Художественный мир Бориса Виана «Пена дней. Художественный мир Бориса Виана «Пена дней Пена дней содержание

Борис Виан

Пена дней

Посвящается Мишель

Предисловие

В этой жизни очень важно судить обо всем a priori. В самом деле, толпа легко впадает в заблуждение, а отдельные особи - никогда. Не воспринимайте сказанное как руководство к действию: живите по наитию. Ведь самое главное - это любовь, любовь во всех ее проявлениях, любовь к красивым девушкам, а еще - музыка, музыка Нового Орлеана, музыка Дюка Эллингтона. Все остальное несущественно, все остальное уродливо, и доказательством тому служит история, которую я собираюсь вам рассказать. История эта совершенно реальная, потому что я выдумал ее от начала до конца. Я просто спроецировал действительность под углом, отличным от прямого, на предметную плоскость нерегулярной волнообразной структуры с элементами дисторсии в условиях нагретой среды. Более строгого метода для написания историй в природе не существует.

Колен завершал свой утренний туалет. Он вышел из ванной, обмотавшись большим мохнатым полотенцем, из которого торчали только ноги и обнаженный торс. Взяв со стеклянной полочки пульверизатор, он побрызгал себе на волосы ароматным летучим маслом. Янтарный гребень с легкостью разделил шелковистую копну на аккуратные оранжевые пряди, между которыми образовались борозды, подобные тем, что юный пахарь, вооружившись вилкой, прокладывает на гладкой сладкой поверхности абрикосового желе. Водрузив гребень на место, Колен вооружился щипчиками для ногтей и подрезал в уголках на манер челки кожицу век. По его мнению, это придавало взгляду особую выразительность. Подобную процедуру ему приходилось проделывать довольно часто, поскольку веки отрастали с неимоверной быстротой. Покончив с веками, Колен включил лампочку над увеличительным зеркалом, чтобы проверить состояние своего кожного покрова. Несколько угрей у крыльев носа нагло бросились ему в глаза, но, увидев свое отражение, в ужасе юркнули под кожу.

Довольный Колен выключил лампочку. Сняв с бедер полотенце, он принялся промокать последние капли влаги между пальцами ног. В зеркале напротив возник его блондинистый лик, и нельзя было не заметить, что Колен удивительно похож на Слима из Hollywood Canteen. Круглая голова, маленькие ушки, прямой нос, золотистая кожа. Колен часто улыбался своей блаженной младенческой улыбкой, и в такие минуты на его подбородке возникала маленькая складка. Он был высок, худощав, длинноног и ужасно мил. Имя Колен вполне ему подходило. Он был ласков с девушками и беззаботно-весел с друзьями. Он вообще всегда был бодр, если, конечно, не спал.

Колен проткнул пальцем дно ванны, и вода сразу же устремилась в это отверстие. Пол, выложенный светло-желтой керамической плиткой, имел необходимый наклон, и, стекая по желобу, вода лилась, как полагал наш герой, прямо на письменный стол нижнего соседа. Колен не подозревал, что совсем недавно сосед тайно переставил свой стол в другой конец комнаты, и, таким образом, вода теперь стекала на буфет с вермишелью.

Колен сунул ноги в тапочки из кожи летучей мыши и облачился в элегантный домашний костюм - вельветовые брюки с лампасами бутылочного цвета и атласную ореховую куртку. Он повесил полотенце сушиться, а коврик перекинул через край ванны и густо посыпал крупной солью, чтобы та впитала всю его влагу. Коврик тут же распустил слюни и покрылся гроздьями крошечных мыльных пузыриков.

Колен вышел из ванной и направился на кухню, чтобы проконтролировать финальный этап готовки. По понедельникам он всегда ужинал в компании Шика, жившего неподалеку. Несмотря на то что до понедельника еще оставалось целых два дня, Колену не терпелось увидеть друга и попотчевать изысканными блюдами, которые разработал и воплотил вдохновенный Николя, новый повар Колена. Шик и Колен имели много общего. Они оба были двадцатидвухлетними холостяками, им нравились одни и те же книги, только вот денег у Шика было поменьше. Колен был достаточно богат, чтобы жить в свое удовольствие и не работать на других, а Шик был вынужден каждую неделю навещать своего дядюшку в министерстве и занимать у него деньги. Скромное жалованье инженера не позволяло Шику жить так же, как рабочие, которыми он, по идее, должен был командовать. А управлять людьми, которые одеваются и питаются лучше, чем вы, прямо скажем, непросто. Колен помогал ему чем мог и часто приглашал на ужин. Шик, однако, был горд и старался гостеприимством друга не злоупотреблять, чтобы никто не знал, сколь живое участие Колен принимает в его судьбе.

В кухню вел светлый, застекленный с двух сторон коридор, с каждой стороны коего сияло по солнышку, потому что Колен любил свет. Повсюду сверкали до блеска начищенные латунные краны. Солнечные лучи, бесконечно отражаясь, создавали поистине феерическую картину. Кухонные мыши любили танцевать под звуки этих лучей, бьющих в краны раковины, и бегать наперегонки с солнечными зайчиками, которые в конце концов рассыпались по полу, словно желтые ртутные шарики. Колен мимоходом погладил грациозную серую мышь с блестящей шкуркой и очень длинными черными усами. Повар хорошо их кормил, но не раскармливал. Днем мыши вели себя скромно и тихонько игрались в коридоре.

Колен открыл эмалированную дверь кухни. Повар Николя внимательно наблюдал за показаниями приборов. Он сидел за светло-желтым эмалированным пультом управления. Многочисленные индикаторы отображали состояние кулинарных агрегатов, стоявших вдоль стен. Стрелка электроплиты, запрограммированной на зажаривание индейки, нервно подрагивала между «почти готово» и «готово». Птицу вот-вот нужно было вынимать. Николя надавил на зеленую кнопку, и сенсорный щуп пришел в движение. Он с легкостью вошел в индюшку как раз в тот момент, когда индикаторная стрелка застыла на отметке «готово». Быстрым движением Николя обесточил печь и включил подогреватель тарелок.

Вкусно будет? - спросил Колен.

Можете не сомневаться, месье, - заверил его Николя, - индюшка была оптимального калибра.

А на закуску что?

Увы… - вздохнул Николя, - на этот раз я ничего не изобрел, а совершил чистейшей воды плагиат. Я позаимствовал идею у Гуффе.

Да лучшего образца для подражания и быть не может! - воскликнул Колен. - Какой же фрагмент его творения вы воплотили в жизнь?

Я обратился к странице 638 его «Поваренной книги». Я позволю себе, месье, зачитать вам этот рецепт.

Колен присел на табурет, обитый пористым каучуком, поверх которого был натянут промасленный шелк в тон стен, и Николя начал читать:

- «Запеките паштет в тесте, как положено для приготовления горячих закусок. Разделайте крупного угря и нарежьте его ломтями толщиной в три сантиметра. Переложите куски рыбы в кастрюлю, добавьте белого вина, соли, перца, нарезанного лука, несколько веточек петрушки, тмина, лаврового листа и один зубчик чеснока…» Зубчик, правда, вышел не слишком острый, - мимоходом заметил Николя, - точильный камень подкачал.

Я велю купить новый, - сказал Колен.

Николя продолжал:

- «…Варите с полчаса. Затем переложите угря на противень, а сами процедите бульон сквозь шелковое сито, добавьте немного темного соуса и томите на медленном огне, пока масса не загустеет. Пропустите соус сквозь волосяное сито, залейте им рыбу и кипятите две минуты. Разложите куски угря на паштете, вокруг паштета выложите ряд жареных шампиньонов, воткните в середину букет из карповых молок, еще раз залейте соусом».

Прекрасно, - одобрил Колен. - Думаю, что это доставит Шику удовольствие.

Я не имею чести знать господина Шика, - торжественно произнес Николя, - но, если ему не понравится, в следующий раз я приготовлю что-нибудь другое. Таким образом, я получу возможность исследовать с высокой степенью точности весь спектр его вкусовых пристрастий.

Вы правы, - согласился Колен. - Но сейчас я вынужден покинуть вас, Николя, я намереваюсь заняться столом.

Он пошел по другому коридору, мимо кладовых, и попал в столовую, служившую также и гостиной. Ее мягкий бледно-голубой ковер и бежевато-розовые стены призваны были служить отдохновением для глаз.

В этой комнате размером приблизительно четыре на пять метров было всегда много света. Он струился потоками из двух больших продолговатых окон, выходивших на бульвар Луи Армстронга. Стекла легко раздвигались, и тогда в комнату проникали весенние ароматы, если, конечно, за окном действительно была весна. В противоположном углу комнаты стоял дубовый стол. По двум его сторонам располагались скамьи, по двум другим - дубовые стулья с подушечками из синего сафьяна на сиденьях. Кроме того, в комнате находился длинный низкий шкафчик, где хранились диски и новейшего образца проигрыватель. Другой шкафчик, идентичный первому, содержал в себе рогатки, тарелки, стаканы и прочие необходимые атрибуты светского ужина.

Борис Виан

Пена дней

Колен заканчивал свой туалет. Выйдя из ванны, он завернулся в широкую махровую простыню, оставив обнаженными только ноги да торс. Он взял со стеклянной полочки пульверизатор и оросил летучим ароматным маслом свои светлые волосы. Янтарный гребень разделил его шелковистую шевелюру на тонкие оранжевые пряди, напоминающие борозды, которые вилкой прокладывает веселый пахарь на блюдце с абрикосовым конфитюром. Отложив гребень, Колен вооружился щипчиками для ногтей и косо подстриг края своих матовых век, чтобы придать взгляду таинственность. Ему часто приходилось это делать - веки быстро отрастали. Колен включил лампочку увеличительного зеркала и придвинулся к нему, чтобы проверить состояние своего эпидермиса. У крыльев носа притаилось несколько угрей. Сильно укрупненные, они поразились своему уродству и тут же юркнули обратно под кожу. Колен с облегчением погасил лампочку. Он размотал простыню, стягивающую ему бедра, и кончиком ее принялся удалять последние капельки воды между пальцами ног. Его отражение в зеркале показалось ему на кого-то удивительно похоже - ну, конечно же, на того блондина, который играет роль Слима в Hollywood Canteen{1}. Круглая голова, маленькие уши, прямой нос, золотистая кожа. Он так часто улыбался младенческой улыбкой, что на подбородке у него не могла не появиться ямочка. Он был довольно высокий, стройный, длинноногий и вообще очень милый. Имя Колен ему, пожалуй, подходило{2}. С девчонками он говорил ласково, а с парнями - весело. Почти всегда у него было хорошее настроение, а в остальное время он спал.

Проткнув дно ванны, он выпустил из нее воду. Выложенный светло-желтой керамической плиткой пол в ванной комнате имел наклон, и вода стекала в желоб, который находился как раз над столом жильца, занимавшего квартиру этажом ниже. Недавно тот, не предупредив Колена, переставил у себя мебель. Теперь вода лилась на буфет.

Колен сунул ноги в сандалии из кожи нетопыря и надел элегантный домашний костюм - вельветовые брюки бутылочного цвета и атласную фисташковую куртку. Махровую простыню он повесил на сушилку, а коврик для ног перекинул через борт ванны и посыпал крупной солью, чтобы извлечь из него воду. Коврик тут же оплевался - он весь покрылся гроздьями мыльных пузыриков.

Выйдя из ванной комнаты, Колен двинулся на кухню, чтобы лично присмотреть за последними приготовлениями. Как всегда по понедельникам, у него обедал Шик{3}, живший неподалеку. Правда, нынче была еще суббота, но Колену не терпелось увидеть Шика и угостить его теми блюдами, которые вдохновенно стряпал его новый повар Николя. Двадцатидвухлетний Шик был ровесником Колена и тоже холостяком, да к тому же он разделял его литературные вкусы, но вот денег у него было куда меньше. Колен же обладал состоянием, достаточным для того, чтобы не работать на других и ни в чем себе не отказывать. А вот Шику каждую неделю приходилось бегать к дяде в министерство, чтобы стрельнуть у него деньжат, потому что профессия инженера не позволяла ему жить на уровне своих рабочих, а командовать людьми, которые и одеты лучше тебя, и едят лучше, весьма затруднительно. Изо всех сил стараясь ему помочь, Колен под любым предлогом звал его обедать. Однако болезненное самолюбие Шика заставляло Колена постоянно быть начеку - он опасался, как бы чересчур частые приглашения не выдали его намерений.

Застекленный с двух сторон коридор, ведущий на кухню, был очень светлый, и с каждой его стороны пылало по солнцу, потому что Колен любил свет. Куда ни глянешь, повсюду сияли начищенные до блеска латунные краны. Игра солнечных бликов на их сверкающей поверхности производила феерическое впечатление. Кухонные мыши часто плясали под звон разбивающихся о краны лучей и гонялись за крошечными солнечными зайчиками, которые без конца дробились и метались по полу, словно желтые ртутные шарики. Колен мимоходом погладил одну мышку: у нее были длинные черные усы, а серая шкурка на ее стройном тельце чудо как блестела. Повар кормил мышей превосходно, однако разъедаться не давал. Днем мыши вели себя тихо, как мыши, и играли только в коридоре.

Колен толкнул эмалированную дверь кухни. Повар Николя не спускал глаз с приборной доски. Он сидел за пультом управления, также покрытым светло-желтой эмалью, в которой были вмонтированы циферблаты различных кухонных аппаратов, стоявших вдоль стены. Стрелка электроплиты, запрограммированной на жаренье индейки, дрожала между «почти готово» и «готово». Птицу вот-вот надо было вынимать. Николя нажал на зеленый тумблер, приводивший в действие механический щуп, который легко вонзился в индейку, и в то же мгновение стрелка замерла на отметке «готово». Быстрым движением Николя вырубил энергопитание плиты и включил тарелкоподогреватель.

Главным персонажем произведения является молодой человек по имени Колен. Он красив собой, да к тому же очень богат. У Колена есть свой повар Николя, большой дом. Молодой человек не работает. Колен ожидает прихода своего друга Шика, который служит инженером. Шик не настолько богат, как Колен, поэтому постоянно работает.

Дом главного героя напичкан всякой необычной техникой. Приборы самостоятельно выполняют операции по дому. Еще у него живет маленькая мышка, ее очень любят и всегда заботятся. Мышка считается полноправным членом семьи. В жилище Колена всегда светло и радостно.

За обедом становится ясно, что Ализа, новая возлюбленная Шика, приходится родственницей Николя. Девушка, как и Шик, очень увлечена работами Жана-Соля Партра, она тоже коллекционирует все его статьи.

Однажды, Колен и Шик были приглашены на прием к Исиде, общей знакомой. Девушка устраивала вечеринку в честь дня рождения своего пса. Колену тоже хотелось обрести вторую половинку, молодой человек надеялся, что на этом приеме ему обязательно повезет. Так и случилось, он познакомился с прелестной девушкой по имени Хлоя. Молодые люди понравились друг другу, и очень скоро решили связать себя узами брака.

Ализа находится в унынии, ей кажется, что родители не позволят выйти замуж за нищего Шика. На выручку приходит Колен, он дает другу достаточно денег, чтобы тот смог сделать предложение Ализе.

Вскоре состоялась свадьба Колена. Торжество стоило больших денег. После праздника, молодожены и повар Николя, выполняющий роль водителя, уезжают на юг. В поездке, находясь в гостинице, Николя выводит Колена из себя. Мужчина кидает в водителя ботинок, и разбивает окно. Из-за сквозняка Хлоя простудилась. Мужчины окружают девушку усиленной заботой, но ей не становится легче.

В то же время Шик со своей возлюбленной ходят на выставки своего кумира Партра. Им приходится идти на разные ухищрения чтобы попасть туда. Колен и компания приезжают домой. Зайдя в комнаты, они понимают, что прежнее, наполненное радостью жилье стало грустным и унылым. Мышка покалечилась. Колен, глядя в свой сейф, понимает, что денег осталось совсем немного.

По приезду домой, Хлоя почувствовала себя лучше. Ей захотелось развлечений. Друзья постарались ее развеселить, но на катке девушке становится плохо и она теряет сознание. Хлоя чувствует боль в груди. При осмотре доктором, они узнают диагноз. У девушки растет в груди водяная лилия. Чтобы избавиться от недуга, больную нужно было окружить цветами.

Колен, на последние деньги отправляет любимую в дорогой горный санаторий и окружает цветами. Оставшись без средств, Колен вынужден идти работать. Николя отправляют в богатый дом к Исиде, у прежнего хозяина нет возможности платить ему жалованье. Дом Колена становится еще печальнее. Вскоре из санатория возвращается Хлоя, доктора удалили ее цветок в груди, но болезнь перекинулась на второе легкое. Колен распродает все из дома, чтобы купить жене цветы.

Шик же, тем временем тратить все деньги, которые дал друг на приобретение работ Партра. Оставшись совсем без средств к существованию он расстается с Ализой. Девушка расстроена. Она начинает убивать всех продавцов книг, которые обеспечивали Шика статьями кумира. Шика начинают преследовать полицейские, у него образовалась налоговая задолженность. Вскоре коллекционер погибает от их рук. Ализа умирает во время пожара.

Позже, больше не в силах бороться с недугом, умирает и Хлоя. Безутешный муж, полностью разорившись, хоронит супругу на дальнем углу кладбища для бедняков. С той поры он постоянно сидит у могилы жены, и ждет когда прорастет белая лилия, чтобы уничтожить злополучный цветок. Дом главного героя разрушается, а ослабевшая мышка бежит к кошке, с просьбой предать ее смерти.

Этот роман призывает нас думать о завтрашнем дне, а не предаваться растратам.

Картинка или рисунок Виан - Пена дней

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Венецианский купец Шекспира

  Венецианский купец Антонио печален без причины. Близкие друзья Саланио и Саларино предполагают, что все дело в безответной любви или же в обычном переживании за корабли с товаром. Антонио отвергает эти варианты.

• Краткое содержание Алешкино сердце Шолохов

  Алешка – мальчик, который мог бы жить себя и радоваться ей, но ведь часто не все так просто. Хотя ему уже целых четырнадцать лет, он довольно мал ростом, а также, физически не особо развитый. Этому способствовало их положение в семьи

• Краткое содержание Любовница французского лейтенанта Фаулз

  Действие произведения происходит в небольшом городке Лайм-Риджис в 1867 году. Перед нами предстают молодые люди, которые совершают прогулку по набережной. Женщина была наряжена в модное платье

• Краткое содержание Этюд в багровых тонах Дойла

  Первая встреча доктора Уотсона и Шерлока Холмса в доме находящемся на Бейкер стрит. Вселение доктора во вторую комнату и первое совместное их расследование, которое полиция Скотланд-Ярда не могла распутать.

• Краткое содержание Цвейг Письмо незнакомки

  Известный писатель Р. разбирает почту и находит конверт без имени отправителя. Внутри большое письмо, написанное женским почерком.

Сюжет романа несложен: богатый молодой человек по имени Колен знакомится с девушкой Хлоей, женится на ней. Через некоторое время после свадьбы Хлоя заболевает и умирает. Если об этом рассказать простыми словами, то получится заурядный романчик. Французский писатель Борис Виан, безусловно, гениален, потому что смог сделать банальную житейскую историю уникальным шедевром мирового авангарда.
Имена своим персонажам Виан подбирал, руководствуясь своим отношением к их художественным образам. Хлоя – навеяно одноимённым произведением в аранжировке любимого виановского музыканта Дюка Эллингтона. Николя, Колен – обычные французские имена. Зато над другими героями писатель всласть иронизирует. Два брата-близнеца нетрадиционной ориентации работают «свадебными педералами». Религиозные служители - Пьяномарь и Священок, Архиписк и Надстоятель. Бенвенуто Челлини перефразирован как Бенвенуто Тошнини. Не обошлось без врача - профессора д’Эрьмо.
Но особенно досталось французскому писателю-экзистенциалисту Жан-Полю Сартру. (Он в романе фигурирует как Жан-Соль Партр.) Реальный Сартр когда-то написал роман «Тошнота». Виан же ввёл в «Пену дней» сцену встречи Жан-Соля Партра с многочисленными поклонниками: «Партр вышел из-за стола и продемонстрировал слушателям муляжи различных типов блевотины. Самая прекрасная из них – непереваренное яблоко в красном вине – имела огромный успех». Популярность Сартра вызывает у Виана добродушную усмешку: «Часть застеклённого потолка приоткрылась, и по периметру образовавшегося проёма появились чьи-то головы. Оказывается, отважные поклонники Партра забрались на крышу и успешно провели задуманную операцию. Но на этих смельчаком наседали сзади такие же смельчаки, и, чтобы удержаться, первым смельчакам пришлось изо всех сил вцепиться в края рамы». При прочтении эпизодов, связанных с личностью Сартра, моим первым ощущением было, что Виан очень не любил литературного собрата и не мог отказать себе в удовольствии убить его хотя бы на страницах своей книги:
- …Больше всего на свете я хочу вас убить, - сказала Ализа… и вынула сердцедёр. – Расстегните, пожалуйста, ворот вашей рубашки.
- Послушайте, - воскликнул Жан-Соль, снимая очки. – Я нахожу, что всё это какая-то дурацкая история.
Он расстегнул рубашку. Ализа собралась с силами и решительным движением вонзила сердцедёр в грудь Партра. Он вскинул на неё глаза, он умирал быстро, и в его затухающем взгляде промелькнуло удивление, когда он увидел, что извлечённое сердце имеет форму тетроида. Ализа побледнела, как полотно. Жан-Соль был мёртв, и чай его остывал. … Ализа расплатилась с официантом, затем раздвинула концы сердцедёра, и сердце Партра упало на столик».
(Впоследствии выяснилось, что насмешку у Виана вызывала мода на экзистенциализм, а отношения с Сартром были хорошими.)
Через призму абсурдизма Виан передаёт хорошо знакомую всем реальность. Хлоя больна: у неё в лёгких выросла нимфея – водяная лилия – «большой цветок, двадцати сантиметров в диаметре». Для излечения нужно окружить больную другими цветами – тогда нимфея испугается и не расцветёт. Колен тратит всё своё состояние на цветы, но этого мало: их требуется ещё больше. Тогда Колен идёт работать на военный завод: выращивать оружие.
«Чтобы стволы винтовок росли правильно, без искривления, им необходимо тепло человеческого тела, - поясняет работодатель. – Вы выкопаете в земле двенадцать лунок. Затем воткнёте в каждую по стальному цилиндру, разденетесь догола и ляжете на них ничком, так, чтобы они пришлись вам между сердцем и печенью… Вы пролежите так двадцать четыре часа, и за это время стволы вырастут».
Стволы отнимают у человека с теплом и жизнь: 29-летнего парня за год работы превращают в морщинистого старика. Сперва Колен выращивает нормальные винтовки, но постепенно металл начинает реагировать на его душевную боль: оружие получается деформированным, кривым. А однажды… «Он поднял простыню. На тележке лежали двенадцать синеватых холодных стальных стволов, и из каждого росла прекрасная белая роза, - её бархатистые лепестки, чуть кремовые в глубине, должно быть, только что раскрылись…
- Я могу их взять? – спросил Колен. – Для Хлои…
- Они завянут, как только вы их оторвёте от стали, - сказал приёмщик. – Они, видите ли, тоже стальные…»
Ирония и выдумка сочетаются в книге Виана с истинной трагичностью, неподдельностью чувств.
«Колену платили теперь много денег, но это уже ничего не меняло. Он должен был обходить по выданному ему списку многие квартиры и за сутки предупреждать указанных в нём людей о несчастьях, которые их ожидают.
Ежедневно он отправлялся в бедные кварталы, и в богатые, поднимался по бесконечным лестницам. Всюду его встречали очень плохо. Ему швыряли в лицо тяжелые, ранящие его предметы и жёсткие колючие слова, а потом выставляли за дверь… Он не бросал своей работы. Ведь это было единственное, что он умел делать – терпеть, когда его выставляют за дверь».
Проблему «богатых и бедных» как писатель своего времени Виан обойти не мог. Однако к неблагополучию материальному добавляется горечь душевная:
«Он посмотрел в списке, кто там стоял следующим, и увидел своё имя. Тогда он кинул наземь свою фуражку и пошёл по улице, и сердце его стало свинцовым, потому что он узнал, что завтра Хлоя умрёт».
Многие авторы авангарда делают акцент на построение сюжета в рамках жанра в ущерб средствам художественной выразительности. Виан, будучи талантливым художником слова, обрамляет доминирующую ноту той или иной сцены в мастерские стилистические конструкции:
«Колен бежал, бежал, а острый угол горизонта в просвете между домами летел ему навстречу. Под ногами у него была темень, бесформенная куча чёрной ваты, и небо, лишённое цвета, косо давило сверху, ещё один острый угол, потолок, а не небо, он бежал к вершине пирамиды, к ней притягивало его сердце менее тёмные участки ночи, но ему оставалось пробежать ещё три улицы».
Это Колен торопится к больной Хлое. Оттого и небо лишено цвета, и темнота кажется «бесформенной кучей чёрной ваты», а всё пространство ночной улицы, обычно имеющее мягкие очертания, безжалостно колет острыми углами.
Погребальный обряд в описании Виана представляет собой столь же яркую сцену в жанре абсурда, как и весь роман. Здесь могильщики поют у гроба: «Эй, ухнем!», - Надстоятель подпрыгивает «сперва на одной ноге, потом на другой» и дудит в трубу. А Священок и Пьяномарь, схватившись за руки, хороводом кружат вокруг могилы.
Жанр абсурда тем и отличается, что все мысли, чувства, тонкие оттенки настроения в нелепых ситуациях грубо преувеличены и поэтому воспринимаются более остро. О состоянии Колена после гибели Хлои мы узнаём из диалога… его домашней мыши и кошки.
- Он стоит на берегу и ждёт, а когда решает, что пора, идёт по доске и останавливается на её середине. Он там что-то высматривает в воде… А когда этот час приходит, он возвращается на берег и всё глядит на её фотографию, - рассказывает мышка кошке.
- Он никогда не ест?
- Нет… И слабеет час от часу… В один из ближайших дней он наверняка оступится на доске.
- А тебе-то что? – спросила кошка. – Выходит, он несчастен?
- Он не несчастен, он страдает. Вот именно этого я и не могу вынести, - отвечает мышка и просит кошку помочь её умереть.
Сытой ленивой кошке не хочется есть мышку. Тогда животные находят оригинальный выход.
- Сунь мне голову в пасть и жди.
- Сколько ждать?
- Пока кто-нибудь не наступит мне на хвост, - сказала кошка, - чтобы сработал рефлекс.
Мышка «зажмурила свои маленькие глазки и сунула голову в пасть. Кошка осторожно опустила острые резцы на мягкую серую шейку. Её усы перепутались с усами мышки. Потом она распустила свой мохнатый хвост и вытянула его поперёк тротуара.
А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника».
Эта сцена в романе финальная. Она не эпилог, а пролог - к смерти мышки. Ясно же: девочки наступят кошке на хвост, челюсти сомкнутся на «мягкой серой шейке». Похожая сцена в мировой литературе есть. Помните, как змейка по просьбе Маленького Принца кусает его насмерть. Но в сказке Сент-Экзюпери впереди – надежда на то, что Маленький Принц вернется на свою планету. А у Виана мышка уже никуда не денется от доли, которую сама себе выбрала. И Колен скоро «непременно упадёт в воду». Погибнет вслед за любимой, как и происходит обычно в классических романах.
«Пена дней» - глубокое, трагическое, стилистически яркое произведение. Впрочем, наверное, не для поклонников экзистенциализма и Жан-Поля Сартра.
P.S. Некоторое время спустя прочитала роман «У всех мертвых одинаковая кожа» - жесткий до жестокости, натуралистичный до грязи, циничный, но захватывающий не менее, чем «Пена дней». Автор – Борис Виан. Воистину, настоящий талант, как алмаз, - многогранен.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В жизни самое главное -- подходить ко всему с априорными
мнениями. В самом деле, оказывается, что массы ошибаются, а
индивидуумы всегда правы. Нужно остерегаться выводить отсюда
правила поведения: совсем не обязательно их формулировать,
чтобы им следовать. Есть только две вещи: это всякого рода
любовные дела с прелестными девушками и музыка Нового Орлеана
или Дюка Эллингтона. Остальное должно исчезнуть, ибо остальное
уродливо, и нижеследующие страницы повествования черпают всю
свою силу из того факта, что история эта совершенно истинна,
поскольку я ее выдумал от начала и до конца. Сама же ее
материальная реализация состоит по сути дела в проецировании
реальности -- в перекошенной и разогретой атмосфере -- на
неровную и порождающую тем самым искривления поверхность. Самый
что ни на есть благовидный подход, как видно.

Колен заканчивал свой туалет. После ванны он закутался в
большое махровое полотенце, из-под которого виднелись только
его ноги и торс. Взяв со стеклянной этажерки пульверизатор, он
направил на свои светлые волосы душистую струю жидкого масла.
Янтарный гребень разделил их шелковистую массу на длинные
оранжевые пряди, похожие на борозды, которые веселый пахарь
чертит вилкой на абрикосовом конфитюре. Колен отложил гребень
и, вооружившись маникюрными ножницами, подрезал наискосок
уголки своих матовых век, чтобы придать тем самым своему
взгляду таинственность. Ему часто приходилось повторять эту
операцию, поскольку веки у него отрастали очень быстро. Он
зажег маленькую лампу увеличительного зеркала и придвинулся
вплотную к нему, чтобы проверить состояние своего эпидермиса.
Вокруг крыльев носа выступило несколько угрей. Увидев крупным
планом, сколь они уродливы, угри быстро нырнули обратно под
кожу, и удовлетворенный Koлен погасил лампу. Он снял
перепоясывавшее чресла полотенце и, чтобы устранить последние
следы влаги, пропустил один из его углов между пальцами ног. В
зеркале было видно, на кого он похож, -- на блондина, который
играл роль Слима в "Hollywood Canteen". У него была круглая
голова, маленькие уши, прямой нос, золотистый цвет лица. Он
часто улыбался детской улыбкой, и тогда на подбородке у него
появлялась ямочка. Он был довольно высок ростом, худощав,
длинноног и очень симпатичен. Имя Колен весьма ему шло. С
девушками он разговаривал негромко, с мужчинами -- весело.
Почти всегда у него было хорошее настроение, остальное время он
спал.
Он выпустил на волю воду из ванны, проткнув в ее дне дыру.
Покрытый светло-желтыми керамическими плитками пол ванной
комнаты был замощен набекрень, и вода сбегала по нему к стоку,
находившемуся точно над письменным столом обитателя нижнего
этажа.