Липпи филиппино произведения. Фра Филиппо Липпи

На этот пост меня сподвигла одна работа, которая сейчас широко распространилась по фан-сообществу Гелы. Я не буду давать оценок, это дело вкуса, хотя, пожалуй, все же отдам должное ювелирной работе с фотошопом. Но, так как неизбежно возникает вопрос об оригинале, то о нем я и хочу поговорить. Вот он.

Филиппино Липпи. «Портрет молодого человека». 1485. Национальная галерея искусств, Вашингтон.

Картина также приписывается кисти титана Возрождения Сандро Боттичелли, однако, здесь все не так просто. Художников многое связало. Это было единое временнОе и географическое пространство - Флоренция 1460-х - 1480-х годов, подъем Ренессанса, завершение знакового правления Козимо Старшего Медичи и последующий блеск Лоренцо Великолепного, одна из моих любимых эпох, о которой я писала ранее вот . Сыграла роль и теснота человеческих и творческих связей, ученичество и преемственность художественной манеры и мышления Липпи-старшего, Боттичелли и Липпи-младшего - все это как способствовало появлению шедевров, так и ставило загадки искусствоведам, в том числе в отношении этой картины.

На сайте Национальной галереи искусств Вашингтона, в которой сейчас находится картина, так пишут про ее атрибуцию:

«Филиппино Липпи был сыном художника Фра Филиппо Липпи, который являлся без сомнения первым наставником мальчика. После смерти отца в 1469 году, он становится учеником Боттичелли, который оказал глубокое влияние на его стиль. Действительно, вашингтонский портрет так близок стилю Боттичелли, что среди искусствоведов были значительные разногласия по поводу того, кто на самом деле его написал. И хотя, он чаще приписывался Боттичелли, чем Филиппино, в последнее время авторы сошлись во мнении, что это творение молодого художника. В 1483 или 1484 Филиппино получил заказ на завершение великих фресок Мазаччо в капелле Бранкаччи во Флоренции. Этот портрет имеет значительное сходство с молодым человеком, которого Филиппино изобразил там.»

Но это - выжимка. А мы теперь пойдем по порядку.

Филиппино Липпи был сыном одного из крупнейших мастеров раннего Возрождения Фра Филиппо Липпи . Даже история его появления на свет, а точнее пикантная история любви его родителей, осталась увековеченной не только в исторических анекдотах, но и в величайшем полотне Фра Филиппо.

Фра Филиппо Липпи. Автопортрет. Фрагмент фрески в соборе Сполето. .

Сам Филиппо Липпи (приставка «Фра» в его имени означает «брат» и говорит о его монашеском статусе) родился во Флоренции в 1406 году. Он рано потерял родителей, ребенком находился на попечении тетки, и в возрасте 15 лет был отдан в монастырь. Там он начинает рисовать, вдохновляясь работой великого Мазаччо, в том числе в церкви Санта-Мария дель Кармине, на фресках которой училась вся плеяда великих мастеров флорентийской школы и о которой мы еще упомянем особо. Филиппо идет дальше в стремлении к реализму, наполняет свои работы жизнью, естественной красотой и страстью. Его творения попадают в поле зрения Козимо Медичи Старшего, чьим покровительством Фра Филиппо пользуется всю дальнейшую жизнь.

Фра Филиппо Липпи. Благовещение. 1435-1440. Национальная галерея искусств, Вашингтон.

Судя по всему, монашеская жизнь мало подходила характеру художника. «Брат» Филиппо слыл неисправимым ловеласом, и черпал вдохновение в многочисленных романах с моделями для своих портретов. Разыскивая любопытные факты, я натолкнулась вот на такую цитату о Фра Филиппо из книги Кристофера Хибберта «Дом Медичи: Подъем и падение»:

«...его интерес к искусству казался священникам единственной добродетелью Фра Филиппо. Он был вруном, пьяницей, развратником и мошенником. Его старшие товарищи вздохнули с большим облегчением, когда он оставил монастырь, отрёкся от клятв и во время плавания с друзьями близ побережья Анконы угодил в плен к мусульманским пиратам. После освобождения он добрался до Неаполя, а потом вернулся во Флоренцию, где его замечательный запрестольный образ, выполненный для монахинь из Св. Амброзио, открыл его незаурядный талант самому Козимо де Медичи. Не обращая внимания на репутацию Филиппо как блудника и воришки, Козимо пригласил его к себе на работу.»

Фра Филиппо Липпи. Портрет мужчины и женщины у окна. 1440. Метрополитен Музей, Нью-Йорк. .

Продолжаем цитату: «Во время написания запрестольного образа для монахинь из Св. Маргариты в Прато похотливый взгляд Фра Филиппо пал на одну из молодых послушниц, Лукрецию, дочь Франческо Бути из Флоренции. Он начал ухаживать за нею и уговорил монахинь разрешить ему использовать её как модель для Мадонны на его картине, после чего соблазнил её и выкрал. Она родила ему сына, Филиппино. Козимо, считая, что пора бы счастливому отцу остепениться, получил для Липпи разрешение на брак от Папы, которому тактично подарил несколько маленьких примеров работы Фра Филиппо...»

Надо заметить, что эта история случилась в 1456 году, то есть на тот момент Фра Филиппо было уже 50 лет. Правда, официально вступить в брак с Лукрецией им удалось лишь пять лет спустя, у них в итоге было двое детей, первым из которых и стал Филиппино. А чистый, утонченный и совершенный образ Лукреции увековечен Фра Филиппо на многих картинах, в том числе на волшебной «Мадонне с младенцем и двумя ангелами», которая открывает эпоху наивысшего подъема Ренессанса.

Фра Филиппо Липпи. Мадонна с младенцем и двумя ангелами. 1465. Галерея Уффици, Флоренция. .

Фра Филиппо оставил после себя не только станковые картины, но и дивные фрески, самыми выдающимися из которых признаются росписи в монастыре Прато, том самом, из которого он выкрал свою жену, и в соборе Сполето, которые стали последними в его жизни. Он умер в 1469 году в Сполето, куда уехал тремя годами ранее расписывать собор, но успел передать свое мастерство ученикам, одним из которых был великий Сандро Боттичелли.

Про Боттичелли писать между делом - кощунство, настолько это масштабная и значимая фигура в мировой культуре. Я лишь коснусь некоторый деталей, необходимых нам для предмета разговора.

Сандро Боттичелли. Автопортрет (Поклонение волхвов, фрагмент) 1465. Галерея Уффици, Флоренция. .

Сандро Боттичелли родился в 1445 году. В 1462 году он начал учиться живописи в мастерской Фра Филиппо Липпи, где пробыл пять дет, до отъезда учителя в Сполето. В этот период он начинает создавать свои первые работы, которые проникнуты влиянием Мазаччо и Липпи.

Сандро Боттичелли. Мадонна с младенцем и ангелом (Мадонна Евхаристии). 1470. Музей Изабеллы Стюарт Гарднер, Бостон. .

Его блистательный взлет еще впереди - он начнется в середине 1470-х, когда появятся «Святой Себастьян» и «Поклонение волхвов», и достигнет зенита в 1480-х, с росписью Сикстинской капеллы и созданием «Весны», «Рождения Венеры», «Мадонны дель Магнификат», «Мадонны с гранатом», «Благовещения»… Но также со второй половины 70-х о Боттичелли упоминают как о портретисте.

Во Флоренции в это время бушует мода на портреты, которые бросились заказывать все подряд. Раньше флорентийцы не были столь тщеславны, удовлетворяясь тем, что их изображения помещались на алтарях, написанных по их заказу. Но и там знатные купцы и их менее знатные домочадцы скромно жались где-нибудь в сторонке с выражением благочестивого смирения на лицах. Теперь же, когда город, как говорили, переживал падение нравов, когда скромность была не в почете, все стремились запечатлеть свой образ на века.

Сандро пишет портреты с охотой - он пытается добиться реализма в изображении людей и ищет типажи для будущих картин. Как раз тогда он создает ставший широко известным «Портрет мужчины с медалью Козимо Старшего»…

Сандро Боттичелли. Портрет мужчины с медалью Козимо Старшего. 1474. Галерея Уффици, Флоренция.
Сандро Боттичелли. Портрет молодого человека. 1480-1485. Национальная галерея, Лондон.

Сандро Боттичелли. Портрет молодого человека. 1483. Национальная галерея искусств, Вашингтон.

Судя по источникам в сети, существует еще один портрет работы Боттичелли с красной шапочкой: «Портрет философа в красной шапочке» или просто «Портрет молодого человека в красной шапочке», который датируется 1477 годом. Странно в этом портрете то, что в источниках, в которых информация, скорее всего, проверена, этого портрета нет. А там, где он есть - нет упоминания, где, в какой галерее он сейчас находится. Единственное упоминание ведет на ту же Национальную галерею искусств в Вашингтоне, но сама галерея в этом не признается… Но о нем - после рассказа о Филиппино Липпи.

Мне хотелось бы описывать любимых художников как людей возвышенных, не от мира сего, думающих только о прекрасном и духовном. Но это будет ложь. Во все века художники влюблялись, страдали, добивались счастья для себя, кормили семьи, и … дрались. Некоторые. Воинственным был красавец Караваджо, Бенвенуто Челлини….
Жизнь бурлила в этих великих мастерах, эмоциональных, чувствующих, взрывных. И чем сильнее они реагировали на все происходящее, тем ярче выражался их талант. Сегодня расскажу о Липпи.

Фра Филиппо Липпи (1406—1469) — флорентийский живописец, один из виднейших мастеров раннего итальянского Возрождения.

Он потрясающий. Он был лицом своей эпохи и оказал такое влияние на искусство, какое трудно переоценить.

Необычайно талантливый художник, он имел несчастье быть конкурентом некоторым из величайших художников в истории. В результате, сегодня он менее известен, чем того заслуживает.

Но есть одна область, где репутация Липпи затмила своих современников. Его любовные похождения читаются, как сценарий приключенческого фильма, насыщенного чувственными похождениями героя.

Родился в 1406 году в бедном квартале Флоренции. Его отец, Томмазо ди Липпи, был мясником.

К несчастью, мать умерла спустя несколько дней после родов, а через два года умирает и отец. Несмотря на всеобщую бедность, его на воспитание к себе берет сестра отца, тетка монна Лапаччи.
Когда мальчику минуло восемь лет, она отдала его в находящийся на одной улице монастырь кармелитов дель Кармине.

15 лет от роду принял обет монашества («фра» — сокращение от лат. frater - брат) и оставался в общине вплоть до 1432 г.

Вазари в своих знаменитых "Жизнеописаниях" отмечает, что в монастыре Филиппо Липпи вместо того, чтобы учиться, тратил все свое время на рисование, "пачкал всякими уродцами свои чужие книги", и приор решил дать ему возможность обучаться живописи.

Вместе с другими мальчиками он стал посещать различные церкви Флоренции, подражая знаменитым мастерам и копируя их фрески.

На фоне остальных воспитанников Филиппо выгодно отличался своим талантом и новизной в манере писания картин, поэтому монахи решили поручить ему завершить росписи, которые оставил после себя Мазаччо.

Успешно справившись с этим заданием, Филиппо постепенно начинает получать заказы для росписи других церквей. В связи с этим в 1431 году он покидает стены монастыря, дабы пуститься в свободное плавание.

Его жизнь окутана каким-то невероятными легендами, и если хоть часть из них правда - а скорей всего так и есть, то Филиппо предстает перед нами невероятно энергичной, жизнелюбивой натурой, не обращающим внимания на всякие там строгие моральные устои, которыми славилось в те времена общество.

В 1438 году его берет под покровительство Козимо Медичи, который вплоть до самой смерти художника обеспечивал его деньгами и заказами.

Именно с его помощью Филиппо назначают сначала капелланом в церковь Сан Джованно, а потом переводят в церковь Сан Кирико, что под Флоренцией.
Эти годы считаются самыми плодотворными в жизни художника, в это время он создает самые свои известные работы.

Но в 1455 году Филиппо осудили за подлог и махинации с деньгами. Представляете? Маститый к тому времени художник, облаченный в сан, целый капеллан - и мошенничество!

Его спасло высокое положение его покровителей. За него заступился не только Козимо Медичи, но и сам папа Евгений IV.

В результате этого художник не только легко отделался: он был переведен в другой монастырь, да еще и повышен в должности. Отныне он капеллан в женском монастыре святой Маргариты в Прато.

Здесь опять любопытная история, как результат проявления его цельной натуры - Филиппо был очень влюбчивым человеком. Его натура была страстной и порывистой. Он был без ума от хорошеньких женщин и делал все возможное, чтобы они отвечали ему взаимностью.

Из-за его характера ему приписывали, а возможно, и просто описывали приключения и похождения, которые Вазари не преминул отметить.

Вот еще по Вазари: Для того, чтобы Филиппо все свое время посвящал живописи и заказам, его патрон, Козимо Медичи, однажды запер его в комнате. Художник не выдержал даже двух дней. Порезав простыни на длинные лоскуты, он связал их и с помощью такого приспособления спустился через окно на улицу.

Козимо не смог его найти, поэтому о местопребывании художника остается только гадать. Тем не менее, спустя несколько дней Филиппо вернулся к работе и завершил заказ.

С тех пор Козимо Медичи не только не запрещал ему предаваться удовольствиям, но и всячески потворствовал ему.

Так вот, будучи назначенным капелланом в женский монастырь, Филиппо не преминул воспользоваться случаем, так удачно предоставляемым ему судьбой.

Он соблазнил одну из хорошеньких монахинь, Лукрецию Бути, и предложил ей вместе бежать с ним из монастыря. Напомню, что на тот момент художнику было около пятидесяти лет. Молодая девушка согласилась.

Спустя несколько недель Филиппо арестовали и только благодаря очередному вмешательству Козимо Медичи его отпустили. Везло Филиппо - по особому указу папы он снял монашеский обет и законно вступил в брак.

От этого союза родились сын Филлипино, который пошел по стопам отца, став художником, и дочь Александра. Именно в это время к нему в ученики поступает еще молодой и неопытный Сандро Боттичелли, впоследствии усвоивший многое у своего учителя. Об этом напоминают и ранние работы Боттичелли, со своими изящными Мадоннами, так похожими на манеру Филиппо.

Скончался мастер в возрасте 63-х лет, во время работы в Сполето, над очередным циклом фресок. Тот же Вазари предполагал, что Филиппо был отравлен родственниками Лукреции.

Тем не менее, когда Козимо захотел забрать останки художника, дабы захоронить их на родине, во Флоренции, жители Сполето воспротивились и упросили оставить его прах у себя в городе.

Ну и пару слов о его живописи, ведь именно его мощный талант потрясает, поражает, и благодарные современники и потомки восхищаются им и помнят его жизнь.

Он писал невероятно прекрасных женщин. Лица мадонн - живые, нежные, полные одухотворенности, чистоты и нежной любви молодых матерей к своим детям производят неотразимое впечатление, в его фигурах так много искренности, увлечения жизнью, гуманности и тонкого понимания красоты, что порой они прямо противоречат требованиям церковной живописи. Его младенцы-Христы и ангелы — прелестные реальные малыши, пышущие здоровьем и весельем. Архитектура, окружающая главное действие на фресках мастера - яркая, веселая, подчеркивающая торжество события. Он был большим мастером композиции.

Если прочитали все выше, то вот еще одна легенда о Липпи, только прошу учесть, нет никаких подтверждений правдивости происшествия. Впрочем, и отрицания тоже нет. А сама легенда говорит о том, что Филиппо Липпи был личность потрясающая, а его талант признавался современниками.

Приключение в Африке. По хронологии оно как раз приходится на то время, когда он покинул свой родной монастырь во Флоренции. Вместе с друзьями Филиппо отправился путешествовать по морю, как внезапно их лодку захватили мавры и отправили пленников рабами в свою страну.

Филиппо, естественно, посадили в темницу, где он от нечего делать вздумал рисовать на стенах углем.
В том числе написал он и портрет предводителя мавров. Последний был так польщен своим изображением, что отпустил Филиппо обратно в Италию.

Одним из первых он стал писать тондо (картину в круге), ставшую затем форматом, характерным для эпохи в целом.

Одноклассники

800 x 1578

Фра Филиппо Липпи (итал. Fra Filippo Lippi, 1406-1469) - флорентийский живописец, один из виднейших мастеров раннего итальянского Возрождения.

Биография
Филиппо Липпи (по отцу - Филиппо ди Томазо) родился во Флоренции, предположительно 8 октября 1406 г., в семье бедного мясника. В раннем детстве потерял родителей и остался на попечении тетки, от которой несколько времени спустя был взят на воспитание, из милости, братией монастыря дель-Кармине, где 15 лет от роду принял обет монашества («фра» - сокращение от итал. frate, то есть брат). Как художник развился под влиянием Мазолино и Мазаччо; на его художественное образование также повлиял Фра Анджелико Фьезольский.

Бросив в 1431 г. монастырскую жизнь, Липпи продолжал, однако, носить иноческую одежду. Старинные биографы рассказывают, будто он был захвачен в Анконе берберийскими пиратами, увезен ими в Африку и провёл там несколько лет в рабстве; но это предание не подтверждается документами.

Напротив того, не подлежит сомнению другой эпизод в жизни Липпи - похищение им в 1456 г. из женского монастыря в Прато молодой монахини Лукреции Бути и женитьба на ней, вследствие которой ему пришлось испытать много неприятностей и тревог, пока папа, по ходатайству флорентийского герцога Козимо Медичи, не освободил супругов от монашеского обета и не признал их брака законным. Однако и после того, несмотря на свою громкую известность, Липпи не знал покоя и по причине своей беспорядочной жизни и расточительности был преследуем кредиторами.

Работал преимущественно во Флоренции, некоторое время в Падуе (1434), в Прато (1453-65) и наконец в Сполето, где и умер 9 октября 1469 г.

Творчество
Значение Липпи в истории искусства состоит в том, что он после Мазаччо ещё решительнее и сильнее направил возродившуюся итальянскую живопись на путь натурализма. Любовь к земным радостям, восхищение при виде красоты, страстность, чувственность и пылкость фантазии сильно сказываются в его произведениях, несмотря на то, что их темы относятся к области религиозных олицетворений. В его фигурах так много искренности, увлечения жизнью, гуманности и тонкого понимания красоты, что они производят неотразимое впечатление, хотя порой прямо противоречат требованиям церковной живописи. Его мадонны - очаровательные невинные девушки или нежно любящие молодые матери; его младенцы-Христы и ангелы - прелестные реальные дети, пышущие здоровьем и весельем. Достоинство его живописи возвышается сильным, блестящим, жизненным колоритом и веселым пейзажем или нарядными архитектурными мотивами, составляющими обстановку сцены. Из фресковых работ этого высокодаровитого художника наиболее замечательные находятся в соборе Прато (сцены из жития св. Стефана, среди которых особенно хороши «Погребение св. Стефана» и «Пир Ирода») и в соборе Сполето (два ряда сцен из жития Богоматери, в том числе прелестное «Коронование Приснодевы»).

Относительно станковых картин Липпи надо заметить, что он первый стал придавать им круглую форму - писать картины, для которых итальянцы усвоили название quadri tondi и которые вскоре вошли в употребление не только в домашних молельнях, но и церквах, взамен распространенных перед тем триптихов. Флорентийские галереи содержат в себе много произведений Липпи в этом роде. Таково, между прочим, восхитительное «Коронование Богородицы» во флорент. акд. худож. и «Мадонна со сценой Рождества Богородицы на заднем плане» во дворце Питти. Из картин Липпи, встречающихся вне Италии, особенно любопытны: «Венчание Богоматери» (кругл. формы) в луврском музее, «Пресв. Дева, поклоняющаяся Младенцу Христу» в берлинском музее, «Св. Иоанн-Предтеча» в лондонской национальной галере и «Крещение Господне» там же.

Библиография
Фосси Г. Филиппо Липпи. М., 1997.

760 x 1053

2024 x 2256

803 x 1079

801 x 1189

988 x 667

702 x 879

1354 x 603

2048 x 1442

801 x 1406

499 x 723

1218 x 767

2536 x 3016

820 x 1004

803 x 1329

1256 x 2637

920 x 997

1280 x 571

2024 x 2023

802 x 1000

962 x 966

803 x 1171

Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах Баганова Мария

Фра Филиппо Липпи

Фра Филиппо Липпи

Козимо Медичи, в числе своих полезных дел, заложил традицию покровительства художникам и поэтам. Его особой любовью пользовался фра Филиппо Липпи (1406–1469) - необычайно талантливый художник. Еще в юности родители отдали его послушником в монастырь, а после он был вынужден принять монашеские обеты, хотя совсем не был к этому расположен: на втором месте после живописи у фра Филиппо стояли женщины. Эту слабость ему охотно прощали за его талант. Липпи был учеником знаменитого Мазаччо - гениального, но рано умершего художника, возможно отравленного завистниками. О Липпи говорили, что в нем дух Мазаччо вернулся к жизни.

Джорджо Вазари:

«Был же он, как говорят, настолько привержен Венере, что, увидя женщин, которые ему понравились, он готов был отдать последнее ради возможности ими обладать, и если он не добивался этой возможности никакими средствами, то изображал этих женщин на своих картинах, рассудком охлаждая пыл своей любви. И это вожделение настолько сбивало его с толку, что, находясь в таком состоянии, он мало или вовсе не уделял внимания тем работам, за которые брался. И вот в одном из таких случаев Козимо деи Медичи, для которого фра Филиппо работал в его доме, запер его, чтобы тот не выходил на улицу и не терял времени. Он же, не пробыв там и двух дней, побуждаемый любовным, вернее, животным неистовством, нарезал ножницами полосы из постельных простынь, спустился через окно и много дней предавался своим наслаждениям. Не найдя его, Козимо послал искать его и в конце концов все же вернул к работе; и с тех пор он предоставил ему свободу предаваться удовольствиям и очень раскаивался, что раньше держал его взаперти, памятуя о его безумстве и об опасностях, которые ему грозили. И потому впредь он всегда старался удержать его милостями и этим добился от него большой исполнительности, говоря, что в своем превосходстве редкостные таланты подобны небожителям, а не вьючным ослам».

В 1456 году Липпи был назначен приором в женский монастырь Санта Маргарита в Прато. Самая красивая и юная из монахинь - Лукреция Бути - позировала фра Липпи для изображения Девы Марии.

Джорджо Вазари:

«…монахинями из Санта Маргарита ему был заказан образ для главного алтаря, и, когда он над ним работал, ему как-то раз довелось увидеть дочь флорентийского гражданина Франческо Бути, которая была туда отправлена не то на воспитание, не то в монахини. Фра Филиппо, заглядевшись на Лукрецию (так звали девушку, отличавшуюся величайшей красотой и обаянием), так обошел монахинь, что добился у них разрешения написать ее портрет, чтобы поместить его в виде фигуры Богоматери в заказанную ими картину. И, влюбившись в нее по этому случаю еще пуще прежнего, он после этого всеми правдами и неправдами добился того, что похитил Лукрецию у монашек и увел ее в тот самый день, когда она пошла смотреть на перенесение пояса Богоматери - чтимую реликвию этого города. Монахини были весьма опозорены этим обстоятельством, и не веселее было и отцу ее Франческо, который приложил все усилия, чтобы получить ее обратно, но она либо из страха, либо по другой причине так и не пожелала возвратиться, а предпочла остаться у Филиппо, от которого у нее родился ребенок мужского пола, названный также Филиппо и ставший впоследствии, подобно отцу, отличнейшим и знаменитым живописцем».

Не всякому такой поступок мог бы сойти с рук, но фра Филиппо имел богатых и влиятельных покровителей, его мастерство ценили многие. В 1461 году он был освобожден от монашеского обета папой Пием II и вступил в брак с Лукрецией. Сын фра Филиппо и Лукреции Филиппино Липпи (1457–1504), ученик Боттичелли, унаследовал живописное дарование отца.

Большую часть жизни прожил во Флоренции величайший скульптор кватроченто - Донателло (Донато ди Никколо ди Бетто Барди), бывший близким другой Козимо.

Джорджо Вазари:

«И так была велика любовь, которую Козимо питал к доблестям Донато, что постоянно давал ему работу; и в свою очередь Донато так любил Козимо, что по малейшему намеку с его стороны угадывал все его желания и во всем ему повиновался. Рассказывают, что один генуэзский купец заказал Донато бронзовую голову, которая вышла прекрасной, как сама природа, и была очень тонко отлита для легкости и для удобства далеких перевозок… И вот, когда она была закончена, купцу показалось, что Донато запрашивает лишнее, поэтому решение дела поручили Козимо, который, приказав принести голову на верхнюю террасу дворца, поместил ее между зубцами, выходящими на улицу, чтобы лучше было видно. Козимо, желая уладить спор, нашел, что предложение купца очень далеко от требований Донато, поэтому, обратившись к купцу, он заявил, что тот дает слишком мало. Купец же, которому сумма казалась преувеличенной, стал утверждать, что Донато работал немного больше месяца и что ему причитается не более полфлорина в день. Тогда Донато, которому казалось, что его очень уж обижают, вспылил и сказал купцу, что он в одну сотую часа может погубить труды и достижения целого года, и, толкнув голову, сбросил ее на улицу, где она разбилась на мелкие куски; к этому он добавил, что купец, по всему видно, привык торговать бобами, а не покупать статуи. Тот, устыдившись, стал предлагать ему двойную цену, только бы он повторил работу, но Донато так и не согласился, несмотря на посулы купца и просьбы Козимо».

«…под перегородкой около фрески Таддео Галди он исполнил с удивительным старанием деревянное распятие. Закончив его и считая, что он сделал исключительную вещь, он показал ее своему ближайшему другу Филиппо Брунеллеско, чтобы узнать его мнение; Филиппо же, который, со слов Донато, ожидал гораздо большего, увидев распятие, слегка улыбнулся. Заметив это, Донато стал просить его во имя их дружбы высказать свое мнение, на что Филиппо, который был человеком благороднейшим, ответил ему, что, по его мнению, на кресте распят мужик, а не тело, каким оно должно было быть у Иисуса Христа, который обладал тончайшим сложением и во всех частях своего тела был самым совершенным человеком, который когда-либо родился. Донато, почувствовав себя уязвленным, и притом глубже, чем он думал, поскольку он рассчитывал на похвалу, ответил: „Если бы делать дело было бы так же легко, как судить о нем, тогда мой Христос показался бы тебе Христом, а не мужиком; поэтому возьми-ка кусок дерева и попробуй сам“. Филиппо, не говоря больше ни слова, вернувшись домой, тайком от всех принялся за работу над распятием, и, стремясь во что бы то ни стало превзойти Донато, дабы самому не пришлось отказаться от собственного суждения, он после долгих месяцев довел свою работу до высшего совершенства. После этого однажды утром он пригласил Донато к себе позавтракать, и Донато принял приглашение. Когда они шли вместе с Филиппо к его дому и дошли до Старого рынка, Филиппо кое-что купил и, передав покупки Донато, сказал: „Иди с этими вещами домой и подожди меня там, я сейчас же вернусь“. И вот, когда Донато вошел в дом, он сразу же увидел распятие, сделанное Филиппо, хорошо освещенное, и, остановившись, чтобы разглядеть его, он убедился, что оно доведено до такого совершенства, что, сраженный, полный смятения и как бы вне себя, выпустил узел, который держал в руках, и оттуда выпали яйца, сыр и всякая снедь, и все рассыпалось и разбилось. Но он продолжал удивляться и стоял, словно остолбенев, когда вошел Филиппо и со смехом сказал ему: „Что это ты затеял, Донато? Чем же мы будем завтракать, ежели ты все рассыпал?“ „Что до меня, - отвечал Донато, - я на сегодняшнее утро свою долю получил, если хочешь свою - возьми ее, но только не больше; тебе дано делать святых, а не мужиков“».

Внуки Козимо - Лоренцо и Джулиано - пользовались во Флоренции огромной властью и популярностью.

Меценаты, покровители ученых и поэтов Джулиано и Лоренцо Медичи сумели внести иные ноты в бесконечную череду убийств и заговоров, какой может представиться эпоха Возрождения. Образованной женщиной и прекрасной поэтессой была их мать - Лукреция Торнабуони, разбиралась в поэзии Лукреция Донати - возлюбленная Лоренцо.

Романтичной и печальной выглядит любовь Джулиано к первой красавице Флоренции - Симонетте Веспуччи. Эта очаровательная женщина прожила на свете всего лишь двадцать два года, но успела вдохновить многих поэтов и живописцев.

Она родилась в Генуе в патрицианской семье, а в 1468 году замужество ввело ее в круг приближенных Медичи. Ее муж - Марко Веспуччи - примечателен, пожалуй, лишь тем, что приходится родственником знаменитому Америго Веспуччи, давшему свое имя Новому Свету.

Симонетта воплощала идеал красоты того времени: она была стройной высокой блондинкой с маленькой упругой грудью и округлым животом. Ее любили все - и мужчины, и женщины - за приятный характер, живой ум и веселый нрав.

До нас дошло много картин прославленных мастеров, считающихся портретами прекрасной Симонетты, но ни одно из этих изображений не было создано при ее жизни. Пьеро ди Козимо, Гирландайо, Боттичелли писали не реальную женщину, а идеальный образ, запечатлевшийся в их памяти. Ей посвящал сонеты Полициано и сам Лоренцо Великолепный.

Полициано:

«Она чиста, одежды белоснежны,

Хоть розы и цветы на них пестреют.

Ее чело, смиренно-горделиво.

Окружено потоками златыми.

Кругом листва смеется прихотливо,

А очи светят безмятежным миром.

Но в них огонь, припрятанный Амуром».

Это описание красавицы, встречающей своего героя, возвращающегося с турнира, напоминает прославленную «Весну» Боттичелли. Неудивительно: ведь поэта и художника вдохновляла одна и та же модель. Красавицей была Симонетта, героем - Джулиано Медичи. Описанный в стихах турнир состоялся в январе 1475 года - за год до смерти красавицы.

К празднику готовились задолго. В назначенный день 29 января участники состязания проследовали по улицам Флоренции, украшенным флагами и гобеленами. Возглавлял процессию Джулиано, чей убор из золота и серебра со множеством драгоценных камней стоил несколько тысяч дукатов. Вслед за братом ехал Лоренцо, окруженный главными лицами города. За ними несли штандарт кисти самого Боттичелли. Сохранилось его описание: дама Джулиано, прекрасная Симонетта, изображенная в виде Минервы, стоит на пылающих оливковых ветвях. В одной руке у нее щит с головой Медузы, в другой - копье. Она смотрит на солнце. Амур, стоящий рядом с ней, привязан к стволу оливы, его лук и стрелы сломаны. Солнце олицетворяло славу, которой Джулиано покроет себя на турнире и которая воспламенит сердце красавицы.

За штандартом следовали двенадцать молодых людей в роскошных одеждах. Они ехали на великолепных белых конях колонной по двое с копьями наперевес.

Победителями турнира стали Джулиано и Якопо Питти. Празднество завершилось балами и пирами, роскошь которых еще долго славили поэты и хронисты.

А спустя всего лишь год Лоренцо создал четыре скорбных сонета на смерть дамы, «наделенной такой красотой и благородством, какими не обладала ни одна из живших прежде нее». Для него эта дама была звездой, промелькнувшей на небосводе и на миг затмившей сияющее солнце, то есть его постоянную возлюбленную, его друга Лукрецию Донати.

«Была ночь, и мы с моим дражайшим другом шли вдвоем, беседуя о поразившем нас несчастье. Погода была ясная, и мы, беседуя, увидели на западе сверкающую звезду, столь яркую, что она своим сиянием затмила не только другие звезды, но и прочие светила, померкшие в ее свете. Любуясь той звездой, я обернулся к другу своему и сказал: „Не удивимся мы, если душа этой дивной дамы превратилась в новую звезду или же, вознесясь, соединилась с ней“».

Лоренцо оставил описание похорон Симонетты:

«С непокрытым лицом несли ее из дома до склепа, и много слез она заставила пролить тех, кто видел ее… Она внушала сострадание, но также и восхищение, ибо в смерти превосходила ту красоту, которую при жизни ее считали непревзойденной. В ее облике явилась истина слов Петрарки: „Прекрасна смерть на лике сем прекрасном“».

Правителю Флоренции вторил Полициано, оставивший латинскую элегию на смерть Симонетты. Поэт описывал Амура, заметившего распростертую на погребальных носилках юную красавицу, чье неподвижное лицо по-прежнему прекрасно и желанно. Смерть не властна над ее прелестью, и Амур поспешил внушить любовь… умершей. Увы, это невозможно, и богу любви оставалось лишь оплакивать мертвую красавицу и свой несостоявшийся триумф. Джулиано пережил свою возлюбленную всего лишь на два года, он погиб в результате так называемого «заговора Пацци», устроенного врагами Медичи. Они, не страшась святотатства, планировали нанести удар в церкви, воспользовавшись для этого визитом во Флоренцию кардинала, «чтобы в связи с этим Лоренцо и Джулиано оба оказались в одном месте, и с ними можно было покончить одним ударом».

Макиавелли:

«Если в каком деле необходимы твердость и мужество и равная готовность к жизни и к смерти, то именно в таком, ибо слишком часто в нем-то и пропадает решимость даже у людей, привыкших владеть оружием и не бояться кровопролития. Приняв эти решения, они назначили покушение на тот момент, когда священник, служащий мессу, совершает таинство евхаристии.

Когда все было условлено, они отправились в церковь, где уже находились кардинал и Лоренцо Медичи. В храме было полно народу, и служба началась, а Джульяно Медичи еще не появлялся. Франческо Пацци и Бернардо, которым было поручено расправиться с ним, пошли к нему на дом и всевозможными уговорами и просьбами добились того, чтобы он согласился пойти в церковь. Поистине удивительно, с какой твердостью и непреклонностью сумели Франческо и Бернардо скрыть свою ненависть и свой страшный замысел. Ибо, ведя Джульяно в церковь, они всю дорогу, а затем уже в храме забавляли его всякими остротами и шуточками, которые в ходу у молодежи. Франческо не преминул даже под предлогом дружеских объятий ощупать все его тело, чтобы убедиться, нет ли на нем кирасы или каких других приспособлений для защиты.

Джульяно и Лоренцо хорошо знали, как ожесточены против них Пацци и как стремятся они лишить их власти в делах государственных. Однако они были далеки от того, чтобы опасаться за свою жизнь, полагая, что если Пацци и предпримут что-либо, то воспользуются лишь законными средствами, не прибегая к насилию. Поэтому и они, не опасаясь за свою жизнь, делали вид, что дружески расположены к ним. Итак, убийцы подготовились - одни стояли возле Лоренцо, приблизиться к нему, не вызывая подозрения, было нетрудно из-за большого скопления народа, другие подле Джульяно. В назначенный момент Бернардо Бандини нанес Джульяно коротким, специально для этого предназначенным кинжалом удар в грудь. Джульяно, сделав несколько шагов, упал, и тогда на него набросился Франческо Пацци, нанося ему удар за ударом, притом с такой яростью, что в ослеплении сам себе довольно сильно поранил ногу. Со своей стороны мессер Антонио и Стефано напали на Лоренцо, нанесли ему несколько ударов, но лишь слегка поранили горло. Либо они не сумели с этим справиться, либо Лоренцо, сохранив все свое мужество и видя, что ему грозит гибель, стал стойко защищаться, либо ему оказали помощь окружавшие, но усилия убийц оказались тщетными. Охваченные ужасом, они обратились в бегство и спрятались, однако их вскоре обнаружили, предали со всевозможными издевательствами смерти и протащили их трупы по улицам».

«Между тем весь город был уже вооружен, а Лоренцо Медичи в сопровождении вооруженных спутников удалился к себе домой. Дворец синьории был освобожден народом, а занимавшие его люди захвачены или перебиты. По всему городу провозглашали имя Медичи, и повсюду можно было видеть растерзанные тела убитых, которые либо несли насаженными на копье, либо волокли по улицам. Всех Пацци гневно поносили и творили над ними всевозможные жестокости. Их дома уже были захвачены народом, Франческо вытащен раздетым, как был, отведен во дворец и повешен рядом с архиепископом и другими своими сообщниками. На пути ко дворцу из него нельзя было вырвать ни слова; что бы ему ни говорили, что бы с ним ни делали, он не опускал взора перед своими мучителями, не издал ни единой жалобы и только молча вздыхал… Не было гражданина, который, безоружный или вооруженный, не являлся бы теперь в дом Лоренцо, чтобы предложить в поддержку ему себя самого и все свое достояние, - такую любовь и сочувствие снискало себе это семейство мудростью своей и щедротами…

После окончания смуты и наказания заговорщиков совершено было торжественное погребение Джульяно: все граждане со слезами следовали за его гробом, ибо ни один человек, занимавший такое положение, не проявлял столько щедрости и человеколюбия».

Лосев А. Ф.:

«Известно своими злодействами и знаменитое семейство Медичи во Флоренции. Даже Лоренцо Медичи, с именем которого связан расцвет флорентийской культуры в XV веке, при котором собиралась Платоновская академия и который вошел в историю как чистейшее воплощение Ренессанса, великий покровитель искусств и наук, отбирал приданое у девушек, казнил и вешал, жестоко разграбил город Вольтерру и отнюдь не пренебрегал интригами, связанными с ядом и кинжалом.

Когда в 1478 году был разоблачен заговор Пацци, сотни заговорщиков и их родственники были преданы смерти, так что улицы покрылись кусками человеческих тел. Многих вешали на окнах монастыря. Тело Якопо Пацци было вырыто из могилы, уже разлагающийся труп с песнями волочили по улицам и бросили в реку».

Сын Лоренцо - Пьетро - не сумел продолжить дело отца. Он был изгнан из Флоренции, и в городе на четыре года установилась власть Джироламо Савонароллы - фанатичного монаха. Пытаясь бороться с «развратом», он вместе с водой выплескивал из купели и ребенка, сжигая книги, картины, уничтожая прекрасные статуи. В своем неистовстве он дошел до того, что призвал к свержению самого Римского понтифика. В 1498 году он был схвачен, обвинен в ереси, подвергнут пыткам и сожжен на костре при огромном стечении народа.

К семейству Медичи принадлежал и знаменитый кондотьер Джованни дель Банде Нере - Джованни с Черными Лентами (1498–1526). Прозвали его так из-за черных полос, которые он изобразил на своем гербе вместо традиционных фиолетовых в знак траура после смерти Льва Х. Соответственно, его вооруженные формирования получили название «Bande Nere» - что, по созвучию с итальянским словом Banda («банда»), звучало впечатляюще, почти как «черные отряды». Он считается последним из великих итальянских кондотьеров.

Джованни был сыном Катерины Сфорца и ее третьего мужа Джованни де Медичи Иль Попполано - потомка младшего сына Джованни ди Бичи. Отец его умер, когда ребенку едва было два года. Своего сына, названного в честь его дяди, Лодовико Моро, после смерти мужа Катерина перекрестила из Людовика в Джованни - в честь умершего супруга. В три года от роду Джованни лишился своего наследственного владения и матери. Город Форли был взят Чезаре Борджа и стал папским владением, а плененную Катерину силой удерживали в Риме.

Джованни вместе с сестрами и старшим братом воспитывался дядей - Лоренцо Медичи. Позднее, обретя свободу, Катерина поселилась с сыном на вилле Кастелло.

С раннего возраста Джованни проявил способности и большой интерес к физическим упражнениям и военному искусству - верховой езде, фехтованию. В двенадцать лет он совершил свое первое убийство: флорентийские подростки разбивались на банды, делившие «сферы влияния». Часто между ними возникали столкновения, и вот в одной из таких драк Джованни и заколол сверстника. За это он был изгнан из Флоренции. Джованни поступил на службу к папе Льву Х (Джованни Медичи) и в восемнадцать лет получил крещение огнем, проявив немалое мужество. Не достигнув и двадцати лет, Джованни стал кондотьером - наемником, и вскоре приобрел немалую славу.

Пьетро Аретино:

«Никогда он не оставлял для себя большей части в жалованье и добыче, чем отпускал своим солдатам. Тяготы и лишения терпел с величайшим спокойствием. В деле не носил никаких знаков отличия, и от соратников можно было отличить его только по сразу приметной доблести. В седле он всегда был первым, из пеших последним. Людей же ценил только по достоинству, не глядя на богатство или сан. Дела его всегда были лучше его слов, но и в совете он не пожинал всуе плодов своей славы. Он поистине удивительно умел управлять своими воинами, когда надо - лаской, когда - гневом. Праздность была ему ненавистнее всего на свете. Его добродетель была, без сомнения, природной, а других грехов, кроме свойственных юности, не было; будь то угодно Господу и проживи он дольше, всякому его доблесть была столь же явной, сколь и мне ныне. Сердцем он был поистине благосклоннейшим из людей. Кратко скажу, что многие будут ему завидовать, но никому не будет дано подражать ему».

В августе 1523 года еще один Медичи - Джулио (внебрачный сын убитого Джулиано), под именем Климент VII, стал римским папой. Новый папа выплатил Джованни все долги и обещал вернуть материнские земли - Форли и Имолу, с одним условием: прославленный кондотьер должен был перейти на сторону «Коньякской лиги» - союза, который Рим заключил с французами против испанцев.

Джованни согласился. Он одержал несколько побед, был ранен, вылечился, снова участвовал в сражениях…

В одном из сражений Джованни был ранен в ногу из артиллерийского орудия. Ранение было очень тяжелым. Его перевезли в Мантую, где он умер от заражения крови. Пытаясь спасти Джованни, врачи решились на ампутацию, но сделано это было слишком поздно. Джованни было двадцать восемь лет.

Пьетро Аретино:

«Джованни согласился на ампутацию ноги лишь после того, как, придя в полное сознание, увидел собственными глазами свою гниющую конечность. „Отрежьте немедленно!“ - вскричал он. Хирурги запалили факелы, расстелили белые простыни и привели восьмерых мужчин, чтобы держали пациента. Вооружившись пилой, они приготовились ампутировать ногу ниже колена, когда Джованни вдруг заявил, что и двадцати солдат не хватит, чтобы удержать его. Еще он потребовал, чтобы принесли свечу и чтобы ему было видно, как режут ногу. (Он держал эту свечу сам.) Я бежал от этой сцены, рассказывал Аретино, как вдруг слышу - меня зовут. „Я исцелен“, - проговорил Джованни и указал на отрезанную ногу».

Но это было не так: гангрена распространилась, его состояние продолжало ухудшаться. Джованни то засыпал, то пробуждался, его лихорадило. «За два часа до рассвета, терзаемый угрызениями совести, он стал кричать, что более чем смерть, его мучает мысль о том, какими болванами показали себя его солдаты», - вспоминал Аретино. Он приказал привести своего восьмилетнего сына Козимо, обнял его и попросил герцога Урбинского позаботиться о мальчике, научить его быть смелым и справедливым. «Прошу одного: любите меня после моей смерти», - произнес он.

Пьетро Аретино:

«Наступила ночь, и ночью я читал вслух стихи: ему хотелось забыться в поэзии. Он попросил о соборовании, потом сказал: „Не хочу умирать в этих тесных стенах, весь в повязках и крови. Вынесите меня на улицу“. Тут же приготовили походную лежанку на траве, и едва тело его коснулось постели, как он уснул вечным сном».

Джованни был похоронен в церкви Святого Франциска в Мантуе, но в 1685 году его останки были перенесены во Флоренцию и похоронены в фамильном мавзолее его потомков. Когда в 1857 году гроб вскрыли, обнаружили его тело в черном доспехе и с ампутированной ногой.

Джорджо Вазари:

«…синьор Джованни ди Медичи был ранен выстрелом из мушкета и перевезен в Мантую, где и скончался. Почему мессер Пьетро Аретино, преданнейший слуга этого синьора и ближайший друг Джулио, и выразил желание, чтобы Джулио изобразил его собственноручно именно мертвым. И тогда Джулио, сняв с мертвого маску, написал по ней портрет, который затем долгие годы стоял у названного Аретино».

Герцог Урбинский сдержал обещание: Козимо вырос и стал герцогом Тосканы. Он был вторым в роду, кто носил титул герцога. Женат он был на красавице Элеоноре Толедской, знаменитой не только своей яркой внешностью, но и элегантными нарядами. Ее неоднократно портретировал Бронзино, запечатлевший великолепие ее платьев. Не так давно археологами была вскрыта ее гробница: прекрасная Элеонора была похоронена в одном из своих роскошных нарядов, которые она так любила, платье сохранилось почти полностью и было восстановлено.

К сожалению, эта женщина не была счастлива, хотя была умна, образованна, плодовита: она родила мужу одиннадцать детей. Несмотря на все ее достоинства, в ее семейной жизни было не все гладко: Козимо отличался мрачным характером. Он изменял жене и даже, согласно сплетням, убил одного из сыновей.

Легенда говорит о том, что юноши поссорились и Гарсия (любимчик матери) убил своего брата Джованни, любимого отцом. Он пережил брата всего на месяц и был зарезан рукой Козимо. Спустя несколько дней от горя скончалась и Элеонора.

Козимо горевал недолго и женился на своей давней любовнице Камилле Мартелли, родившей ему дочь. Этой жене он тоже изменял - с Элеонорой дель Альбрицци.

Из сыновей Козимо и Элеоноры до зрелого возраста дожило трое. Герцогом Тосканы стал Франческо. Он не был выдающимся государственным деятелем, но вошел в историю из-за необыкновенной и страшной любовной истории.

Глава 6. Филиппо Брунеллески, требник Анны Ярославны и Великая Октябрьская социалистическая революция ПРЕЖДЕ чем начать разговор о наиболее ярком и впечатляющем периоде жизни Русской Вселенной - советском периоде, оглянeмся еще раз назад в даль веков.Вряд ли кто-то