектаклем, поставленным для 26 танцоров была отмечена 20-я годовщина создания балетов в княжестве Монте-Карло.
Жан-Кристоф Майо работает во главе балетной компании Монте-Карло с 1986 года. Данный спектакль наиболее характерен для творчества Жана-Кристофа Майо: балет несет в себе нынешнюю фантастику, сочетаемую с деталями комикса и поэзии. Сценография и костюмы играют важную роль в спектакле, акцентируя фантастическое, балансируя на границе мечты под призрачным светом полной луны. Комическое действие двухактного балета разворачивается на темной, свободной сцене, где главный элемент декораций – гигантская абстрактная композиция из белой вуали: как фантастическое облако, она таинственно парит над сценой, причудливо меняя свою форму и световую окраску. Действие развивается параллельно на двух уровнях – на сцене и над ней, в ее темной глубине, где высвечиваются только фигуры персонажей, в результате чего они как бы парят в пространстве, иногда даже внутри «вуалевого облака». Многожанровый спектакль, искусно сотканный из танцевальных миниатюр, театральных скетчей, экспрессивной пантомимы и цирковой клоунады, увлекательно и убедительно рассказывает волшебную историю с участием сказочных и мифологических персонажей. Можно было ожидать, что хореограф станет обильно цитировать одноименный балет Джона Ноймайера, в труппе которого Жан-Кристоф отработал много лет. Однако он пошел по своему пути.
Как сказал Ж.-К.Майо, «балету нужна новая кровь», поэтому в «Сне» звучит не только музыка Ф.Мендельсона, но также электроакустическая композиция аргентинца Даниэля Теруджи и музыка Бернара Майо, брата хореографа. Танцы на пуантах здесь – редкая привилегия, дарованная лишь избранным балеринам. Основная же масса персонажей вовлечена в шумный, акробатичный бурлеск, составленный из веселых шуток, откровенного баловства, пылкой чувственности, фривольной эротики. Хореограф тонко почувствовал и отразил в своем балете шутливую веселость, наивное простодушие и неосознанные стремления героев. Балет одновременно меткий, серьезный, сочный. Он живой, сверкающий и настолько изобретательный, что зрителю невозможно скучать ни одной секунды.
Музыка: Феликс Мендельсон (Felix Mendelssohn), Даниэль Теруджи (Daniel Teruggi), Бернар Майо (Bertrand Maillot)
Помощник режиссера: Nicolas Lormeau
Дирижер: Николя Брошо (Nicolas Brochot)
Оркестр: Филармонический оркестр Монте-Карло (Monte-Carlo Philharmonic Orchestra)
Хореограф: Жан Кристоф Майо (Jean Christophe Maillot)
Сценография: Эрнест Пиньон-Эрнест (Ernest Pignon-Ernest
Костюмы: Филипп Гийотель (Philippe Decoufle) (Сотрудник - Cirque du Soleil)
Свет: Dominique Drillot
Нью-Йорк, 2017
Фотографии Нины Аловерт.
26 июля на сцене Линкольн-центра в Нью Йорке состоялась премьера балета Государственного академического Большого театра России “Укрощение строптивой” в постановке хореографа Жан-Кристофа Майо. О процессе создания спектакля, о выборе танцоров и создании музыки, об особенностях работы над балетом и своем уникальном подходе к артистам увлекательно, по-французски элегантно и с легкой перчинкой юмора рассказывает Жан-Кристоф Майо на пресс-конференции перед Премьерой спектакля.
“Укрощение строптивой”, финальная сцена. Нью-Йорк, 2017
Жан-Кристоф Майо: Я не особо люблю говорить о балете, так как балет нужно смотреть. Для меня всегда самое главное – это потрясающий опыт создания спектакля. До того, как я стал работать с “Большим театром”, я более 25 лет не делал постановок с другими труппами, кроме своей. И конечно, я был весьма впечатлен, как, наверно, любой хореограф, который сталкивается с компанией высшего уровня. Есть две причины почему я решил ставить “Укрощение строптивой” именно в Большом театре.
Жан-Кристоф Майо: Я не особо люблю говорить о балете, так как балет нужно смотреть
Когда вы не знаете культуру народа, вы в своих суждениях начинаете использовать клише. Примерно так: французы едят камамбер и багет. (Смеётся). Возможно я не прав, ведь я не так уж хорошо знаю Россию и русских, но…:
Во-первых, мне всегда казалось, что мальчики в Большом театре все такие суровые настоящие мужчины, а все девочки просто красавицы… Так что для меня Большой театр был достаточно очевидным выбором для постановки именно этого спектакля.
А вторая и очень важная причина в том, что я более 20 лет отработал с танцовщицей, которую очень люблю – Бернис Коппьетерс. Когда ей было 22 года, я пообщал ей, что когда-нибудь я поставлю “Укрощение строптивой” для нее, ведь она и есть этот образ. Вместе с ней мы поставили 45 балетов, и однажды она пришла ко мне и сказала: “Все, я прекращаю”. И как раз в этот момент мне предложили сделать постановку в “Большом театре”. Я сказал ей, что сделаю это для нее, потому что она будет моей ассистенткой. Таким образом, я буду ставить балет с ней. И вот мы сидим: Лантратов (Владислав Лантратов, исполнитель роли Петруччо, прим. ред), Катя, Майо и Коппетьерс. И мы занимались хореографией в отеле очень долго, разговаривали, общались.
В процессе постановки я много узнал нового о русском балете и русских. Я не могу говорить обо всех танцовщиках, только о тех, с кем я работал в Большом театре. Они совершенно другие. И процесс работы совершенно другой.
Когда мы начинали, все было нестабильно. Но должен признать, что состав, с которым я работал – это самые люксовые, высококлассные 25 танцоров театра. Я открыл для себя, что русские танцоры очень восприимчивы. Я думал, что они довольно закрытые, а они оказались восприимчивыми, и это очень трогательно. Они никогда не покажут тебе, что страдают, но это нужно понять. Они столько тебе отдают! Они очень глубокие личности. До этой постановки я думал, что они любят конфликты и специально стараются их создать, а я француз и конфликты не люблю, я избегаю конфликтов. Но, оказалось, это не так, и я открыл для себя потрясающих глубоких людей и приобрел замечательных друзей.
Важным было и то, что одной из особенностей танцоров Большого театра является их умение чувствовать театр. Работать с ними – нечто особенное, они очень щедрые, но работают совершенно иначе, по-другому, иногда это нелегко. Это примерно так же, как пытаться объяснить что-то человеку, с которым вы говорите на разных языках, и у тебя не хватает точных слов, которыми можно передать то, что чувствуешь и хочешь сказать. Но чем дольше на сцене этот балет, тем лучше мы с артистами понимаем друг друга, тем лучше они чувствуют, чего именно мне хотелось достичь в этом спектакле.
В 2011 году я стал присматриваться к артистам Большого театра, когда приезжал на концерт Беноа. Затем, когда я ставил свое “Лебединое озеро”, ко мне пришла сумасшедшая идея. За три дня до выступления я решил представить “Лебединое озеро” в интересном варианте. Первый акт в исполнении моей труппы с моей хореографией, второй, мистический акт должен был быть исполнен артистами “Большого театра” в традиционном ключе, а третий должен был стать чем-то сумасшедшим. Пуристы были совершенно шокированы, но мне это очень нравилось. Мне это дало возможность посмотреть на всех танцоров поближе.
Жан-Кристоф Майо: Но чем дольше на сцене этот балет, тем лучше мы с артистами понимаем друг друга, тем лучше они чувствуют, чего именно мне хотелось достичь в этом спектакле
Тогда-то я понял, что с Катериной (Екатерина Крысанова, исп. роли Катарины в балете “Укрощение строптивой”, прим. ред) будет тяжело, жестко. Она все время жаловалась на что-то, то свет не так стоял, то еще что-нибудь. Вот я и подумал, что с ней общаться вообще не стоит.
Потом у меня ушло два года на то, чтобы немножко узнать артистов поближе, но даже спустя это время, я все еще не знал, кто что будет танцевать. Потому что “Большой театр” – действительно большой, там более 200 танцоров, кого-то я и по сей день не знаю. Только в январе 2013 года мы начали работать над постановкой. Работали на протяжении 7 недель, потом два месяца перерыва и еще 6 недель работы. Между работой я еще приезжал в “Большой”, чтобы хотя бы пересечься с артистами взглядом, чтобы узнать друг друга получше.
Для меня ставить балет с танцорами – это то же самое, что сходить на ужин с людьми. Иногда за ужином встречаешь новых людей, но нужно твердо знать, что за столом не будет никого, кто может испортить тебе вечер. Нужно убедиться, что даже если они не знакомы, у них все равно есть что-то общее. А когда есть общее между людьми, обязательно все получится.
А сейчас хочу рассказать вам небольшую историю о том, как Катя получила главную роль. Когда я уже поехал в Москву ставить «Укрощение строптивой», я ничего ещё не решил об образе главной героини спектакля, единственное что было точно, – она будет рыжая и в зеленом платье, и что с ней будет сложно. (Смеётся)
Жан-Кристоф Майо: Уезжая в Большой, я ничего ещё не решил насчет образа главной героини спектакля, кроме того, что она будет рыжая и в зеленом платье, и что с ней будет сложно.
В первый репетиционный состав танцоров балета я Катю не взял. В Большом все занятые, возможно, она на тот момент танцевала какие-то другие большие роли, не помню. Но однажды ко мне подошла эта миниатюрная девочка и сказала, что хочет пройти у меня прослушивание. Я ответил, почему бы и нет. В конце концов, это очень трогательно, когда танцор к тебе сам подходит. На следующий день она пришла на прослушивание, не зная всего того, что я рассказал вам до этого. И вот она приходит: рыжая, в зеленой рубашке, с зелеными ресницами. Я решил, что это знак, за которым нужно следовать. Возможно, у меня свое видение, но мне нравится быть “изнасилованным” артистами, когда актеры “берут меня штурмом”. Я считаю, что невозможно быть хореографом, если ты закуклен в своем мире, а артисты у тебя остаются в стороне.
Я считаю, что хорошую хореографию невозможно создать без особой эмоциональной связи с танцорами. Казалось бы, если заменить артиста, хореография не изменится. Но для меня замена артиста может привести к тому, что хореография попросту исчезнет, не сможет существовать в другом исполнении. Принято считать, что роль открывает в человеке новые грани, о которых он раньше не подозревал. На мой взгляд, можно создать такие условия, в которых танцоры почувствуют себя достаточно комфортно и покажут больше, чем то, на что они были способны раньше. Но в человеке можно раскрыть лишь то, чему он сам захочет помочь проявиться. И я могу создавать такие условия. Я люблю работать в радостной обстановке, ненавижу страдания и не думаю, что они нужны.
Я думаю, Катя в “Укрощении строптивой” раскрылась более нежной и хрупкой девушкой, чем она сама себя считает. И Влад тоже.
Часто “Укрощение строптивой” ставят, как историю мачо. И мы никогда не узнаем, как к этому относился сам Шекспир. Но для меня очевидно, что это история двух исключительных людей, которые рядом с собой не приемлют заурядного партнера – “середняка”. Но главной идеей этой пьесы является любовь и возможность найти любовь для каждого человека. Каждый может найти свою пару, свою половинку, даже уродливый, плут или неблагополучный человек, и никого нельзя судить за выбор. Вот о чем для меня пьеса.
Жан-Кристоф Майо: Самое сложное говорить об искренности сюжета, о ясности результата, это можно обсуждать бесконечно, это субъективно, но я считаю, что есть что-то свежее в нашем балете и что-то, что напрямую проникает в сердца людей.
Я люблю работать над хореографией в балете, но не меньше я люблю работать над историей. На мое решение постановки “Укрощение строптивой” повлияло празднование 450 летия Шекспира. Я очень волновался перед показом “Укрощения строптивой” в Лондоне. Во-первых, это родина Шекспира. Во-вторых, хореографию воспринимают в каждой стране по-разному.
Самое сложное говорить об искренности сюжета, о ясности результата, это можно обсуждать бесконечно, это субъективно, но я считаю, что есть что-то свежее в нашем балете и что-то, что напрямую проникает в сердца людей. Не знаю, скромно ли так говорить, но это некая непосредственность. Показ в Лондоне прошёл с успехом, публика его хорошо приняла.
Меня всегда больше интересует зритель, который мало что понимает в танце. Потому что людей, которые разбираются в балете, не так много в зале – на каждом спектакле от силы сотня, если вам повезёт.
Сегодня мы можем использовать классическую балетную хореографию в абстрактных декорациях, рождая некую шуточную, ироничную постановку. Сила музыки и танцоры захватывают зрителя и подсознательно, языком тела, напоминают вам о важных вещах, о которых мы все знаем. Это чудесная химия, которую сложно объяснить.
Работая над новым балетом, я всегда вдохновляюсь артистами, поскольку они воплощают для меня те образы, которые я хотел бы видеть на сцене.
Решив работать с Большим, я решил использовать музыку Дмитрия Шостаковича для постановки, так как я знал, это будет близким для артистов по духу. Мне кажется, я прослушал все существующие записи Шостаковича. Музыка для меня – это высочайшее искусство. Мне кажется, ничто не вызывает больше эмоций, чем музыка.
Первое, что я сделал еще до постановки хореографии, это собрал музыкальную композицию спектакля, партитуру. На бумаге это выглядит довольно странно, сумбурно. Но я уверен, что ценность и богатство музыки Шестаковича в том, что он – один из тех композиторов, которые способны работать на совершенно разных уровнях. Будучи музыкантом сам, я понимал, что смогу скомбинировать его музыку так, чтобы она звучала будто специально написанная для этого балета. При этом я использовал очень много музыки, которую он писал для кино.
Жан-Кристоф Майо: Я не могу сидеть у себя в комнате и придумывать хореографию. Я должен быть в зале вместе с танцорами и музыкой, иначе не смогу придумать и шага.
Я не могу сидеть у себя в комнате и придумывать хореографию. Я должен быть в зале вместе с танцорами и музыкой, иначе не смогу придумать и шага. Музыка вызывает у меня эмоции и вдохновение. Работая над постановкой, я пытался соединить музыкальные произведения одно за другим, естественно, придерживаясь формальных канонов оркестра, структуры композиции и сохраняя эмоциональный баланс на протяжении всего произведения.
Иногда мне приходилось забывать о значении музыки для русских. Я знаю, что Шостакович – русский, но прежде всего, он композитор. Поэтому и француз может слушать музыку Шостаковича, не оценивая значения и смысла, который в нее заложен. В какой-то момент у меня даже возникли сомнения. Когда я использовал музыку симфонии, мне объясняли, что для русской культуры значит эта музыка и что с ней нельзя играть. Но вместо того, чтобы говорить о войне, я говорил о любви в музыке. Я уважаю музыку, я не люблю провокации.
Я чувствовал себя уверенно в том, что я делал. Я пришел к дирижеру и дал ему свой план. Он держал его три дня и вернул мне со словами: “Это именно то, что я мечтал когда-нибудь дирижировать”.
Я сказал, что ж, тогда давайте сделаем хорошую работу. И я думаю, это сработало и у нас получилось.
Жан-Кристоф Майо: Иногда мне приходилось забывать о значении музыки для русских. Шостакович – русский, но прежде всего, он композитор. Поэтому и француз может слушать музыку Шостаковича, не оценивая значения и смысла, который в нее заложен.
