Основные даты жизни и творчества сандро боттичелли. Поздние картины сандро боттичелли Знаменитое тенебросо Караваджо

илл.110 Боттичелли. Весна. Фрагмент. См.илл. 111.

илл.111 Боттичелли. Весна. Фрагмент. Ок.1478 г. Флоренция, Уффици.

В 1481 г. Боттичелли работал в Риме над росписями боковых стен Сикстинской капеллы, где ему принадлежит фреска «Жизнь Моисея» и ряд других. Возвращение во Флоренцию (в 1482 г.) открывает время расцвета его дарования и создания его известнейших работ, к которым в первую очередь принадлежит «Рождение Венеры» (Уффици). Мечтательно-одухотворенный образ обнаженной богини, рожденной из волн и приближающейся к берегу под дуновением зефиров на огромной раковине, снова воплощен Боттичелли в формах своего глубоко индивидуального искусства. И хотя Венера изображена обнаженной, ее образ далек от чувственного полнокровия. Ее словно овеянное тенью печали лицо окружено длинными прядями прекрасных золотых волос, развеваемых ветром, и их беспокойные извивы словно передают ее внутреннее волнение.

илл.109 Боттичелли. Рождение Венеры. Ок.1485 г. Флоренция, Уффици.

Боттичелли. Рождение Венеры. Фрагмент. Ок. 1485 г. Флоренция, Уффици. См. илл. 109.

Илл.стр.120-121

При отсутствии реального пространства «Рождение Венеры» тем не менее не производит плоскостного впечатления. Боттичелли - один из замечательных мастеров линии, которая принадлежит к его главнейшим средствам художественной выразительности. Тонким линейным ритмом, сообщающим формам движение, он достигает их объемности и создает иллюзию глубины. Холодные, прозрачные и светлые краски, даваемые в неярких, изысканных сочетаниях (бледно-зеленые тона моря, голубые одежды зефиров, золотые волосы Венеры, темно-пунцовый плащ и белое платье встречающей ее нимфы), свидетельствуют о тонком и изощренном колоризме Боттичелли. Эти качества его живописи сохраняются в зрелых фресковых работах, например во фресках виллы Лемми.

Черты созданного мастером в образе Венеры женского типа мы узнаем и в его религиозных композициях 1480-х гг. Из них в первую очередь следует упомянуть две. Одна из них - огромный, великолепный по колориту алтарный образ «Мадонна на троне», написанный для монастыря Сан Барнаба (1484; Уффици). Представив в сложной импозантной композиции мадонну с шестью святыми, Боттичелли сумел мастерски справиться с произведением монументального характера. Другая прославленная картина - «Мадонна во славе» (Уффици), известная под названием «Магнификат» (наименование церковного песнопения), где богоматерь с младенцем представлена в окружении венчающих ее ангелов. Это одно из первых кватрочентистских тондо, в котором круглый формат картины нашел активную поддержку в самой ритмике изображенных в ней фигур, в красивых повторах выразительных линий. Тонкий лирический пейзаж дальнего плана сообщает насыщенной фигурами композиции необходимую пространственность.

Примененные в этом произведении образные и композиционные мотивы были затем широко использованы самим Боттичелли и другими живописцами его времени.

Боттичелли был также автором значительного числа портретов, образы которых несут на себе отпечаток поэзии, свойственной его сюжетным композициям (портрет Джулиано Медичи в Берлине и другие). Захватывающий своей одухотворенной красотой «Портрет юноши» в Вашингтонской Национальной галлерее, прежде считавшийся работой самого мастера, ныне приписывается его ученику Филиппино Липпи.

Начало 1490-х гг. было важным рубежом в жизни и творчестве Боттичелли, открывающим поздний период его искусства. Пережитые Флоренцией политические и социальные потрясения - изгнание Медичи, кратковременное правление Савонаролы и его обличительные религиозно-мистические проповеди, направленные против папского престижа и богатого флорентийского патрициата, «погрязшего в языческом зле», против светской культуры и призывавшие к покаянию, - оказали сильное влияние на сознание художника.

Отвернувшись от античности, увлеченный христианскими идеями, Боттичелли создал ряд произведений, проникнутых пессимизмом и безнадежностью. Нарастание драматизма, разочарование и болезненная религиозность характеризуют поздний период творчества Боттичелли, отражающий перелом в его мировоззрении, который был связан с кризисом флорентийского гуманизма. Одна из известных картин этого времени - так называемая «Покинутая» (Рим, собрание Паллавичини), изображающая плачущую женщину, сидящую на ступенях у каменной стены с наглухо закрытыми воротами, проникнута тоскливым и щемящим настроением.

В начале 1490-х гг. Боттичелли исполнил цикл иллюстраций к «Божественной комедии» Данте. Сохранилось девяносто шесть перовых рисунков в музеях Берлина и Ватикана, отличающихся столь свойственным мастеру богатством воображения и поразительной, доходящей до бестелесности тонкостью и хрупкостью форм. В том же десятилетии им была создана (на основании сделанного Лукианом описания прославленного в древности одноименного живописного произведения Апеллеса) аллегорическая картина «Клевета» (Уффици). Прежний лиризм Боттичелли уступил здесь место драматической патетике, мягкие текучие линии - более твердым, угловатым контурам, тонкие эмоциональные оттенки - большей определенности выражения.

илл.112 Боттичелли. Положение во гроб. Ок.1500 г. Милан, музей Польди-Пеццоли.

Нарастающая религиозная экзальтация достигает трагических вершин в его двух монументальных «Оплакиваниях Христа»-миланском (музей Польди-Пеццоли) и мюнхенском (Старая пинакотека), где образы близких Христа, окружающих его бездыханное тело^олны душераздирающей скорби. II вместе с этим как бы мужает сама живописная манера Боттичелли. Вместо хрупкой бестелесности - четкие, обобщенные объемы, вместо изысканных сочетаний блеклых оттенков - мощные красочные созвучия, где в контрасте с темными суровыми тонами особенно патетически звучат яркие пятна киноварного и карминно-красного цвета. В одном из своих самых поздних произведений-«Сценах из жизни св. Зиновия» (Дрезден), похожем по своему изобразительному строю на старинные алтарные пределлы, Боттичелли избирает архаическую повествовательную форму многократного изображения одних и тех же персонажей в различных эпизодах. Но, несмотря на эту намеренную архаизацию, на подчеркнутую условность самого изобразительного языка, он создает чеканно ясные по своей определенности характеристики персонажей, четко обрисовывает место действия в различных эпизодах - например, улицы города с красивым пейзажем вдали, формирует великолепные композиционные группировки. Его колористические приемы заставляют вспомнить памятники иконописи: ограничивая себя в красочной гамме определенными цветовыми сочетаниями, используя выразительность цельных красочных силуэтов, он достигает блестящих результатов.

Хотя искусство Боттичелли, будучи одним из характерных порождений своего времени, имело в определенных кругах современников большой успех и оказало свое воздействие на многих живописцев, оно несло на себе все же отпечаток особой индивидуальной неповторимости. И если черты его творчества 1480-х гг. нашли многих последователей, то в период своего решительного поворота к новым образам и формам в 1490-х-начале 1500-х гг. он оказался в одиночестве.

Учеником Боттичелли был Филиппино Липпи (ок. 1457-1504), сын Филиппе Липпи, в своей тонкой лирической живописи следовавший линеарному стилю своего учителя. В «Видении св. Бернарда» (1480-е гг.; Флоренция, Бадия), в «Мадонне с ангелами» (Рим), в «Поклонении младенцу» (Ленинград, Эрмитаж) Филиппино Липпи создал неясные и интимно-лирические сцены полужанрового характера. В последние годы жизни он пришел к вычурной манерности, что дает себя знать в «Аллегории музыки» (Берлин).

«Пятеро стояли на краю могильной ямы в такой тьме, против которой самая глухая ночь показалась бы прозрачными сумерками. Их окружала черная немота остановившегося времени.
Иисус сказал: «Свершилось». И, преклонив главу, отдал дух. От шестого же часа тьма была по всей земле. И померкло солнце. Мрак безвременья окутал этих пятерых людей, и они опускали шестого во тьму. Опускали не только в кладбищенскую сырость свежераскопанной земли – отпускали в вечное небытие и не знали, что он воскреснет на третий день, прощались с ним навсегда. Молодая женщина, как и две другие, тоже Мария, раскинула руки вверх и в стороны. Это жест, раздираемый криком. Изо рта вырывается вопль - да ведь она на грани обморока – вон как закатились ее глаза. И волосы растрепаны: плакальщица только что терзала их. Горе молодой Марии неподдельно, однако, ей легче, чем другим: ее скорбь находит выход в движениях и звуках. Рядом с ней, чуть ближе к зрителям – Магдалина. Ее слез не видно, лицо полузакрыто платком, который она, комкая в руке, прижимает к глазам. Магдалина прячет от остальных не плач, а свою любовь, безвыходную, беспомощную любовь, которая ни в одном слове не проявилась, когда он был жив, и которую не выплакать и не выкричать теперь. У нее черты небогатой горожанки, она не похожа на обращенную грешницу, она молода и здорова, но ее красота и молодость остались ненужными. Судьба сделала ей бесполезный подарок, и теперь она будет возвращать его природе, иссыхая в покаянных молитвах и бдениях. И еще одно женское лицо – мать Спасителя. Ее никак не назовешь Мадонной – она стара. По писанию ей не больше пятидесяти лет, а здесь – семидесятилетняя старуха. Stabat mater dolorosa…- Мать скорбящая стояла… Странно: в первую минуту она кажется спокойнее других, но сколько жуткого горя в этом спокойствии. Она не прячет лицо, не отводит глаза, не может потерять сознание. Бесконечным последним взглядом мать вбирает в себя сына – его тело, его смертную наготу, последние секунды этого тела на земле. Если бы ее взгляд мог на самом деле вернуть сыновнюю плоть обратно в материнское лоно! Губы чуть шевелятся, но Мария не слышит своего голоса. Она одряхлела вдруг, внезапно, за один день, и смотрящий на полотно сразу понимает это. Холодное синее пятно плаща, наброшенного на голову поверх белого платка, мрачней и строже самого глубокого траура. Двое мужчин держат тело Иисуса. Молодой Иоанн, как и Богоматерь, всматривается в его лицо. Он напряжен, на лбу собрались морщины. В такие минуты юноши превращаются в мужей. Рука Иоанна подсунута под плечи Христа, он поддерживает мертвую плоть бережно, но неумело: пальцы касаются раны на ребрах, той страшной раны от римского копья, которое прекратило страдания Иисуса на кресте. Красный плащ Иоанна волочится по земле, путаясь под ногами, в его складках залегли черные тени. Никодим, в коричневой тунике чуть выше колен, выделяется мощью своей кряжистой фигуры. Он обхватил ноги Христа и сомкнул кольцо рук под его коленями. Единственный изо всех, Никодим смотрит вниз, в яму. Мышцы этого лысоватого, еще не старого мужчины, вздулись, на загорелых ногах набрякли вены; при взгляде на его усилия чувствуешь, насколько мертвая плоть тяжелее живой. Тело Христа бескровно, однако, в его бледности нет трупного оттенка. Краски жизни сошли с него, и остались резко, рельефно-четко вылепленные формы. Эта высокая грудь, широкие плечи, крепкие бедра и ноги принадлежат не проповеднику слова, а борцу, мускулистому атлету. В запрокинутом лице нет покоя, но нет и смертной гримасы. Люди стоят на могильной плите, выдвинутой углом вперед, она выглядит, как подножие скульптурной группы, но это - настоящая надгробная плита, под ней зияет провал, из-под нее тянет сыростью, и у нижнего среза картины растет мясистый кладбищенский цветок. Фигуры написаны в полный рост, приближены к самому переднему краю; кажется, что локоть Никодима и острая грань камня вот-вот прорвут полотно. Свет борется с тьмой, и в борении они создают особую осязаемость, их контраст животворящ.
« Получилось» – думает Караваджо, стоя перед своей картиной. Линия, очерчивающая группу, скорбно клонится вниз. Взгляд, следуя за этой надломленной линией, опускается к лицу Христа, задерживается на нем, здесь – средоточие происходящего. А теперь эту кривую продолжит и замкнет белая, бессильно упавшая рука Иисуса».

Отрывок из романа В.Клеваева «Накануне прекрасного дня. Неоконченный роман об итальянском живописце Микеланджело Меризи да Караваджо» (Издательство «Факт», Киев, 2005)

Botticelli, Sandro (Filipepi, Alessandro di Mariano). Род. 1445, Флоренция – ум. 1510, там же

Сандро Боттичелли – один из наиболее прославленных флорентийских живописцев конца XV в. Его рассчитанное на образованных знатоков искусство, проникнутое мотивами неоплатонической философии , долго не было оценено по достоинству. Около трёх веков Боттичелли был почти забыт, пока в середине XIX столетия не оживился интерес к его творчеству, который не угасает и по сей день. Писатели рубежа XIX-XX вв. (Р. Сизеран, П. Муратов) создали романтико-трагический образ художника, который с тех пор прочно утвердился в умах. Но документы конца XV – начала XVI веков не подтверждают подобную трактовку его личности и далеко не всегда подтверждают данные биографии Сандро Боттичелли, написанной Вазари .

Автопортрет Сандро Боттичелли. Деталь картины "Поклонение волхвов". Ок. 1475

Сандро Филипепи (таково настоящее имя мастера) был младшим сыном кожевника Мариано Филипепи, жившего в приходе церкви Всех Святых (Оньисанти). Двое братьев Боттичелли – Джованни и Симоне – занимались торговлей, третий – Антонио – ювелирным делом. С торговой деятельностью братьев связывают происхождение прозвища Сандро – «botticelle» («бочонок»). Однако Вазари сообщает, что так называли кума отца художника, Мариано, – ювелира, к которому Сандро был отдан в обучение. Существует и ещё одна, возможно, самая близка к истине версия, согласно которой прозвище перешло к Сандро Боттичелли от брата Антонио, и оно обозначает искаженное флорентийское слово «battigello » – «серебряных дел мастер».

Около 1464 Сандро поступил в мастерскую знаменитого художника фра Филиппо Липпи по рекомендации своего соседа, главы семьи Веспуччи. Там Боттичелли оставался до начала 1467. Есть сведения, что с весны 1467 он начал посещать мастерскую Андреа Верроккьо , а с 1469 работал самостоятельно, первоначально дома, а затем в арендованной мастерской. К 1470 относится первое несомненно принадлежащее Боттичелли произведение– «Аллегория Силы» (Флоренция, Уффици). Оно входило в серию «Семь Добродетелей» (остальные исполнены Пьеро Поллайоло ) для зала Торгового суда. Учеником Боттичелли вскоре стал прославившийся позже Филиппино Липпи , сын фра Филиппо, умершего в 1469. 20 января 1474 по случаю праздника св. Себастьяна в церкви Санта-Мария Маджоре во Флоренции была выставлена картина Сандро Боттичелли «Святой Себастьян».

В том же году Сандро Боттичелли был приглашен в Пизу для работы над фресками Кампосанто. По неизвестной причине он их не выполнил, но в соборе Пизы написал фреску «Вознесение Богоматери», погибшую в 1583. В 1470-е Боттичелли сблизился с семьей Медичи и «медичейским кружком» – поэтами и философами-неоплатониками (Марсилио Фичино , Пико делла Мирандолой, Анджело Полициано). 28 января 1475 брат Лоренцо Великолепного Джулиано принимал участие в турнире на одной из флорентийских площадей со штандартом, расписанным Боттичелли (не сохранился). После неудавшегося заговора Пацци с целью свержения Медичи (26 апреля 1478) Боттичелли по заказу Лоренцо Великолепного исполнил фреску над воротами делла Догана, которые вели к палаццо Веккио. На ней были изображены повешенные заговорщики (эта роспись была уничтожена 14 ноября 1494 после бегства Пьеро Медичи из Флоренции).

К числу лучших произведений Сандро Боттичелли 1470-х относится «Поклонение волхвов», где в образах восточных мудрецов и их свиты показаны члены семьи Медичи и близкие им лица. У правого края картины художник изобразил и самого себя.

Сандро Боттичелли. Поклонение волхвов. Ок. 1475. В правом нижнем углу картины художник изобразил стоящим самого себя

Между 1475 и 1480 Сандро Боттичелли создал одно из самых прекрасных и загадочных произведений – картину «Весна» . Она была предназначена для Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи, с которым Боттичелли связывали дружеские отношения. Сюжет этой картины, сочетающей в себе мотивы Средневековья и Ренессанса, не вполне объяснён до сих пор и навеян, очевидно, как неоплатоновской космогонией, так и событиями в семье Медичи.

Сандро Боттичелли. Весна. Ок. 1482

Ранний период творчества Боттичелли завершает фреска «Св. Августин» (1480, Флоренция, церковь Оньисанти), написанная по заказу семьи Веспуччи. Она составляет пару композиции Доменико Гирландайо «Св. Иероним» в том же храме. Одухотворенная страстность образа Августина контрастирует с прозаизмом Иеронима, наглядно демонстрируя различия между глубоким, эмоциональным творчеством Боттичелли и добротным ремеслом Гирландайо.

В 1481 вместе с другими живописцами из Флоренции и Умбрии (Перуджино, Пьеро ди Козимо, Доменико Гирландайо) Сандро Боттичелли был приглашен в Рим папой Сикстом IV для работы в Сикстинской капелле в Ватикане. Во Флоренцию он вернулся весной 1482, успев написать в капелле три большие композиции: «Исцеление прокаженного и Искушение Христа», «Молодость Моисея» и «Наказание Корея, Дафана и Авирона».

Сандро Боттичелли. Сцены из жизни Моисея. 1481-1482

Сандро Боттичелли. Наказание Корея, Дафана и Авирона. Фреска Сикстинской капеллы. 1481-1482

В 1480-е Боттичелли продолжал работать для Медичи и других знатных флорентийских семейств, выполняя картины как на светские, так и на религиозные сюжеты. Около 1483 вместе с Филиппино Липпи, Перуджино и Гирландайо он работал в Вольтерре на вилле Спедалетто, принадлежавшей Лоренцо Великолепному. Временем до 1487 датируется знаменитая картина Сандро Боттичелли «Рождение Венеры » (Флоренция, Уффици), выполненная для Лоренцо ди Пьерфранческо. Вместе с ранее созданной «Весной» она стала своего рода знаковым образом, олицетворением как искусства Боттичелли, так и утонченной культуры медичейского двора.

Сандро Боттичелли. Рождение Венеры. Ок. 1485

К 1480-м относятся и два лучших тондо (круглых картин) Боттичелли – «Мадонна Магнификат» и «Мадонна с гранатом» (обе – Флоренция, Уффици). Последняя, возможно, предназначалась для зала аудиенций в палаццо Веккио.

Считается, что с конца 1480-х Сандро Боттичелли находился под сильным влиянием проповедей доминиканца Джироламо Савонаролы , обличавшего порядки современной ему Церкви и призывавшего к покаянию. Вазари пишет, что Боттичелли был приверженцем «секты» Савонаролы и даже бросил живопись и «впал в величайшее разорение». Действительно, трагическое настроение и элементы мистицизма во многих поздних работах мастера свидетельствуют в пользу такого мнения. В то же время супруга Лоренцо ди Пьерфранческо в письме от 25 ноября 1495 сообщает, что Боттичелли расписывает фресками виллу Медичи в Треббио, а 2 июля 1497 от того же Лоренцо художник получает кредит под исполнение декоративных росписей на вилле Кастелло (не сохранились). В том же 1497 более трехсот сторонников Савонаролы подписали петицию папе Александру VI с просьбой снять с доминиканца отлучение. Среди этих подписей имени Сандро Боттичелли не обнаружено. В марте 1498 Гвидантонио Веспуччи пригласил Боттичелли и Пьеро ди Козимо декорировать свой новый дом на виа Серви. В числе украшавших его картин были «История римлянки Виргинии » (Бергамо, Академия Каррара) и «История римлянки Лукреции » (Бостон, Музей Гарднер). Савонарола был сожжен в том же году 29 мая, и существует только одно прямое свидетельство серьезного интереса Боттичелли к его личности. Почти два года спустя, 2 ноября 1499, брат Сандро Боттичелли Симоне записал в своем дневнике: «Алессандро ди Мариано Филипепи, мой брат, один из лучших художников, какие были в эти времена в нашем городе, в моем присутствии, сидя дома у очага, около трех часов ночи, рассказал, как в этот день, в его боттеге в доме Сандро разговаривал с Доффо Спини о деле фрате Джироламо». Спини был главным судьей в процессе против Савонаролы.

Сандро Боттичелли. Оплакивание Христа (Положение во гроб). Ок. 1490

К наиболее значительным поздним работам Боттичелли относятся два «Положения во гроб» (оба – после 1500; Мюнхен, Старая пинакотека; Милан, Музей Польди-Пеццоли) и знаменитое «Мистическое Рождество» (1501, Лондон, Национальная галерея) – единственное подписанное и датированное произведение художника. В них, особенно в «Рождестве», усматривают обращение Боттичелли к приемам средневекового готического искусства, прежде всего в нарушении перспективных и масштабных соотношений.

Сандро Боттичелли. Мистическое рождество. Ок. 1490

Однако поздние работы мастера не являются стилизацией. Использование форм и приемов, чуждых ренессансному художественному методу, объясняется стремлением к усилению эмоциональной и духовной выразительности, для передачи которых художнику было недостаточно конкретики реального мира. Один из самых чутких живописцев Кватроченто, Боттичелли чрезвычайно рано ощутил надвигающийся кризис гуманистической культуры Возрождения. В 1520-е его наступление будет ознаменовано сложением иррационального и субъективного искусства маньеризма.

Одна из самых интересных сторон творчества Сандро Боттичелли – портретная живопись. В этой области блестящим мастером он зарекомендовал себя уже в конце 1460-х («Портрет мужчины с медалью», 1466-1477, Флоренция, Уффици; «Портрет Джулиано Медичи», ок. 1475, Берлин, Государственные собрания). В лучших портретах мастера одухотворенность и утонченность облика персонажей сочетаются со своеобразным герметизмом, иногда замыкающим их в высокомерном страдании («Портрет молодого человека», Нью-Йорк, Музей Метрополитен).

Сандро Боттичелли. Портрет молодой женщины. После 1480

Один из самых великолепных рисовальщиков XV в., Боттичелли, по словам Вазари, рисовал много и «исключительно хорошо». Современники чрезвычайно высоко ценили его рисунки, и во многих мастерских флорентийских художников они хранились в качестве образцов. До настоящего времени их дошло очень мало, но о мастерстве Боттичелли-рисовальщика позволяет судить уникальная серия иллюстраций к «Божественной Комедии» Данте . Выполненные на пергамене, эти рисунки предназначались для Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи. К иллюстрированию Данте Сандро Боттичелли обращался дважды. Первая небольшая группа рисунков (не сохранились) была им выполнена, очевидно, в конце 1470-х, и по ней Баччо Бальдини исполнил девятнадцать гравюр для издания «Божественной Комедии» 1481 г. Наиболее знаменитая иллюстрация Боттичелли к Данте - рисунок "Карта ада" (La mappa dell inferno).

Сандро Боттичелли. Карта Ада (Круги Ада - La mappa dell inferno). Иллюстрация к "Божественной комедии" Данте. 1480-е

К выполнению листов кодекса Медичи Боттичелли приступил после возвращения из Рима, использовав отчасти свои первые композиции. Сохранилось 92 листа (85 – в Кабинете гравюр в Берлине, 7 – в Библиотеке Ватикана). Рисунки выполнены серебряным и свинцовым штифтами, их тонкую серую линию художник затем обводил коричневыми или черными чернилами. Четыре листа раскрашены темперой. На многих листах обводка чернилами не закончена или не сделана вовсе. Именно эти иллюстрации особенно ясно дают почувствовать красоту легкой, точной, нервной линии Боттичелли.

Сандро Боттичелли. Ад. Иллюстрация к "Божественной комедии" Данте. 1480-е

По словам Вазари, Сандро Боттичелли был «человеком весьма приятным и нередко любил подшутить над своими учениками и друзьями». «Говорят также, – пишет он далее, – что он превыше всего любил тех, о ком знал, что они усердны в своем искусстве, и что зарабатывал он много, но все у него шло прахом, так как хозяйничал он плохо и был беспечным. В конце концов он стал дряхлым и неработоспособным и ходил, опираясь на две палки...» О материальном положении Боттичелли в 1490-е, то есть в то время, когда, согласно Вазари, он должен был бросить живопись и разориться под влиянием проповедей Савонаролы, отчасти позволяют судить документы из Государственного архива Флоренции. Из них следует, что 19 апреля 1494 Сандро Боттичелли вместе с братом Симоне приобрел дом с землей и виноградником за воротами Сан-Фредиано. Доход от этой собственности в 1498 определялся в 156 флоринов. Правда, с 1503 за мастером числится долг по взносам в гильдию Св. Луки, но запись от 18 октября 1505 сообщает, что он полностью погашен. О том, что пожилой Боттичелли продолжал пользоваться известностью, свидетельствует и письмо Франческо деи Малатести, агента правительницы Мантуи Изабеллы д"Эсте, искавшей мастеров для украшения своего студиоло. 23 сентября 1502 он сообщает ей из Флоренции, что Перуджино находится в Сиене, Филиппино Липпи чересчур обременен заказами, но есть еще Боттичелли, который «много мне хвалим». Поездка в Мантую не состоялась по неизвестной причине. В 1503 Уголино Верино в поэме «De ilrustratione urbis Florentiae» назвал Сандро Боттичелли в числе лучших живописцев, сравнив его с прославленными художниками древности – Зевксисом и Апеллесом. 25 января 1504 мастер входил в комиссию, обсуждавшую выбор места для установки «Давида» Микеланджело . Последние четыре с половиной года жизни Сандро Боттичелли документально не освещены. Они были тем печальным временем дряхлости и неработоспособности, о которых писал Вазари. Художник умер в мае 1510 и 17 мая был погребен на кладбище церкви Оньисанти, как сообщают записи «Книги мертвых» Флоренции и такой же книги цеха врачей и аптекарей.

Другие произведения Боттичелли: «Мадонна с Младенцем» (ок. 1466, Париж, Лувр), «Мадонна с Младенцем во славе», «Мадонна дель розето» (обе – 1469-1470, Флоренция, Уффици), «Мадонна с Младенцем и св. Иоанном Крестителем» (ок. 1468, Париж, Лувр), «Мадонна с Младенцем и двумя ангелами» (1468-1469, Неаполь, Каподимонте), «Св. собеседование» (ок. 1470, Флоренция, Уффици), «Поклонение волхвов» (ок. 1472, Лондон, Национальная галерея), «Мадонна евхаристии» (ок. 1471, Бостон, Музей Гарднер), «Поклонение волхвов», тондо (ок. 1473, Лондон, Национальная галерея), «Обнаружение тела Олоферна», «Возвращение Юдифи в Ветилую» (обе – ок. 1473, Флоренция, Уффици), «Портрет Джулиано Медичи» (Вашингтон, Национальная галерея), «Портрет молодого человека» (ок. 1477, Париж, Лувр), «Мадонна с Младенцем и ангелами», тондо (ок. 1477, Берлин, Государственные собрания), «Лоренцо Торнабуони и семь свободных искусств», «Джованна дельи Альбицци и Добродетели» – фрески виллы Лемми (1480, Париж, Лувр), «Женский портрет» (1481-1482, Лондон, частное собрание), «Поклонение волхвов» (1481-1482, Вашингтон, Национальная галерея), «Паллада и кентавр» (1480-1488, Флоренция, Уффици), серия из четырех картин на сюжет новеллы Боккаччо о Настаджо дельи Онести (1483, три – Мадрид, Прадо, одна – Лондон, частное собрание), «Венера и Марс» (1483, Лондон, Национальная галерея), «Портрет мальчика» (1483, Лондон, Национальная галерея), «Мадонна с Младенцем» (1483, Милан, Музей Польди-Пеццоли), «Мадонна с Младенцем и двумя святыми» (1485, Берлин, Государственные собрания), «Мадонна с Младенцем и святыми» («Пала Сан-Барнаба»), «Коронование Богоматери», «Благовещение» (все – ок. 1490, Флоренция, Уффици), «Портрет Лоренцо Лоренциано» (ок. 1490, Филадельфия, Пенсильванская академия), «Мадонна с Младенцем и св. Иоанном Крестителем» (ок. 1490, Дрезден, Картинная галерея старых мастеров), «Поклонение Младенцу» (ок. 1490-1495, Эдинбург, Национальная галерея Шотландии), «Св. Августин» (1490-1500, Флоренция, Уффици), «Клевета» (1495, там же), «Мадонна с Младенцем и ангелами», тондо (Милан, Пинакотека Амброзиана), «Благовещение» (Москва, ГМИИ), «Св. Иероним», «Св. Доминик» (Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж), «Преображение» (ок. 1495, Рим, собрание Паллавичини), «Покинутая» (ок. 1495, Рим, собрание Роспильози), «Юдифь с головой Олоферна» (ок. 1495, Амстердам, Рейксмузеум), четыре композиции на тему истории св. Зиновия (1495-1500; две – Лондон, Национальная галерея, одна – Нью-Йорк, Музей Метрополитен, одна – Дрезден, Картинная галерея старых мастеров), «Моление о чаше» (ок. 1499, Гранада, Королевская капелла), «Символическое Распятие» (1500-1505, Кембридж, Массачусетс, Художественный музей Фогг).

Литература о Боттичелли : Вазари 2001. Т. 2; Дахнович А. С. Творчество Боттичелли и вечные вопросы. Киев, 1915; Бернсон Б. Флорентийские живописцы Возрождения. М., 1923; Гращенков В. Н. Боттичелли. М., 1960; Боттичелли: Сб. материалов о творчестве. М., 1962; Пасло Д. Боттичелли. Будапешт, 1962; Смирнова И. Сандро Боттичелли. М., 1967; Кустодиева Т. К. Сандро Боттичелли. Л., 1971; Дунаев Г. С. Сандро Боттичелли. М., 1977; Козлова С. Данте и художники Ренессанса // Дантовские чтения. М., 1982; Сонина Т. В. «Весна» Боттичелли // Итальянский сборник. СПб., 1996. Вып. 1; Сонина Т. В. Рисунки Боттичелли к «Божественной Комедии» Данте: Традиционное и оригинальное // Книга в культуре Возрождения. М., 2002; Ulmann H. Sandro Botticelli. München, 1893; Warburg A. Botticellis "Geburt der Venus" und Frühling": Eine Untersuchung über die Vorschtellungen von der Antike in der italienischen Frührenaissance. Hamburg; Leipzig, 1893; Supino L I disegni per la "Divina Commedia" di Dante. Bologna, 1921; Venturi A. II Botticelli interprete di Dante. Firenze, 1921; Mesnil J. Sandro Botticelli. Paris, 1938; Lippmann F. Zeichnungen von Sandro Botticelli zu Dantes Göttlicher Komödie. Berlin, 1954; Salvini R. Tutta la pittura del Botticelli. Milano, 1958; Argon G. C. Sandro Botticelli. Geneva, 1967; Во С, Mandel G. L"opera completa del Botticelli. Milano, 1967; Ettlinger L. D., Ettlinger H. S. Botticelli. London, 1976; Lightbown R. Sandro Botticelli: Compi, cat. London, 1978; Baldini U. Botticelli. Firenze, 1988; Pons N. Botticelli: Cat. compi. Milano, 1989; Botticelli e Dante. Milano, 1990; Gemeva C. Botticelli: Cat. compi. Firenze, 1990; Botticelli. From Lorenzo the Magnificent to Savonarola. Milano, 2003.

По материалам статьи Т. Сониной

Поздние картины Сандро Боттичелли

Во Флоренции в то время гремели пламенные, революционные
проповеди фра Джироламо Савонаролы. И пока на городских площадях
сжигали "суету" (драгоценную утварь, роскошные одеяния и произведения
искусства на сюжеты языческой мифологии), воспламенялись сердца
флорентийцев и разгоралась революция, скорее духовная, чем социальная,
поразившая в первую очередь те самые чувствительные, искушенные умы,
что были творцами элитарного интеллектуализма времен Лоренцо.
Переоценка ценностей, спад интереса к умозрительным иллюзорным
построениям, искренняя потребность в обновлении, стремление опять
обрести прочные, истинные моральные и духовные устои были признаками
глубокого внутреннего разлада, переживаемого многими флорентийцами (в
том числе и Боттичелли) уже в последние годы жизни Великолепного и
достигшего апогея 9 ноября 1494 года - в праздник Спасителя и день
изгнания Медичи.

Оплакивание Христа. 1495 г. Милан. Музей Польди
Пеццоли

Боттичелли, живший под одной крышей с братом Симоне,
убежденным "пьяньони" (букв. "плакса" - так называли последователей
Савонаролы), испытал сильное влияние фра Джироламо, что не могло не
оставить глубокого следа в его живописи. Об этом красноречиво
свидетельствуют два алтарных образа "Оплакивание Христа" из мюнхенской
Старой пинакотеки и миланского музея Польди Пеццоли. Картины датируются
примерно 1495 годом и находились соответственно в церкви Сан Паолино и
Санта Мария Маджоре.

Align="center" border="0" height="600px;" width="700px;">

Положение во гроб. Сандро Боттичелл. 1495-1500 г.
Мюнхен. Старая Пиникотека.

Обличительные речи Фра Джироламо Савонаролы не оставило
Боттичелли безразличным; религиозные темы стали преобладающими в его
искусстве. В 1489-1490 годах он написал "Благовещение" для
цистерцианских монахов (ныне в галерее Уффици).

Благовещание. Сандро Боттичелли.

В 1495 году художник выполнил последние из работ для
Медичи, написав на вилле в Треббьо несколько произведений для боковой
ветви этой семьи, позднее прозванной "dei Popolani". В 1501 году
художник создал "Мистическое Рождество". Впервые он подписал свою
картину и поставил на ней дату.

"Мистическое рождество". Сандро Боттичелли.

В основе боттичеллевской драмы, глубоко личной,
наложившей печать на все его искусство, - полярность двух миров. С
одной стороны, это сложившаяся в окружении Медичи гуманистическая
культура с ее рыцарскими и языческими мотивами; с другой -
реформаторский и аскетический дух Савонаролы, для которого христианство
определяло не только его личную этику, но и принципы гражданской и
политической жизни, так что деятельность этого "Христа, царя
флорентийского" (надпись, которую приверженцы Савонаролы хотели сделать
над входом в Палаццо делла Синьория) выступала полной
противоположностью великолепному и тираническому правлению Медичи.

В поздних картинах Боттичелли - уже не робкая печаль, а
вопль отчаяния, как, например, в его двух "Оплакиваниях Христа" (в
Милане и Мюнхене), исполненных глубокой скорби. Тут линии фигур подобны
беспощадно нарастающим волнам.

В картине же "Покинутая" (Рим) мы видим
женскую фигуру, одиноко сидящую на каменных ступенях, с горем которой
Боттичелли, возможно, отождествляет свое собственное горе.

Сандро Ботичелли Сандро Боттичелли занимает особое место в искусстве итальянского Возрождения.Современник Леонардо и молодого Микеланджело, художник, работающий бок о бок с мастерами Великого Возрождения, он не принадлежал, однако, к этой славной эпохе итальянского искусства, эпохе, которая подводила итог всему, над чем трудились итальянские художники на протяжении предыдущих двухсот лет. В то же время Боттичелли трудно назвать и художником - кватрочентистом в том смысле, который принято связывать с этим понятием.

В нем нет здоровой непосредственности мастеров кватрочентистов, их жадного любопытства к жизни во всем, даже самых бытовых, ее проявлениях, их склонности к занимательному повествованию, склонности, переходящей порой в наивную болтливость, их постоянного экспериментаторства - словом, того радостного открытия мира и искусства как средства познания этого мира, которое придает обаяние даже самым неловким и самым неловким и самым прозаичным произведениям этого столетия. Так же как и великие мастера Высокого Возрождения, Боттичелли - художник конца эпохи; однако его искусство - это не итог пройденного пути; скорее это отрицание его и отчасти возврат к старому, доренессансному художественному языку, но в еще большей степени страстные, напряженные, а к концу жизни даже мучительные поиски новых возможностей художественной выразительности, нового, более эмоционального художественного языка. Величавый синтез спокойных, замкнутых в себе образов Леонардо и Рафаэля чужд Боттичелли; его пафос - не пафос объективного.

Во всех его картинах чувствуется такая степень индивидуализации художественных приемов, такая неповторимость манеры, такая нервная вибрация линий, иными словами, такая степень творческой субъективности, которая была чужда искусству Возрождения.

Если мастера Возрождения стремились выразить в своих произведениях красоту и закономерность окружающего мира, то Боттичелли, вольно или невольно, выражал в первую очередь свои собственные переживания, и поэтому его искусство приобретает лирический характер и ту своеобразную автобиографичность, которая чужда великим олимпийцам - Леонардо и Рафаэлю.

Как это ни парадоксально, но по своей внутренней сущности Боттичелли ближе к Микеланджело.Их объединяет и жадный интерес к политической жизни своего времени, и страстность религиозных исканий, и неразрывная внутренняя связь с судьбой родного города. должно быть, именно поэтому оба они, подобно Гамлету, с такой мучительной отчетливостью ощутили в своем сердце один подземные толчки надвигавшейся катастрофы, другой - страшную трещину, расколовшую мир. Микеланджело пережил трагическое крушение итальянской культуры Возрождения и отразил его в своих творениях.

Боттичелли не довелось быть свидетелем событий, оглушивших великого флорентинца: он сложился как художник значительно раньше, в 70-80-х гг. 15 века, в пору, которая казалась его современникам порой рассвета и благополучия Флоренции.Но он инстинктивно почувствовал и выразил неизбежность конца еще до того, как этот конец наступил.

Свою картину "Рождение Венеры" Боттичелли писал почти в то же время, когда Леонардо работал над " Мадонной в скалах" (1483) , а его душераздирающее "Оплакивание" ("Положение во гроб" Мюнхен) современно раннему "Оплакиванию" ("Пьета", 1498) Микеланджело - одному из самых спокойных и гармоничных творений скульптора.Грозный и непоколебимо уверенный в себе Давид Микеланджело - идеализированный образ защитника Флорентийской республики - создавался в тот же год (1500) и в той же Флоренции, когда и где Боттичелли писал свое "Рождество", проникнутое глубоким внутренним смятением и мучительными воспоминаниями о казни Савонаролы.

В произведениях Боттичелли последних двух десятилетий 15 века прозвучали те ноты, которые значительно позднее, во втором десятилетии 16 века, вылились во всеобъемлющий трагизм и гражданскую скорбь Микеланджело.Боттичелли не был титаном, подобно Микеланджело, и герои его картин не трагичны, они только задумчивы и грустны; да и мир Боттичелли, арена его деятельности неизмеримо уже, также как несравненно меньше и диапазон его дарования.

В годы наибольшей творческой продуктивности Боттичелли был довольно тесно связан с двором Лоренцо Медичи, и многие из наиболее известных произведений художника 70-80-х гг. написаны им по заказу членов этого семейства; другие были навеяны стихами Полициано или обнаруживают влияние литературных споров ученых-гуманистов, друзей Лоренцо Великолепного.

Однако было бы неправильно считать Боттичелли только придворным художником этого некоронованного герцога Флоренции и расценивать его творчество как выражение взглядов и вкусов его аристократического круга, как проявление феодальной реакции в искусстве. Творчество Боттичелли имеет гораздо более глубокий и общезначимый характер, да и связи его с кругом Медичи значительно сложнее и противоречивее, чем это кажется на первый взгляд.Неслучайны его увлечения произведениями Савонаролы, в которых наряду с религиозной исступленностью так сильны были антиаристократический пафос, ненависть к богатым и сочувствие к бедным, стремление вернуть Флоренцию к патриархальным и суровым временам демократической республики.

Это увлечение, которое разделял с Боттичелли и молодой Микеланджело обусловливалось, по-видимому, всем внутренним строем Боттичелли, его повышенной чуткостью к моральным проблемам, его страстными поисками внутренней чистоты и одухотворенности, особой целомудренностью, отличающей все образы в его картинах, целомудренностью, которая отнюдь не была свойственна "языческому кругу Лоренцо", с его очень далеко распространявшейся терпимостью к вопросам морали, общественной и личной.

Боттичелли учился у Филиппо Липпи, ранние "Мадонны" Боттичелли повторяют композиционное решение и типаж этого художника, одного из самых ярких и своеобразных мастеров флорентийского кватроченте.В других работах Боттичелли первого периода можно обнаружить влияние Антонио Поллайоло и Верроккио.

Но гораздо интереснее здесь те черточки нового, та индивидуальная манера, которые чувствуются в этих ранних, полуученических творениях мастера не только и не столько в характере изобразительных приемов, сколько в совершенно особой, почти неуловимой атмосфере духовости, своеобразной поэтической "овеянности" образов. "Мадонна" Боттичелли для Воспитательного дома во Флоренции представляет собой почти копию со знаменитой "Мадонны" Липпи в Уффици.Но в то же время как и в произведениях Липпи все обаяние заключается в непритязательности, с которой художник передает в картине черты своей возлюбленной - ее по-детски припухшие губы, и широкий, чуть вздернутый нос, благочестиво сложенные руки с пухлыми пальцами, плотное тельце ребенка и задорную, даже несколько развязную улыбку ангелочка с лицом уличного мальчишки в повторении Боттичелли все эти черты исчезают: его мадонна выше, стройнее, у нее маленькая головка, узкие, покатые плечи и красивые длинные руки. Мадонна Липпи одета в костюм флорентинки, и художник тщательно передает все подробности ее одежды, вплоть до застежки на плече; у мадонны Боттичелли платье необычного покроя и длинный плащ, край которого образует красивую, причудливо изогнутую линию.

Мадонна Липпи старательно благочестива, она опустила глаза, но ресницы ее дрожат, ей нужно сделать над собой усилие, чтобы не взглянуть на зрителя; Мадонна Боттичелли задумчива, она не замечает окружающего.

Эта атмосфера глубокой задумчивости и какой-то внутренней разобщенности персонажей еще сильнее чувствуется в другой, несколько более поздней "Мадонне" Боттичелли, в которой ангел подносит Марии вазу с виноградом и хлебными колосьями. Виноград и колосья - вино и хлеб символическое изображение причастия; по мысли художника, они должны составить смысловой и композиционный центр картины, объединяющей все три фигуры.

Аналогичную задачу ставил перед собой и Леонардо.В близкой по времени "Мадонне Бенуа". В ней Мария протягивает ребенку цветок крестоцвета - символ креста. Но Леонардо этот цветок нужен лишь для того, чтобы создать ясно ощутимую психологическую связь между матерью и ребенком; ему нужен предмет, на котором он может в одинаковой мере сосредоточить внимание обоих и предать целенаправленность их жестам.

У Боттичелли ваза с виноградом также всецело поглощает внимание персонажей. Однако она не объединяет, а скорее внутренне разобщает их; задумчиво глядя на нее, они забывают друг друга.В картине царит атмосфера раздумья и внутреннего одиночества. Этому в значительной степени способствует и характер освещения, ровного, рассеянного, почти не дающего теней.

Прозрачный свет Боттичелли не располагает к душевной близости, к интимному общению, в то время как Леонардо создает впечатление сумерек: они окутывают героев, оставляют их наедине друг с другом.То же впечатление оставляет и "Св. Себастьян" Боттичелли - самая поллайоловская из всех его картин. Действительно, фигура Себастьяна, его поза, и даже ствол дерева, к которому он привязан, почти точно повторяет картину Поллайоло; но у Поллайоло Себастьян окружен воинами, они расстреливают его - и он испытывает страдание: ноги его дрожат, спина судорожно выгнута, лицо поднято к небу. фигура боттичеллевского героя выражает полное безразличие к окружающему, и даже положение его связанных за спиной рук воспринимается скорее как жест, выражающий глубокое раздумье; такое же раздумье написано и на его лице, с чуть приподнятыми как будто в скорбном удивлении бровями. "Св. Себастьян" датируется 1474 годом.

Вторую половину 70-х и восьмидесятые годы следует расценивать как период творческой зрелости и наибольшего расцвета художника.

Он начинается знаменитым "Поклонением волхвов" (ок. 1475 года) , за которым следуют все самые значительные произведения Боттичелли.В датировке отдельных картин ученые до сих пор расходятся, и это в первую очередь касается двух наиболее известных картин: "Весна" и "Рождение Венеры", первую из них некоторые исследователи относят к концу 1470 годов, другие предпочитают более позднюю дату - 1480 годы. Как бы там ни было, "Весна" написана в период наивысшего расцвета творчества Боттичелли и предшествует несколько более поздней картине " Рождение Венеры". К этому же периоду, несомненно, относятся и не имеющие точной даты картины "Паллада и кентавр", "Марс и Венера", известное тондо, изображающее Мадонну, окруженную ангелами ("Величание Мадонны") , а так же фрески Сикстинской капеллы (1481-1482) и фрески виллы Лемми (1486) , написанные по случаю свадьбы Лоренцо Торнабуони (кузен Лоренцо Великолепного) и Джованны дельи Альбицци.

К этому же периоду относятся и знаменитые иллюстрации к "Божественной комедии" Данте. Что касается картины Боттичелли "Аллегория клеветы", то в этой связи высказываются самые различные предположения.

Некоторые исследователи относят эту картину ко времени "Весны" и "Венеры", то есть к годам наибольшего увлечения Боттичелли античностью; а другие, напротив, подчеркивают морализирующий характер произведения и его повышенную экспрессию и видят в нем работу 1490-х годов.

В картине "Поклонение волхвов" (Уфицци) еще много кватрочентистского, прежде всего та несколько наивная решительность, с которой Боттичелли, подобно Гоццоли и Липпи, превращает евангельскую сцену в сцену многолюдного празднества. Пожалуй, ни в одной картине Боттичелли, нет такого разнообразия поз, жестов, костюмов, украшений, нигде так не шумят и не разговаривают.

И все же неожиданно звучат совсем особые ноты: фигура Лоренцо Медичи, гордого и замкнутого, высокомерно молчащего в толпе своих оживленных друзей, или задумчивый Джулиано, затянутый в черный бархатный камзол.Невольно привлекает внимание и мужская фигура, изящно задрапированная в светло-голубой плащ, который кажется легким, почти прозрачным, и заставляет вспомнить о воздушных одеждах Граций в картине "Весна"; и общая гамма цветов с преобладающими в ней холодными тонами; и зеленовато-золотистые отблески неизвестно откуда падающего света, неожиданными бликами загорающегося то на шитой кайме плаща, то на золотой шапочке, то на обуви.

И этот беглый, блуждающий свет, падающий то сверху, то снизу, придает сцене необычный, фантастический, вневременной характер.Неопределенности освещения отвечает и неопределенность пространственного построения композиции: фигуры второго плана в некоторых случаях крупнее, чем фигуры, расположенные у переднего края картины; их пространственные соотношения друг с другом настолько неясны, что трудно сказать, где находятся фигуры - близко или далеко от зрителя.

Изображенная сцена превращена здесь в какую-то сказку, иногда вне времени и пространства. Боттичелли был современником Леонардо, с ним вместе он работает в мастерской Верроккио. Несомненно, ему были знакомы все тонкости перспективных построений и светотеневой моделировки, в чем уже около 50 лет изощрялись итальянские художники.Для них научная перспектива и моделировка объема служили мощным средством воссоздания в искусстве объективной реальности.

Среди этих художников были подлинные поэты перспективы, и в первую очередь Пьеро делла Франческа, в произведениях которого перспективное построение пространства и передача объема предметов превратились в магическое средство созидания прекрасного. Великими поэтами светотени и перспективы были и Леонардо и Рафаэль.Но для многих художников - кватрочентистов перспектива превратилась в фетиш, которому они приносили в жертву все, и прежде всего красоту.

Образное воссоздание действительности они зачастую подменяли правдоподобным воспроизведением ее, иллюзионистским фокусом, обманом зрения и наивно радовались, когда им удавалось изобразить фигуру в каком-нибудь неожиданном ракурсе, забывая о том, что такая фигура в большинстве случаев, производит впечатление неестественной и неэстетичной, то есть, в конечном счете, является ложью в искусстве.Таким скучным прозаиком был и современник Боттичелли - Доминико Гирландайо.

Картины Гирландайо и его многочисленные фрески производят впечатления подробных хроник; они имеют большое документальное значение, но художественная ценность их весьма невелика. Но среди художников-кватрочентистов были мастера, создавшие из своих полотен сказки; их картины, неловкие, чуть смешные, в то же время полны наивного обаяния.Таким художником был Паоло Учелло; в его творчестве сильны элементы живой народной фантазии, противополагавшиеся крайностям ренессансного рационализма.

Картины Боттичелли далеки от почти лубочной наивности полотен Учелло. Да этого и нельзя было ожидать от художника, приобщенного ко всем тонкостям ренессансного гуманизма, друга Полициано и Пико делла Мирандола, причастного к неоплатонизму, культивировавшемуся в кружке Медичи.Его картины "Весна" и "Рождение Венеры" вдохновлены изысканными стихами Полициано; может быть, они были навеяны празднествами при дворе Медичи, и, очевидно, Боттичелли вкладывал в них какой-то сложный философско-аллегорический смысл; может быть, он действительно пытался в образе Афродиты слить черты языческой, телесной, христианской и духовной красоты.

Обо всем этом до сих пор спорят ученые. Но есть в этих картинах и абсолютная, бесспорная красота, понятная всем, именно поэтому они до сих пор не утратили своего значения. Боттичелли обращается к извечным мотивам народной сказки, к образам, созданным народной фантазией и поэтому общезначимым.Разве может вызвать сомнение образный смысл высокой женской фигуры в белом платье, затканном цветами, с венком на золотых волосах, с гирляндой цветов на шее, с цветами в руках и с лицом юной девушки, почти подростка, чуть смущенным, робко улыбающимся? У всех народов, на всех языках этот образ всегда служил образом весны; в народных празднествах на Руси, посвященных встрече весны, когда молодые девушки выходили в поле "завивать венки", он столь же уместен, как и в картине Боттичелли.

И сколько бы не спорили ученые о том, кого изображает полуобнаженная женская фигура в прозрачной одежде, с длинными разметавшимися волосами и веткой зелени в зубах - Флору, Весну и Зефира образный смысл ее совершенно ясен: у древних греков она называлась дриадой или нимфой, в народных сказках Европы лесной феей, в русских сказках русалкой.

И конечно, с какими-то темными злыми силами природы ассоциируется летящая фигура справа, от взмаха крыльев которой стонут и клонятся деревья.А эти высокие, стройные деревья, вечно зеленые и вечно цветущие, увешанные золотыми плодами они в одинаковой мере могут изображать и античный сад Гесперид, и волшебную страну сказок, где вечно царит лето. Обращение Боттичелли к образам народной фантазии неслучайно.

Поэты круга Медичи, да и сам Лоренцо широко использовали в своем творчестве мотивы и формы итальянской народной поэзии, сочетая ее с "изящной" античной поэзией, латинской и греческой. Но каковы бы ни были политические мотивы этого интереса к народному искусству, особенно у самого Лоренцо, преследовавшего главным образом демагогические цели, значение его для развития итальянской литературы отрицать невозможно.

Боттичелли обращается не только к традиционным персонажам народных легенд и сказок; в его картинах "Весна" и "Рождение Венеры" отдельные предметы приобретают характер обобщенных поэтических символов. В отличие от Леонардо, страстного исследователя, с фантастической точностью, стремившегося воспроизводить все особенности строения растений, Боттичелли изображает "деревья вообще", песенный образ дерева, наделяя его как в сказке, самыми прекрасными качествами оно стройное, с гладким стволом, с пышной листвой, усыпанное одновременно и цветами и фруктами.

А какой ботаник взялся бы определить сорт цветов, рассыпанных на лугу под ногами Весны, или тех, которые она держит в складках своего платья: они пышны, свежи и ароматны, они похожи и на розы, и на гвоздики, и на пионы; это - "цветок вообще", самый чудесный из цветов.Да и в самом пейзаже Боттичелли не стремится воссоздать тот или иной ландшафт; он только обозначает природу, называя ее основные, и вечно повторяющиеся элементы: деревья, небо, земля в "Весне"; небо, море, деревья, земля в "Рождении Венеры". Это "природа вообще", прекрасная и неизменная.

Изображая этот земной рай, этот "золотой век", Боттичелли выключает из своих картин категории пространства и времени.За стройными стволами деревьев виднеется небо, но нет никакой дали, никаких перспективных линий, уводящих в глубину, за пределы изображенного.

Даже луг, по которому ступают фигуры, не создает впечатление глубины; он похож на ковер, повешенный на стену, идти по нему невозможно. Вероятно, именно поэтому все движения фигур имеют какой-то особый, вневременной характер: люди у Боттичелли скорее изображают движение, чем двигаются.Весна стремительно идет вперед, ее нога почти касается переднего края картины, но она никогда не переступит его, никогда не сделает следующего шага; ей некуда ступить, в картине нет горизонтальной плоскости, нет и сценической площадки, на которой фигуры могли бы свободно двигаться.

Так же неподвижна фигура идущей Венеры: слишком строго вписана она в арку склоненных деревьев и окружена ореолом зелени.Позы, движения фигур приобретают какой-то странно завороженный характер, они лишены конкретного значения, лишены определенной целенаправленности: Зефир протягивает руки, но не касается Флоры; Весна только трогает, но не берет цветы; Правая рука Венеры протянута вперед, как будто она хочет коснуться чего-то, но так и застывает в воздухе; жесты сплетенных рук Граций - это жесты танца; в них нет никакой мимической выразительности, они не отражают даже состояние их души. Есть какой-то разрыв между внутренней жизнью людей и внешним рисунком их поз и жестов.

И хотя в картине изображена определенная сцена, персонажи ее не общаются друг с другом, они погружены в себя, молчаливы, задумчивы, внутренне одиноки. Они даже не замечают друг друга.Единственно, что их объединяет это общий ритм, пронизывающий картину, как бы порыв ветра, ворвавшийся извне.

И все фигуры подчиняются этому ритму; безвольные и легкие, они похожи на сухие листья, которые гонит ветер. Самым ярким выражением этого может служить фигура Венеры, плывущей по морю. Она стоит на краю легкой раковины, едва касаясь ее ногами, и ветер несет ее к земле.В картинах эпохи Возрождения человек всегда составляет центр композиции; весь мир строится вокруг него и для него, и именно он является главным героем драматического повествования, активным выразителем содержания, заключенного в картине.

Однако в картинах Боттичелли человек утрачивает эту активную роль, он становится скорее страдательным элементом, он подвержен силам, действующим извне, он отдается порыву чувства или порыву ритма.Это ощущение внеличных сил, подчиняющих человека, переставшего владеть собой, прозвучало в картинах Боттичелли как предчувствие новой эпохи, когда на смену антропоцентризму Ренессанса, приходит сознание личной беспомощности, представление о том, что в мире существуют силы, независимые от человека, неподвластные его воле. Первыми симптомами этих изменений, наступивших в обществе, первыми раскатами грозы, которая несколько десятилетий спустя поразила Италию и положила конец эпохе Возрождения, были упадок Флоренции в конце 15 века и религиозный фанатизм, охвативший город под влиянием проповедей Савонаролы, фанатизм, которому до некоторой степени поддался и сам Боттичелли, и который заставлял флорентинцев, вопреки здравому смыслу и веками воспитывавшемуся уважению к прекрасному, бросать в костер произведения искусства.

Глубоко развитое чувство собственной значительности, спокойное и уверенное самоутверждение, покоряющее нас в "Джоконде" Леонардо, чуждо персонажам картин Боттичелли.

Чтобы почувствовать это, достаточно вглядеться в лица персонажей его Сикстинских фресок и особенно фресок виллы Лемми. В них чувствуется внутренняя неуверенность, способность отдаться порыву и ожидания этого порыва, готового налететь.

С особой силой выражено все это в иллюстрациях Боттичелли в " Божественно комедии" Данте. Здесь даже самый характер рисунка - одной тонкой линией, без теней и без нажима - создают ощущение полной невесомости фигур; хрупких и как будто прозрачных.Фигуры Данте и его спутника, по нескольку раз повторенные на каждом листе, появляются то в одной, то в другой части рисунка; не считаясь ни с физическим законом тяжести, ни с приемами построения изображения, принятыми в его эпоху, художник помещает их то снизу, то сверху, иногда боком и даже вниз головой. Порой создается ощущение, что сам художник вырвался из сферы земного притяжения, утратил ощущения верха и низа. Особенно сильное впечатление производит иллюстрация к "Раю". Трудно назвать другого художника, который с такой убедительностью и такими простыми средствами сумел бы передать ощущение безграничного простора и безграничного света.

В этих рисунках без конца повторяются фигуры Данте и Беатриче.

Поражает почти маниакальная настойчивость, с которой Боттичелли на 20 листах возвращается все к одной и той же композиции - Беатриче и Данте, заключенные в круг; варьируются слегка только их позы и жесты. Возникает ощущение лирической темы, будто преследующей художника, от которой никак не может и не хочет освободиться.И еще одна особенность появляется в последних рисунках серии: Беатриче, это воплощение красоты, некрасива и почти на две головы выше Данте! Нет сомнения в том, что этим масштабным различием Боттичелли стремился передать большую значимость образа Беатриче и, может быть, то ощущение ее превосходства и собственного ничтожества, которое испытывал в ее присутствии Данте. Проблема соотношения красоты физической и духовной постоянно вставала перед Боттичелли, и он пытался решить ее, дав язычески прекрасному телу своей Венеры лицо задумчивой Мадонны.

Лицо Беатриче не красиво, но у нее поразительно красивые, большие и трепетно одухотворенные руки и какая-то особая порывистая грация движений.

Кто знает, может быть, к этой переоценке категорий физической и духовной красоты сыграли роль проповеди Савонаролы, ненавидевшего всякую телесную красоту как воплощение языческого, греховного. Конец восьмидесятых годов можно считать периодом, с которого начинается перелом в творчестве Боттичелли.По-видимому, внутренне он порывает с кружком Медичи еще при жизни Лоренцо Великолепного, умершего в 1492 году. Античные, мифологические сюжеты исчезают из его творчества.

К этому, последнему периоду относятся картины " Благовещение" (Уффици) , "Венчание Богоматери" (Уффици, 1490 год) , "Рождество" - последнее из датированных произведений Боттичелли (1500) , посвященное памяти Савонаролы. Что касается мюнхенского "Положения во гроб", то некоторые исследователи относят его к концу 90-х годов; по мнению других, эта картина возникла позже, в первые годы 16 века, так же как и картины из жизни св. Зиновия.Если в картинах 1480-х годов чувствовалась чуткая настроенность, готовность отдаться порыву, то в этих поздних произведениях Боттичелли, персонажи уже утрачивают всякую власть над собой.

Сильное, почти экстатическое чувство захватывает их, глаза их полузакрыты, в движениях - преувеличенная экспрессия, порывистость, как будто они не управляют более своим телом и действуют в состоянии какого-то странного гипнотического сна. Уже в картине " Благовещение" художник вносит в сцену, обычно столь идиллическую, непривычную смятенность.

Ангел врывается в комнату и стремительно падает на колени, и за его спиной, как струи воздуха, рассекаемого при полете, вздымаются его прозрачные, как стекло, едва видимые покрывала.Его правая рука с большой кистью и длинными нервными пальцами протянута к Марии, а Мария, словно слепая, словно в забытьи, протягивает навстречу ему руку. И кажется, будто внутренние токи, невидимые, но ясно ощутимые, струятся от его руки к руке Марии и заставляют трепетать и сгибаться все ее тело. В картине "Венчание Богоматери" в лицах ангелов видна суровая, напряженная одержимость, а в стремительности их поз и жестов - почти вакхическая самозабвенность.

В этой картине отчетливо чувствуется не только полное пренебрежение законами перспективного построения, но и решительное нарушения принципа единства точки зрения на изображения.Это единство точки зрения, ориентированность изображения, на воспринимающего зрения - одно из достижений Ренессансной живописи, одно из проявлений антропоцентризма эпохи: картина пишется для человека, для зрителя, и все предметы изображаются с учетом его восприятия - либо сверху, либо снизу, либо на уровне глаз, в зависимости от того, где находится идеальный, воображаемый зритель. Своего наивысшего развития этот принцип достиг в "Тайной вечере" Леонардо и во фресках станци делла Сеньятура Рафаэля.

Картина Боттичелли "Венчание Богоматери", как и его иллюстрации к "Божественной комедии", построена без всякого учета точки зрения, воспринимающего субъекта, и в произвольности ее построения есть нечто иррациональное. Еще решительнее выражено это в знаменитом "Рождестве" 1500-го года, передние фигуры здесь вдвое меньше фигур второго плана, и для каждого пояса фигур, расположенных ярусами, а зачастую даже для каждой отдельной фигуры создается свой горизонт восприятия.

При это точка зрения на фигуры выражает не их объективное местоположение, а скорее их внутреннюю значимость; так, Мария, склонившаяся над ребенком, изображена внизу, а сидящий рядом с ней Иосиф сверху.

Сходный прием спустя 40 лет применил Микеланджело в своей фреске "Страшный суд". В мюнхенском "Положении во гроб" Боттичелли угловатость и некоторая деревянность фигур, заставляющие вспомнить об аналогичной картине нидерландского художника Рогира ван дер Вейдена, сочетаются с трагической патетикой барокко. Тело мертвого Христа с его тяжело упавшей рукой предвосхищает некоторые образы Караваджо, а голова потерявшей сознание Марии приводит на память образы Бернини.

Боттичелли был непосредственным свидетелем первых симптомов наступающей феодальной реакции. Он жил во Флоренции, в городе, который в течение нескольких столетии стоял во главе экономической, политической и культурной жизни Италии, в городе с вековыми республиканскими традициями, который по праву считают кузницей итальянской культуры Возрождения.Вероятно, именно поэтому, кризис Возрождения и обнаружился, прежде всего, здесь и именно здесь принял такой бурный и такой трагический характер.

Последние 25 лет 15 века для Флоренции это годы постепенной агонии и гибели республики и героических и безуспешных попыток спасти ее. В этой борьбе за демократическую Флоренцию, против возраставшей власти Медичи позиции самых страстных ее защитников странным образом совпадали с позициями сторонников Савонаролы, пытавшихся вернуть Италию ко временам средневековья, заставить ее отказаться от всех достижений ренессансного гуманизма, ренессансного искусства.

С другой стороны, именно Медичи, занимавшие реакционные позиции в политике, выступали защитниками гуманизма и всячески покровительствовали писателям, ученым, художникам. В такой ситуации положение художника было особенно трудным. Не случайно поэтому Леонардо да Винчи, которому были в одинаковой мере чужды как политические, так и религиозные увлечения, покидает Флоренцию и, стремясь обрести свободу творчества, переезжает в Милан. Боттичелли был человеком иного склада.Неразрывно связав свою судьбу с судьбой Флоренции, он мучительно метался между гуманизмом кружка Медичи и религиозно-моральным пафосом Савонаролы.

И когда в последние годы 15 века Боттичелли решает этот спор в пользу религии, он замолкает как художник. Вполне понятно поэтому, что от последнего десятилетия его жизни до нас не дошло почти не одного его произведения.Список литературы: И. Данилова "Сандро Боттичелли", "ИСКУССТВО" изд. "Просвещение" (с) 1969 Е. Ротенберг "Искусство Италии 15 века" изд. "Искусство" Москва (с) 1967 Jose Antonio de Urbina "The Prado", Scala publications ltd, London 1988-93.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях: