В. ВенчаковаТворчество С
В 1918 году Сергей Сергеевич Прокофьев завел себе альбом, в котором все его друзья должны были оставить записи на одну и ту же тему: «Что Вы думаете о солнце?» Композитор не случайно выбрал ее, ведь солнце - источник жизни, а он сам всегда, во всех своих произведениях был певцом жизни.
О том, каким был Прокофьев композитором, мы знаем из его сочинений, а о том, каким он был человеком, что он любил, к чему стремился, мы лучше всего можем узнать из его «Автобиографии».
«Склонность к записыванию была мне свойственна с самого детства, и она поощрялась родителями,- сообщает Сергей Прокофьев на первых страницах «Автобиографии».- В шесть лет я уже писал музыку. В семь, научившись в шахматы, завел тетрадку и стал записывать партии; первая из них - полученный мною «пастушеский» мат в три хода. В девать лет писались истории боевых оловянных солдатиков с учетом потерь и диаграммами передвижений. В двенадцать я подсмотрел, как мой профессор музыки писал дневник. Это показалось совершенно замечательным, и я стал вести свой собственный, под страшным секретом ото всех».
Прокофьев родился и провел детские годы в имении Сонцовка (в нынешней Донецкой области), где отец его, ученый агроном, был управляющим. Уже зрелым человеком Прокофьев с удовольствием вспоминал сонцовское степное приволье, игры в саду с друзьями - деревенскими ребятишками, начало занятий музыкой под руководством матери, Марии Григорьевны.
Еще не зная нот, по слуху, мальчик пытался играть на рояле что-то свое. И нотам он выучился, главным образом, для того, чтобы это «свое» записывать. А в девять лет, после поездки в Москву и под впечатлением первой услышанной оперы (это был «Фауст» Гуно), Сережа решил сочинить свою оперу, сюжет которой он тоже сам придумал. Это была опера «Великан» в трех действиях с приключениями, поединками и прочим.
Родители Прокофьева были людьми образованными и сами взялись за начальное обучение мальчика по всем школьным предметам. Но учить правилам сочинения музыки они, конечно, не могли. Потому, взяв сына в одну из обычных своих зимних поездок в Москву, Мария Григорьевна привела его к известному композитору и педагогу Сергею Ивановичу Танееву, который посоветовал для занятий с Сережей пригласить на лето в Сонцовку молодого, только что окончившего консерваторию композитора Рейнгольда Морицевича Глиэра.
Два лета подряд Глиэр провел в Сонцовке, заминаясь с Сережей, а также играя с ним в шахматы и в крокет – в роли уже не учителя, а старшего товарища. И когда осенью 1904 года тринадцатилетний Сергей Прокофьев приехал в Петербург держать экзамен в консерваторию, он привез с собой необыкновенно солидный багаж сочинений. В толстой папке находились две оперы, соната, симфония и множество маленьких фортепианных пьесок - «Песенок», - написанных под руководством Глиэра. Некоторые «Песенки» были такими оригинальными и острыми по звучанию, что один из друзей Сережи посоветовал называть их не «Песенками», а «Собачками», потому что они «кусались».
Годы учебы в консерватории
В консерватории Сережа был самым младшим среди однокурсников. И, конечно, ему было трудно с ними подружиться, тем более что он иногда из озорства подсчитывал количество ошибок в музыкальных задачах каждого из учеников, выводил среднюю цифру за определенный период - и результаты для многих были неутешительными…
Но вот в консерватории появился еще один ученик, в мундире поручика саперного батальона, всегда очень сдержанный, строгий, подтянутый. Это был Николай Яковлевич Мясковский, в будущем известный композитор, ставший в советское время главой московской композиторской школы. Несмотря на разницу лет (Мясковскому было двадцать пять, а Прокофьеву - пятнадцать), между ними завязалась дружба на всю жизнь. Они всегда показывали друг другу свои сочинения, обсуждали их - лично и в письмах.
В классах теории композиции и свободного сочинения Прокофьев, в общем, пришелся не ко двору - слишком непочтительным к консерваторской традиции был его своеобразный талант. Самые смелые сочинения Прокофьев даже не решался показывать учителям, зная, что это вызовет недоумение или раздражение. Отношение педагогов выразилось в весьма средних оценках в композиторском дипломе Прокофьева. Но у молодого музыканта была в запасе еще одна специальность - фортепиано, - по которой он еще раз окончил консерваторию весной 1914 года.
«Если к плохому качеству композиторского диплома я отнесся равнодушно,- вспоминал потом Прокофьев,- то на этот раз меня заела амбиция, и я решил кончить по фортепиано первым».
Прокофьев пошел на риск: вместо классического фортепианного концерта он решил сыграть свой собственныи Первый концерт, только что изданный, вручив заблаговременно экзаменаторам ноты. Ликующая, полная молодого задора музыка концерта захватила слушателей, выступление Прокофьева прошло триумфально, и он получил диплом с отличием и премию имени Антона Рубинштейна.
Результаты творческой деятельности
Творческая энергия молодого композитора Прокофьева была поистине вулканической. Он работал быстро, смело, неутомимо, стремясь охватить самые разные жанры и формы. За первым фортепианным концертом последовал второй, а за ним – первый скрипичный, опера, балет, романсы.
Одно из сочинений С.С. Прокофьева особенно характерно для раннего периода. Это «Скифская сюита», созданная на основе музыки несостоявшегося балета. Поклонение языческим богам, неистовая «Пляска нечисти», тихая и таинственная картина спящей скифской степи и, наконец, ослепительный финал - «Восход солнца»,- все это передано в ошеломляюще-ярких оркестровых красках, стихийных нарастаниях звучности, энергичных ритмах. Вдохновенный оптимизм сюиты, пронизывающий ее свет тем примечательнее, что создавалась она в трудные годы первой мировой войны.
Сергей Прокофьев очень быстро вошел в первый ряд композиторов, известных не только на родине, но и за рубежом, хотя его музыка всегда вызывала споры, а некоторые произведения, особенно сценические, годами ждали исполнения. Но именно сцена особенно притягивала композитора. Привлекала возможность, идя по пути Мусоргского, выразить в музыкальных интонациях самые тонкие, тайные оттенки чувства, создать живые человеческие характеры.
Правда, он делал это и в камерной музыке, например, в вокальной сказке «Гадкий утенок» (по Андерсену). Каждый из обитателей птичьего двора наделен своим неповторимым характером: степенная мамаша-утка, маленькие восторженные утята и сам главный герой, до превращения в прекрасного лебедя несчастный и всеми презираемый. Услышав эту сказку Прокофьева, А. М. Горький воскликнул: «А ведь это он про себя написал, про себя!»
Удивительно разнообразны, а иногда и резко контрастны сочинения молодого Прокофьева. В 1918 году была впервые исполнена его «Классическая симфония» - изящное, сверкающее весельем и тонким юмором сочинение. Ее название, как бы подчеркивающее намеренную стилизацию - подражание манере Гайдна и Моцарта, - сейчас нами воспринимается уже без кавычек: это подлинная классика музыки советского периода. В творчестве композитора симфония начала собой светлую и ясную линию, которая прочерчивается вплоть до поздних сочинений - балета «Золушка», Седьмой симфонии.
И почти одновременно с «Классической симфонией» возникло грандиозное вокально-симфоническое произведение «Семеро их», вновь, как и «Скифская сюита», возрождающее образы глубочайшей древности, но при этом какими-то сложными и неясными ассоциациями связанное с революционными событиями, потрясшими в 1917 году Россию и весь мир. «Странный поворот» творческой мысли удивлял впоследствии и самого Прокофьева.
Заграница
Еще более странный поворот произошел в самой биографии композитора. Весной 1918 года, получив заграничный паспорт, он уехал в Америку, не слушая советов друзей, предостерегавших его: «Когда вы вернетесь, вас не будут понимать». И действительно, длительное пребывание за рубежом (до 1933 года) отрицательно сказалось на контакте композитора с аудиторией, тем более что ее состав за эти годы сильно изменился и расширился.
Но годы, проведенные за рубежом, не означали полного отрыва от родины. Три концертных поездки в Советский Союз были поводом для общения и со старыми друзьями, и с новой аудиторией. В 1926 году в Ленинграде ставится опера «Любовь к трем апельсинам», задуманная еще на родине, но написанная за рубежом. За год до этого Прокофьев написал балет «Стальной скок» - ряд картин из жизни молодой Советской республики. Пестрые бытовые зарисовки и музыкально-хореографические портреты Комиссара, Оратора, Работницы, Матроса соседствуют с индустриальными картинами («Фабрика», «Молоты»).
Это произведение обрело жизнь лишь на концертной эстраде в виде симфонической сюиты. В 1933 году Прокофьев окончательно возвращается на родину, выезжая за ее пределы лишь ненадолго. Годы по возвращении оказались едва ли не самыми урожайными в его жизни и вообще очень продуктивными. Одно за другим создаются произведения, и каждое из них обозначает собой новый, высокий этап в том или ином жанре. Опера «Семен Котко», балет «Ромео и Джульетта», музыка к фильму «Александр Невский», на основе которой композитор создал ораторию,- все это вошло в золотой фонд музыки советского периода.
Передать сюжет шекспировской трагедии средствами танца и танцевальной музыки - такая задача казалась многим невыполнимой и даже противоестественной. Прокофьев подошел к ней так, как будто никаких балетных условностей не существовало.
В частности, он отказался от построения балета как ряда законченных номеров, в паузах между которыми танцоры раскланиваются и благодарят публику за аплодисменты. У Прокофьева и музыка, и хореографическое действие развиваются непрерывно, следуя законам драмы. Этот балет, впервые поставленный в Ленинграде, оказался выдающимся художественным событием, тем более что непревзойденной Джульеттой стала Галина Уланова.
И совсем небывалая задача решена композитором в «Кантате к 20-летию Октября». Музыка написана на документальный текст: в ней использованы статьи, речи и письма К. Маркса и В. И. Ленина. Произведение было до того неслыханно новым, что кантате пришлось ждать исполнения целых 20 лет…
Разные сюжеты, разные жанры…
Произведения зрелого периода
Но, окидывая общим взглядом сочинения зрелого периода и сравнивая их с ранними, можно ясно видеть общую тенденцию: неуемное кипение творческой мысли сменяется мудрой уравновешенностью, интерес к невероятному, сказочному, легендарному сменяется интересом к реальным человеческим судьбам («Семен Котко» - опера о молодом солдате), к героическому прошлому родной страны («Александр Невский», опера «Война и мир»), к вечной теме любви и смерти («Ромео и Джульетта»).
При этом не исчез и всегда свойственный Прокофьеву юмор. В сказке (для чтеца и симфонического оркестра), обращенной к самым молодым слушателям, в шутливой форме дается много интересных сведений. Каждый персонаж охарактеризован каким-либо инструментом. Получился своего рода путеводитель по оркестру и одновременно веселая, забавная музыка. - одно из сочинений, в котором композитор достиг «новой простоты», как он сам это называл, то есть такой манеры изложения мыслей, которая легко доходит до слушателя, не снижая и не обедняя самой мысли.
Вершина творчества Прокофьева – его опера «Война и мир». Сюжет великого произведении Л. Толстого, воссоздающий героические страницы русской истории, воспринимался в годы Отечественной войны (а именно тогда создавалась опера) необычайно остро и современно.
В этом сочинении соединились лучшие, наиболее типичные черты его творчества. Прокофьев здесь и мастер характерного интонационного портрета, и монументалист, свободно компонующий массовые народные сцены, и, наконец, лирик, создавший необыкновенно поэтичный и женственный образ Наташи.
Как-то раз Прокофьев сравнил творчество со стрельбой по движущимся мишеням: «Только взяв прицел вперед, в завтрашний день, вы не останетесь позади, на уровне вчерашних требований».
И он всю жизнь брал «прицел вперед», и, наверно, именно потому все его сочинения - и написанные в годы творческого подъема, и в годы последней тяжелой болезни, - остались с нами и продолжают нести радость слушателям.
Основные сочинения:
Оперы:
«Игрок» (1916)
«Любовь к трем апельсинам» (1919).
«Огненный ангел» (1927),
«Семен Котко» (1939)
«Обручение в монастыре» (1940)
«Война и мир» (1943)
«Повесть о настоящем человеке» (1948)
Балеты:
«Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» (1915)
«Стальной скок» (1925)
«Блудный сын» (1928)
«Ромео и Джульетта» (1936)
«Золушка» (1944)
«Сказ о каменном цветке» (1950)
Биография Сергея Сергеевича Прокофьева (1891 – 1953) началась в провинциальной глуши, в Сонцовке - недалеко от Екатеринослава, где отец его был управляющим имением. Здесь, под руководством матери, хорошей пианистки, начались занятия музыкой, когда будущему автору "Любви к трем апельсинам" не исполнилось еще пяти лет. Придумывать, сочинять музыку Прокофьев начал, примерно, тогда же и этого занятия он никогда больше не оставлял. Оно было органической потребностью каждого дня его жизни. Определение "композитор" было для Прокофьева гак же естественно, как "человек".
Две оперы - "Великан" и "На пустынных островах", сочиненные и даже записанные Прокофьевым в возрасте 9-10 лет, разумеется, не могут приниматься в расчет при рассмотрении его творческого пути, они детски наивны. Но свидетельством дарования, настойчивости, показателем стремления к какой-то масштабности" они могут служить.
Одиннадцатилетний композитор был представлен С. И. Танееву. Большой музыкант и строгий педагог признал у мальчика несомненное дарование и рекомендовал серьезно заниматься музыкой. Следующая глава биографии Прокофьева уже вовсе необычна: в течение летних месяцев 1902 и 1903 годов ученик Танеева Р. М. Глиэр занимался с Сережей Прокофьевым композицией. Результат первого лета - четырехчастная симфония, второго лета - опера "Пир во время чумы". Это была, как вспоминал Прокофьев много лет спустя, "настоящая опера, с вокальными партиями, оркестровой партитурой и увертюрой в сонатной форме".
В возрасте 13 лет Прокофьев, как известно, вступил на путь профессиональных занятий музыкой уже в стенах Петербургской консерватории.
Учась у А. К. Лядова, Н. А. Римского-Корсакова по композиции и у А. А. Винклера и А. Есиповой по фортепиано, С. Прокофьев не ограничивался выполнением классных заданий. Он писал много, далеко не всегда согласовывая, как и что писать, с академическими правилами. Уже тогда сказывалось столь типичное для Прокофьева творческое своеволие, источник многих конфликтов с "признанными авторитетами", источник сугубо индивидуальной, прокофьевской манеры письма.
В декабре 1908 года семнадцатилетний Прокофьев впервые выступил в публичном концерте. В числе других фортепианных пьес он сыграл "Наваждение", в котором слышится типично прокофьевская остродиссонирующая гармония, пружинистая ритмика, нарочито суховатая, дерзкая моторность. Критика реагировала мгновенно: "Молодой автор, еще не закончивший своего художественного образования, принадлежа к крайнему направлению модернистов, заходит в своей смелости гораздо дальше современных французов". Ярлык приклеен: "крайний модернист". Напомним, что к концу первого десятилетия века модернизм пышно расцвел и давал все новые и новые побеги. Поэтому на долю Прокофьева приходилось довольно много "определений", звучавших нередко как бранные клички. С консерваторским "начальством" и педагогами Прокофьев не нашел общего языка. Наиболее близко он сошелся только с Н. Н. Черепниным, преподававшим дирижирование. В эти же годы завязалась дружба Прокофьева с Н. Я. Мясковским, солидным музыкантом, десятью годами старше его.
Молодой Прокофьев становится частым гостем "Вечеров современной музыки", где исполнялись всего рода новинки. Прокофьев был первым в России исполнителем фортепианных пьес Арнольда Шёнберга, тогда еще не создавшего своей додекафонической системы, но писавшего достаточно "остро".
Судя по посвящению, написанному Прокофьевым на партитуре симфонической картины "Сны": "Автору, начавшему "Мечтами" (т. е. Скрябину),- Прокофьев не избежал увлечения, которым охвачено было подавляющее большинство молодых музыкантов. Но по Прокофьеву это увлечение только скользнуло, не оставив заметного следа. По своему характеру Прокофьев - четкий, решительный, деловитый, спортивного типа человек, менее всего походил на композитора, которому близка скрябинская утонченность, мечтательность или - в другом плане - экстатичность.
Уже в "Марше" для фортепиано, входящем в цикл "Десять пьес" (1914), слышится типичная для Прокофьева дальнейших десятилетий упругая, волевая, броская манера, которая близка манере письма Маяковского тех лет.
Два последовавших один за другим фортепианных концерта (1912, 1913) - свидетельство творческой зрелости композитора. Они разные: в Первом дает о себе знать желание во чтобы то ни стало эпатировать", ошарашить публику; Второй же концерт значительно более поэтичный. Прокофьев сам писал о своих концертах: "Упреки в погоне за внешним блеском и в некоторой "футбольности" Первого концерта повели к поискам большей глубины содержания во Втором".
Публика и подавляющее большинство критиков встретили появление Прокофьева на петербургской концертной эстраде дружным шиканьем. В фельетоне "Петербургской газеты" писали, что "Прокофьев садится за рояль и начинает не то вытирать клавиши, не то пробовать, какие из них звучат повыше или пониже".
К 1914 году Прокофьев "разделался" с консерваторией по обеим специальностям - композиторской и пианистической.
В награду родители предложили ему поездку за границу. Он выбрал Лондон. Там гастролировала оперно-балетная труппа Сергея Дягилева, репертуар которой очень интересовал Прокофьева. В Лондоне он был захвачен "Дафнисом и Хлоей" Равеля и двумя балетами Стравинского: "Жар-птицей" и "Петрушкой".
В беседах с Дягилевым возникают первые, неясные еще очертания балета на русскую доисторическую тему. Инициатива принадлежала Дягилеву, а наталкивала его на эти мысли, несомненно, "Весна священная".
По возвращении в Россию Прокофьев принимается за работу. Как это нередко бывало в истории балетного театра, слабая драматургическая основа даже при наличии отличной музыки не приводит к успеху. Так было и с прокофьевским замыслом балета "Ала и Лоллий", либретто к которому сочинил поэт Сергей Городецкий. В музыке явно ощущаются влияния Стравинского. Это и понятно, если учесть, что атмосфера скифского "варварства" "Алы и Лоллия" та же, что и в "Весне священной" и даже некоторые сюжетные ходы очень похожи. А кроме того, не могла музыка такой гигантской впечатляющей силы как "Весна священная" не захватить молодого Прокофьева. Несколько позже - между 1915 и 1920 гг.- возникает балет "Сказка про шута, семерых шутов перешутившего". На этот раз Прокофьев сам пишет либретто, заимствуя сюжет в русских сказках из сборника А. Афанасьева. Озорная музыка русского характера удалась композитору. Балет получился живой, изобилующий остроумными эпизодами и напоминающий "скоморошьи игрища". В нем Прокофьев "вдоволь натешился" иронией, гротеском, сарказмом,- столь для пего типичными.
Многие современники молодого Прокофьева и даже исследователи его творчества проглядели в его музыке "лирическую струю", пробивавшуюся сквозь остросатирические, гротесковые, саркастические образы, сквозь нарочито грубоватые, тяжеловесные ритмы. А их много, этих лирических, застенчивых интонаций в фортепианных циклах "Мимолетности" и "Сарказмы", в побочной теме первой части Второй сонаты, в романсах на стихи Бальмонта, Апухтина, Ахматовой.
Отсюда протянутся нити к "Сказкам старой бабушки", "Ромео и Джульетте", к музыке Наташи Ростовой, к "Золушке", к пушкинским вальсам. Заметим, что в этих произведениях господствуют чувства сильные, но застенчивые, "боящиеся" внешнего своего выражения. Прокофьев иронически относится к преувеличениям романтического "мира взволнованных чувств". Для такого антиромантического скептицизма - среди многих других сочинений - очень показателен романс "Кудесник" на стихи Агнивцева.
Антиромантические тенденции Прокофьева сказываются и в его симпатиях к прозе, прозаическим текстам. Здесь можно говорить о влияниях Мусоргского, тем более что Прокофьев нередко облюбовывает тот тип мелодии, который близок речевым интонациям. В этом отношении очень показателен его "Гадкий утенок" для голоса и фортепиано, который трудно назвать романсом. Мудрая и добрая сказка Андерсена, вселяющая веру в добро и свет, привлекла Прокофьева своим гуманизмом.
Одно из первых исполнений "Гадкого утенка" слушал А. М. Горький в концерте, в котором он читал первую главу своего "Детства". Восхищенный "Утенком" Горький высказал догадку: "...а ведь это он про себя написал, про себя!"
В январе 1916 года Прокофьеву пришлось пройти через испытание, заставляющее вспоминать о вечере премьеры "Весны священной" Стравинского. Это было первое исполнение "Скифской сюиты", которой он сам дирижировал. Публика громко выражала свое возмущение "диким произведением". Рецензент "Театрального листка" писал: "Прямо невероятно, чтобы такая, лишенная всякого смысла пьеса могла исполняться на серьезном концерте.... Это какие-то дерзкие, нахальные звуки, ничего не выражающие, кроме бесконечного бахвальства".
Прокофьев стоически выдерживает такого рода критические оценки и такого рода реакции зала. Присутствуя на публичных выступлениях Д. Бурлюка, В. Каменского, В. Маяковского, он привыкает к мысли, что новаторские тенденции в любом искусстве не могут не вызывать бурных реакций публики, имеющей свои, устоявшиеся вкусы и считающей всякое их нарушение посягательством на личность, достоинство, приличия.
В предреволюционные годы Прокофьев занят работой над оперой "Игрок" по повести Достоевского. Здесь он еще ближе подходит к Мусоргскому. "Игрок" по многим причинам будет отложен Прокофьевым чуть ли не на десять лет, премьера его состоится в Брюсселе только в 1929 году.
Во время работы над "Игроком", возможно, в противовес щедро рассыпанным в партитуре новшествам, Прокофьев задумывает симфонию, построенную по строгому канону классических образцов этого жанра. Так возникает одно из обаятельнейших сочинений молодого Прокофьева, его Классическая симфония. Жизнерадостная, светлая, без единой "морщинки на челе" музыка, только одной своей темой прикасается к иной эмоциональной сфере, к мечтательной лирике, это мелодия скрипок в предельно высоком регистре звучащая в начале второй части. Первое исполнение Классической симфонии, посвященной Б. В. Асафьеву, состоялось под управлением автора уже после революции, в 1918 году. На концерте присутствовал А. В. Луначарский.
В беседе с ним Прокофьев выразил желание отправиться в длительную концертную поезду за рубеж. Луначарский не стал возражать. Так, в 1918 году Прокофьев уехал за границу.
В начале он концертировал в Японии, а оттуда направился в США. В своих воспоминаниях Прокофьев пишет: "Из Иокагамы, с чудесной остановкой в Гонолулу, я перебрался в Сан-Франциско. Там меня не сразу пустили на берег, зная, что в России правят "максималисты" (так в то время в Америке называли большевиков) - народ не совсем понятный и, вероятно, опасный. Продержав дня три на острове и подробно опросив ("Вы сидели в тюрьме?"- "Сидел".- "Это плохо. Где же?" - "У вас, на острове".- "Ах, вам угодно шутить!"), меня впустили в Соединенные Штаты".
Три с половиной года, прожитых в США, прибавили к списку сочинений Прокофьева оперу "Любовь к трем апельсинам" и несколько камерных произведений.
Уезжая из России, Прокофьев захватил с собой театральный журнал "Любовь к трем апельсинам", где напечатан был сценарий одноименной сказки итальянского драматурга Карло Гоцци, переработанный В. Мейерхольдом. По ней Прокофьев написал либретто и музыку оперы.
"Любовь к трем апельсинам" может быть названа иронической сказкой, в которой реальность, фантастика, театральная условность сплетаются в увлекательное представление, наделенное яркой сценической формой, родственной итальянской "комедиа дель арте". За время - почти полвека,- отделяющее нас премьеры "Любви к трем апельсинам", опера эта вошла репертуар многих театров.
Впервые, после долгих мытарств, она была поставлена в Чикаго в конце 1921 года. За две недели до премьеры "Апельсинов" там же, в Чикаго, состоялось первое исполнение Третьего Фортепианного концерта. Сольную партию играл автор. В, этом концерте царит "русский дух" в языке, в образах, то по-свирельному задушевных (вступление), то по-кощеевски зловеще-сказочных, то размашистых, как щедрая сила русского молодечества. Из пяти фортепианных концертов (Четвертый и Пятый написаны в начале 30-х годов) именно Третий пользуется по сей день наибольшей популярностью, может быть, еще и потому, кто в нем слышится голос фортепианного "всемогущества", заставляющий вспомнить о пафосе концертов Чайковского и Рахманинова. Эту особенность концерта образно и ярко выразил поэт Константин Бальмонт: "И в бубен солнца бьет непобедимый скиф".
Переехав в начале 1920 года в Европу,- в Париж, Прокофьев возобновил свои связи с Дягилевым, но ненадолго. Встреча сo Стравинским перешла в ссору, а это повлекло за собой изменения во взаимоотношениях и с Дягилевым. Опытнейший импресарио, человек с отличным "нюхом", Дягилев почувствовал, что Прокофьев не может рассчитывать на успех у той части публики, которую одни почтительно называют "элитой", другие - более трезво - снобами. Короче, ей, "элите", не понравился давно написанный, но впервые в 1923 году исполненный в Париже Скрипичный концерт, недостаточно, по ее мнению, "наперченный". И тогда Прокофьев, желая взять реванш, настолько "переперчил" Вторую симфонию, что она отшатнула и "левую часть" зала. Прокофьев оказался не в "парижской тональности", не в фаворе. Значит, по логике Дягилева, с ним не к чему и знаться.
В мире дипломатическом, во влиятельных "салонах" интерес к "стране большевиков" рос день ото дня. Это не прошло мимо внимания Дягилева. После двухлетней холодности Сергей Дягилев обратился по-старому, по-дружески к Прокофьеву. Речь шла о балете из... советской жизни. Автором либретто предполагался И. Эренбург. Окончательный выбор пал на Г. Якулова. Название балета "Стальной скок" интриговало. Поставленный балетмейстером Леонидом Мясиным "Стальной скок" ни в Париже, ни в Лондоне, где его показали во время гастролей дягилевской труппы, не имел успеха и, строго говоря, не мог его иметь. Балет, лишенный сквозного действия, представлял собой отдельные, не связанные, друг с другом эпизоды: поезд с мешочниками, Комиссары, ирисники и папиросники, Оратор. Во второй (последней) картине балета на сцене балетная труппа демонстрировала движение машин, станков, уханье паровых молотов.
В 1927 году Сергей Прокофьев совершил большое концертное турне по Советскому Союзу. Он был обворожен ленинградской постановкой "Трех апельсинов", приемом, оказанным ему как композитору и пианисту в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе. Он как бы заново надышался воздухом родной земли.
Из произведений конца 20-х годов наиболее интересны Третья симфония (к ней мы еще вернемся) и балет "Блудный сын", поставленный в мае 1929 года. Здесь Прокофьев снова показал силу своего дарования. Музыка "Блудного сына" захватывает своей мудрой простотой, теплом, благородством тематизма. Контрастные сцены: вакханалия пира и утро после разгульной ночи, а затем - полная скорби и смирения сцена возвращения героя балета-притчи под отчий кров, - производят сильное впечатление. Балет "Блудный сын" - ближайший подступ к трем балетам, написанным Прокофьевым после возвращения па родину, балетам, умножившим его мировую славу.
О возвращении домой Прокофьев давно мечтал. В мемуарах одного из его французских приятелей приводятся высказывания Сергея Сергеевича: "Воздух чужбины не возбуждает во мне вдохновения, потому что я русский и нет ничего более вредного для человека, чем жить в ссылке, находиться в духовном климате, не соответствующем его расе. Я должен снова окунуться в атмосферу моей родины, я должен снова видеть настоящую зиму и весну, я должен слышать русскую речь, беседовать с людьми, близкими мне. И это даст мне то, чего так здесь не хватает, ибо их песни - мои песни".
В 1933 году Сергей Прокофьев вернулся па родину. Но родина изменилась. За шестнадцать послереволюционных лет выросла новая аудитория с своими убеждениями, запросами, вкусами. Это была не та аудитория, которую Прокофьев помнил по годам своей молодости, и не та, которую он встречал за рубежом. Гигантски выросла художественная, эстетическая культура, крепкими узами связанная с революционным мировоззрением, дающим возможность свободно, правдиво воспринимать и так же трактовать явления жизни, понимая, куда движется история. Пробуя свои силы в новых для него условиях, Прокофьев принимает предложение написать музыку к кинофильму "Поручик Киже". Вот где дало себя знать присущее Прокофеву музыкальное остроумие! Эпоха павловской казарменной муштры, невеселого посвиста флейт под барабанную дробь, скачущих на перекладных фельдъегерей с выпученными от усердия глазами, была эпохой, когда и жеманные фрейлины, и стряпухи по сто раз на дню запевали: "Стонет сизый голубочек, стонет он и день и ночь..." Приволье для музыки! К тому же музыки иронической. Прокофьев сочинил именно такую музыку, какой от него ждали: острую, предельно точную, мгновенно сливающуюся с действием, с человеком, пейзажем. И "Свадьба Киже", и "Тройка", и жуткая барабанная дробь, под которую вели "преступника Киже" в Сибирь,- все это звучало в высшей степени выразительно благодаря гротесковости, объединяющей жуткое и смешное.
Так начался новый, важнейший этап творческой биографии Прокофьева. В том же, 1933 году он написал музыку к постановке "Египетские ночи" в Московском Камерном театре и снова доказал, что даже в этом жанре, дающем композитору, казалось бы, самые скромные возможности, можно создавать произведения высокого достоинства.
К жанру киномузыки и музыки в драматическом театре Прокофьев обращается неоднократно. Особенно большое впечатление оставила его музыка к двум фильмам Сергея Эйзенштейна: "Александр Невский" и "Иван Грозный". В музыке к "Александру Невскому" (1938) Прокофьев продолжил линию эпического симфонизма, идущую от Бородина. Такие эпизоды, как "Русь под игом монгольским", "Ледовое побоище", хор "Вставайте, люди русские", захватывают своей реалистической силой и строгой монументальностью. Не иллюстрация к кинокадру, а симфоническое обобщение темы, конкретизированной на экране, занимает композитора. Несмотря на то, что музыка накрепко связана с изображением, она имеет самостоятельную, очень высокую ценность, о чем свидетельствует созданная на ее основе кантата "Александр Невский" для оркестра, хора и солистки.
В этом же плане написана и музыка к фильму "Иван Грозный" (1942). Уже после смерти Прокофьева дирижер А. Стасевич объединил наиболее значительные эпизоды музыки в ораторию "Иван Грозный" - произведение огромной, потрясающей силы.
Вторая половина 30-х годов ознаменовалась сочинением одного из лучших произведений Прокофьева - балета "Ромео и Джульетта". Поставленный в начале 1940 года Л. Лавровским на сцене Ленинградского театра оперы и балета им. С. М. Кирова, он сыграл огромную роль в истории мировой хореографической культуры, будучи первым спектаклем, средствами музыки, танца и пантомимы полноценно воплотившим шекспировскую трагедию. Г. Уланова - Джульетта, К. Сергеев - Ромео, Р. Гербек - Тибальд, А. Лопухов - Меркуцио по праву вошли в число наиболее выдающихся исполнителей шекспировских ролей. Своим балетом Прокофьев поднял уровень балетной музыки на такую ступень, которой после Чайковского, Глазунова и Стравинского она не достигала, что в свою очередь, поставило новые задачи перед каждым композитором, пишущим балетную музыку. Симфонические принципы, определяющие стиль и сущность музыки "Ромео и Джульетты", получили дальнейшее развитие в двух балетах Прокофьева - "Золушке" (1944) и "Сказе о каменном цветке" (1950).
С "Золушкой" родился один из самых поэтичных спектаклей о горестной жизни падчерицы, униженной, осмеянной злой мачехой и ее дочерьми Злюкой и Кривлякой. В те далекие годы, когда писались романсы па стихи Бальмонга, Апухтина и Ахматовой, полные очарования "Сказки старой бабушки", посеяны были зерна, взошедшие в партитуре "Золушки" музыкой, излучающей волны человечности и жизнелюбия. В каждом эпизоде, где появляется Золушка или где о ней только "упоминается", музыка наполняется душистым теплом и лаской. Из всего, написанного Прокофьевым, "Золушка" ближе всего к балетной драматургии Чайковского, тоже не один раз помышлявшего о балете на этот сюжет...
Последний балет Прокофьева - "Сказ о каменном цветке". "Малахитовая шкатулка" Бажова наполнилась чудесной русской музыкой, порожденной фантастическими и реальными образами стародавних сказов уральских камнерезов и ярчайшим из них образом Медной горы хозяйки, то красивой женщины, то злобной малахитовой ящерицы, хранящей тайну каменного цветка.
Рядом с балетами важное место в творческой биографии Прокофьева занимают его оперы. В этом жанре композитор шел сложным путем. Начав с одноактной "Маддалены", кровававой драмы, разыгрывающейся на фоне пышной жизни Венеции XV века, он обращается к следующей своей опере – к "Игроку" Достоевского, от него к уже упоминавшейся сказке Карло Гоцци "Любовь к трем апельсинам", первой опере, завоевавшей прочный успех. После иронической, легкой и веселой музыки "Апельсинов", композитор погружается внезапно в мрак средневековья в опере на сюжет повести В. Брюсова "Огненный ангел", где эротика, ужасы инквизиции чередуются с исступленными прорицаниями и кабалистикой. Музыка, написанная под влиянием вовсе несвойственной Прокофьеву экспрессионистской эстетики, позже использована им в Третьей симфонии.
Многие годы Прокофьев не обращался к оперному жанру. И только в 1939 году увлекся повестью В. Катаева "Я - сын трудового народа". На ее основе он написал оперу "Семен Котко". Совсем новым языком заговорил Прокофьев во многих эпизодах этой оперы, восстановив, очевидно, в памяти детские впечатления об Украине, о песнях, звеневших в Сонцовке, о самой атмосфере, насыщенной благодатным украинским теплом. Не отсюда ли возникли лирические интонации в диалогах-дуэтах Семена Котко и возлюбленной его Софьи Ткаченко, или радующие своей трогательной наивностью характеристики Фроси и Миколки? При неотъемлемых достоинствах "Семена Котко" пристрастие Прокофьева к прозаизмам, к разговорной манере интонаций, поначалу помешали первой опере Прокофьева на современный сюжет занять место в репертуаре наших театров. Манера эта скажется в еще большей степени в последней опере "Повесть о настоящем человеке" (1948) по книге Б. Полевого.
Совсем по-иному сложилась судьба двух полярно различных опер: лирической комедии "Обручение в монастыре" (1940) и монументальной эпопеи "Война и мир" (1941-1952), Первая из них - кружевная стилизация комической оперы XVІІI века, с типичными персонажами итальянского комедийного театра: ворчливым отцом молоденькой красавицы, сосватанной за богатого торговца, но любящей красивого бедного юношу; с уродливой, пронырливой дуэньей, поставившей целью своей женить на себе отвергнутого красавицей торговца; с параллельно развивающейся интригой второй пары влюбленных и с финалом, в котором все три пары преблагополучно отправляются под венец. Говоря о стилизации, мы не имели в виду "подражание", а только веяние, налет жанровых особенностей оперной музыки Моцарта, Россини, придающих прокофьевской музыке новое очарование.
Нужно ли доказывать, как необычен и невероятно труден творческий подвиг создания оперы на сюжет романа-эпопеи "Война и мир". Первая трудность - соотношение масштабов литературного подлинника и возможного в опере максимума сценического времени. Даже созданная Прокофьевым первая редакция, длящаяся два вечера, не могла охватить толстовской эпопеи во всех подробностях, хотя в опере участвуют 73 персонажа (!), не считая гостей на балу, солдат, крестьян, партизан.
В "Войне и мире" Прокофьева есть сцены, оставляющие впечатление, поистине незабываемое: первый бал Наташи; сцена в Отрадном: разговор Наташи и Сони у окна и размышления князя Андрея о весне; неудавшееся бегство Наташи из дома Ахросимовой; визит Ростовых к старику Болконскому. Один из самых потрясающих эпизодов оперы - сцена бреда и смерти Андрея Болконского. И, хотя в опере много превосходных эпизодов в III акте: перед Бородинским сражением, Шевардинский редут, и финальная, очень впечатляющая сцена - Смоленская дорога и торжество русского оружия,- наибольшее впечатление оставляет музыка, рассказывающая о душевном мире героев личной драмы: Наташи, Андрея, Пьера Безухова, Анатоля и т. д.
Прокофьев несколько раз возвращался к "Войне и миру", вносил коррективы в драматургию, дописывая одни, изменяя или даже изымая другие эпизоды, видимо, не удовлетворяясь достигнутым. Оперой "Война и мир" он внес в историю русской классической оперы произведение грандиозное, насыщенное патриотической идеей.
"Войну и мир" Прокофьев писал в трудное время, находясь в эвакуации на Кавказе: в Нальчике и Тбилиси. Задуманная еще перед войной, опера "вылилась" единым потоком, несомненно, как отклик композитора-патриота на грозные события военных лет.
В те же годы возникла трехчастная симфоническая сюита "1941 год" ("В бою, "Ночью" и "За братство народов") и кантата для солистов, хора и оркестра "Баллада о мальчике, оставшемся неизвестным" на стихи Павла Антокольского. В этих произведениях, равно, как и в песнях "Клятва танкиста", "Любовь воина", "Сын Кабарды", композитор стремится к широкому кругу жанров, в которых могут быть выражены волновавшие его, как и каждого советского человека, темы. Если в этих произведениях тема войны дана прямо, в "раскрытом виде", то в других - она заключена в глубине замысла и воспринимается сквозь призму сложных ассоциаций.
Такова его Седьмая соната для фортепиано, захватывающая могуществом образного строя, в основе которого столкновение и яростная борьба двух враждебных стихий. Она создавалась в самое напряженное время войны, когда решалась судьба страны, когда так трагически сплетались образы жизни и смерти. Тот светлый мир, во имя и для спасения которого и идет битва, раскрывается в поразительно напевной музыке II части. Эта музыка глубокого благородства, сердечности и чистоты. Финал стремителен и напорист. Устремленно, опираясь на стальную упругость ритма, развертывается, несется лавина звуков, бушующая, неудержимая, одновременно суровая и ликующая.
Ни одна из девяти фортепианных сонат не имеет литературной программы. И тем не менее образный строй каждой достаточно ясен. В Шестой сонате (1940) торжествуют воля и четкость, а рядом - юмор и лирика, в финале же им противостоит суровая и гневная тема; в Восьмой (1944) господствует лирика, только подчеркиваемая контрастирующими с ней темами; в последней, Девятой сонате (1947) все светло, прозрачно, подернуто дымкой то ли мечтательности, то ли печали, как в погожий осенний день.
Сергей Прокофьев был великолепным пианистом, прославленным исполнителем своей музыки. Но и другие пианисты, такие, как Софроницкий, Нейгауз, Гилельс, Юдина, Рихтер, а за ними и более молодые ввели в свой репертуар прокофьевские сонаты, обнаруживая в этом богатейшем мире образов, идей, душевных состояний все новые и новые глубины.
В сонатах Прокофьева легче установить закономерности содержания и расположить их в последовательный ряд, чем в его симфониях, в значительной своей части связанные с театральной музыкой или с тематическим материалом, предназначавшимся для других жанров и форм. Вторая симфония носила, в известной мере, экспериментальный характер и была написана, по выражению композитора, для "покорения Парижа" или закрепления "покорения". Материалом для Третьей симфонии послужила, как указывалось музыка оперы "Огненный ангел", в Четвертой, так же, как "Симфония псалмов" Стравинского, заказанной к 50-летию Бостонского оркестра, весь тематизм непосредственно связан с балетом "Блудный сын". И только последние три симфонии - Пятая, Шестая и Седьмая - написаны, подобно Классической, как произведения с заранее продуманной концепцией. О Пятой симфонии (1944) автор писал: "Я задумал ее как симфонию величия человеческого духа". В ней действительно есть величавость и воля, широта и яркость "бородинского" эпического сказывания о герое, черты, роднящие симфонию с наиболее монументальными творениями Прокофьева, музыкой к "Александру Невскому", "Ивану Грозному", оперой "Война и мир".
Написанная в конце 40-х годов Шестая симфония, по мысли автора, должна ассоциироваться с недавним прошлым, с отзвуками военных лет. Ее сгущенная, мрачная атмосфера заставляет вспомнить о Второй симфонии, перенасыщенной экспрессионистскими сложностями. Совершенным контрастом, антиподом этих симфоний выступает лучезарная и юная по духу Седьмая, сочиненная в 1952 году, одно из последних произведений Сергея Сергеевича. Все в ней просто, мудро и светло. Лирическая взволнованность I части, обаятельный вальс школьного бала - II, раздумье - III и солнечный, юношеский, звенящий, как пляж в Артеке, финал. После Гайдна не много написано таких по-чудесному жизнерадостных симфоний во всей истории этого жанра.
Прокофьев любил детей и охотно обращался к музыке для юных слушателей. В веселой "Болтунье" на стихи Агнии Барто (1939), о "Пете и волке" - увлекательной истории о бесстрашном пионере (1936), в захватывающей понятной даже самым маленьким, сюите "Зимний костер" (1949), всюду, где Прокофьев обращается к детям, слышится, чувствуется любовь к новой поросли - будущему Земли.
Великий музыкант, Прокофьев был и великим тружеником, отдавшим сочинению музыки пятьдесят лет из прожитых шестидесяти двух. Его огромный талант после бурного цветения в молодые годы, подвергся трудным испытаниям на чужой почве. После пятнадцатилетнего отсутствия, вернувшись на родину, Прокофьев испытывал неодолимую потребность постичь, что произошло за эти годы в нашей стране. Умный, внимательно "вчитывающийся" в книгу жизни, он постиг величие революционных преобразований, охвативших все стороны деятельности советского общества и советского человека. В 1937 году, к двадцатилетию Октября, он создал Кантату, взяв для нее тексты из "Коммунистического манифеста", "Тезисов о Фейербахе", из книги В. И. Ленина "Что делать?", из Конституции Советского Союза. Возникло необычное произведение огромной художественной и публицистической силы.
А в конце 1950 года прозвучала торжественная и строгая оратория "На страже мира" на стихи С. Маршака. "Я хотел выразить в этой вещи свои мысли о мире и войне, уверенность, что войны не будет, что народы земли отстоят мир, спасут цивилизацию, детей, наше будущее", - писал автор.
Кардинальным достоинством, (или, если хотите, недостатком) моей жизни всегда были поиски оригинального, своего музыкального языка. Я ненавижу подражание, я ненавижу избитые приемы...
Можно быть как угодно долго за границей, но надо непременно время от времени возвращаться на Родину за настоящим русским духом.
С. Прокофьев
Детские годы будущего композитора прошли в музыкальной семье. Его мать была хорошей пианисткой, и мальчик, засыпая, нередко слышал доносящиеся издалека, за несколько комнат звуки сонат Л. Бетховена. Когда Сереже было 5 лет, он сочинил первую пьесу для фортепиано. С его детскими композиторскими опытами познакомился в 1902 г. С. Танеев, и по его совету начались уроки композиции у Р. Глиэра. В 1904-14 гг. Прокофьев учился в Петербургской консерватории у Н. Римского-Корсакова (инструментовка), Я. Витолса (музыкальная форма), А. Лядова (композиция), А. Есиповой (фортепиано).
На выпускном экзамене Прокофьев с блеском исполнил свой Первый концерт , за что был удостоен премии им. А. Рубинштейна. Юный композитор жадно впитывает новые веяния музыки и скоро находит собственный путь музыканта-новатора. Выступая как пианист , Прокофьев часто включал в свои программы и собственные произведения, вызывавшие бурную реакцию слушателей.
В 1918 г. Прокофьев выехал в США, начав далее ряд поездок по зарубежным странам - Франции, Германии, Англии, Италии, Испании. Стремясь завоевать мировую аудиторию, он много концертирует, пишет крупные сочинения - оперы «Любовь к трем апельсинам » (1919), «Огненный ангел » (1927); балеты «Стальной скок » (1925, навеян революционными событиями в России), «Блудный сын » (1928), «На Днепре» (1930); инструментальную музыку.
В начале 1927 и в конце 1929 г. Прокофьев с огромным успехом выступает в Советском Союзе. В 1927 г. его концерты проходят в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве и Одессе. «Прием, который оказала мне Москва, был из ряда вон выходящий. ...Прием в Ленинграде оказался даже горячей, чем в Москве», - писал композитор в Автобиографии. В конце 1932 г. Прокофьев принимает решение возвратиться на Родину.
С середины 30-х гг. творчество Прокофьева достигает своих вершин. Он создает один из своих шедевров - балет «Ромео и Джульетта » по В. Шекспиру (1936); лирико-комическую оперу «Обручение в монастыре » («Дуэнья», по Р. Шеридану - 1940); кантаты «Александр Невский » (1939) и «Здравица» (1939); симфоническую сказку на собственный текст «Петя и волк» с инструментами-персонажами (1936); Шестую сонату для фортепиано (1940); цикл фортепианных пьес «Детская музыка » (1935). В 30-40-е гг. музыку Прокофьева исполняют лучшие советские музыканты: Н. Голованов, Э. Гилельс, B. Софроницкий, С. Рихтер, Д. Ойстрах. Высочайшим достижением советской хореографии стал образ Джульетты, созданный Г. Улановой. Летом 1941 г. на даче под Москвой Прокофьев писал заказанный ему Ленинградским театром оперы и балета им. С. М. Кирова балет-сказку «Золушка ». Известие о начавшейся войне с фашистской Германией и последующие трагические события вызвали у композитора новый творческий подъем. Он создает грандиозную героико-патриотическую оперу-эпопею «Война и мир » по роману Л. Толстого (1943), с режиссером C. Эйзенштейном работает над историческим фильмом «Иван Грозный» (1942). Тревожные образы, отблески военных событий и вместе с тем неукротимая воля и энергия свойственны музыке Седьмой сонаты для фортепиано (1942). Величавая уверенность запечатлена в Пятой симфонии (1944), в которой композитор, по его словам, хотел «воспеть свободного и счастливого человека, его могучие силы, его благородство, его духовную чистоту».
В послевоенное время, несмотря на тяжелую болезнь, Прокофьев создает много значительных произведений: Шестую (1947) и Седьмую (1952) симфонии, Девятую фортепианную сонату (1947), новую редакцию оперы «Война и мир» (1952), виолончельную Сонату (1949) и Симфонию-концерт для виолончели с оркестром (1952). Конец 40-начало 50-х гг. были омрачены шумными кампаниями против «антинародного формалистического» направления в советском искусстве, гонениями на многих лучших его представителей. Одним из главных формалистов в музыке оказался Прокофьев. Публичное шельмование его музыки в 1948 г. еще более ухудшило состояние здоровья композитора.
Последние годы своей жизни Прокофьев провел на даче в поселке Николина гора среди любимой им русской природы, он продолжал непрерывно сочинять, нарушая запреты врачей. Тяжелые обстоятельства жизни сказались и на творчестве. Наряду с подлинными шедеврами среди сочинений последних лет встречаются произведения «упрощенческой концепции» - увертюра «Встреча Волги с Доном» (1951), оратория «На страже мира» (1950), сюита «Зимний Костер» (1950), некоторые страницы балета «Сказ о каменном цветке » (1950), Седьмой симфонии. Прокофьев умер в один день со Сталиным, и проводы великого русского композитора в последний путь были заслонены всенародным волнением в связи с похоронами великого вождя народов.
Стиль Прокофьева, чье творчество охватывает 4 с половиной десятилетия бурного XX в., претерпел очень большую эволюцию. Прокофьев прокладывал пути новой музыки нашего столетия вместе с другими новаторами начала века - К. Дебюсси. Б. Бартоком, А. Скрябиным, И. Стравинским, композиторами нововенской школы. Он вошел в искусство как дерзкий ниспровергатель обветшалых канонов позднеромантического искусства с его изысканной утонченностью. Своеобразно развивая традиции М. Мусоргского, А. Бородина, Прокофьев внес в музыку необузданную энергию, натиск, динамизм, свежесть первозданных сил, воспринятых как «варварство» («Наваждение » и Токката для фортепиано , «Сарказмы »; симфоническая «Скифская сюита » по балету «Ала и Лоллий»; Первый и Второй фортепианные концерты). Музыка Прокофьева перекликается с новациями других русских музыкантов, поэтов, живописцев, деятелей театра. «Сергей Сергеевич играет на самых нежных нервах Владимира Владимировича», - отозвался В. Маяковский об одном из исполнений Прокофьева. Хлесткая и сочная русско-деревенская образность через призму изысканного эстетства характерна для балета «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего » (по мотивам сказок из сборника А. Афанасьева). Сравнительно редок в то время лиризм; у Прокофьева он лишен чувственности и чувствительности - он застенчив, нежен, деликатен («Мимолетности », «Сказки старой бабушки » для фортепиано).
Яркость, пестрота, повышенная экспрессия типичны для стиля зарубежного пятнадцатилетия. Это брызжущая весельем, задором опера «Любовь к трем апельсинам» по сказке К. Гоцци («бокал шампанского», по определению А. Луначарского); великолепный Третий концерт с его бодрым моторным напором, оттеняемым чудесным свирельным напевом начала 1 ч., проникновенным лиризмом одной из вариаций 2 ч. (1917-21); напряженность сильных эмоций «Огненного ангела» (по роману В. Брюсова); богатырская мощь и размах Второй симфонии (1924); «кубистический» урбанизм «Стального скока»; лирическая интроспекция «Мыслей » (1934) и «Вещей в себе » (1928) для фортепиано. Стиль периода 30-40-х гг. отмечен свойственным зрелости мудрым самоограничением в сочетании с глубиной и национальной почвенностью художественных концепций. Композитор стремится к общечеловеческим идеям и темам, обобщающим образам истории, светлым, реалистически-конкретным музыкальным характерам. Особенно углубилась эта линия творчества в 40-е гг. в связи с тяжелыми испытаниями, выпавшими на долю советского народа в годы войны. Раскрытие ценностей человеческого духа, глубокие художественные обобщения становятся главным стремлением Прокофьева: «Я придерживаюсь того убеждения, что композитор, как и поэт, ваятель, живописец, призван служить человеку и народу. Он должен воспевать человеческую жизнь и вести человека к светлому будущему. Таков с моей точки зрения незыблемый кодекс искусства».
Прокофьев оставил огромное творческое наследие - 8 опер; 7 балетов; 7 симфоний; 9 фортепианных сонат ; 5 фортепианных концертов (из них Четвертый - для одной левой руки); 2 скрипичных , 2 виолончельных концерта (Второй - Симфония-концерт); 6 кантат; ораторию; 2 вокально-симфонические сюиты; много фортепианных пьес; пьесы для оркестра (в т. ч. «Русская увертюра», «Симфоническая песнь», «Ода на окончание войны», 2 «Пушкинских вальса»); камерные сочинения (Увертюра на еврейские темы для кларнета, фортепиано и струнного квартета; Квинтет для гобоя, кларнета, скрипки, альта и контрабаса; 2 струнных квартета; 2 сонаты для скрипки и фортепиано ; Соната для виолончели и фортепиано; целый ряд вокальных сочинений на слова А. Ахматовой , К. Бальмонта, А. Пушкина, Н. Агнивцева и др.).
Творчество Прокофьева получило всемирное признание. Непреходящая ценность его музыки - в душевной щедрости и доброте, в приверженности высоким гуманистическим идеям, в богатстве художественной выразительности его произведений.
Человек-явление, в ярких жёлтых ботинках, клетчатый, с красно-оранжевым галстуком, несущий в себе вызывающую силу — так описывал Прокофьева великий русский пианист. Это описание как нельзя лучше подходит и к личности композитора, и к его музыке. Творчество Прокофьева — это сокровищница нашей музыкальной и национальной культуры, но и жизнь композитора не менее интересна. Уехав на Запад в самом начале революции и прожив там 15 лет, композитор стал одним из немногих «возвращенцев», что обернулось для него глубокой личной трагедией.
Творчество Сергея Прокофьева кратко изложить невозможно: он написал огромное количество музыки, работал в совершенно разных жанрах, начиная от небольших фортепианных пьес и заканчивая музыкой к кинофильмам. Неуёмная энергия постоянно толкала его на различные эксперименты, и даже кантата, славящая Сталина, поражает своей совершенно гениальной музыкой. Разве что концерта для фагота с народным оркестром не написал и творчество этого великого русского композитора будут рассмотрены в этой статье.
Детство и первые шаги в музыке
Сергей Прокофьев родился в 1891 году в деревне Сонцовка Екатеринославской губернии. С самого раннего детства определились две его особенности: крайне независимый характер и непреодолимая тяга к музыке. В возрасте пяти лет он уже начинает сочинять небольшие пьески для фортепиано, в 11 пишет настоящую детскую оперу «Великан», предназначенную для постановки на домашнем театральном вечере. Тогда же в Сонцовку был выписан молодой, на тот момент ещё неизвестный композитор Рейнгольд Глиэр для обучения мальчика начальным навыкам композиторской техники и игры на фортепиано. Глиэр оказался прекрасным педагогом, под его чутким руководством Прокофьев заполнил несколько папок своими новыми сочинениями. В 1903 году со всем этим богатством он отправился поступать в Петербургскую консерваторию. Римский-Корсаков был впечатлён таким усердием и тут же зачислил его в свой класс.
Годы обучения в Петербургской консерватории
В консерватории Прокофьев учился композиции и гармонии у Римского-Корсакова и у Лядова, а игре на фортепиано - у Есиповой. Живой, любознательный, острый и даже едкий на язык, он приобретает не только множество друзей, но и недоброжелателей. В это время он начинает вести свой знаменитый дневник, который закончит только с переездом в СССР, подробно записывая почти каждый день своей жизни. Прокофьев интересовался всем, но больше всего его занимали шахматы. Он мог часами простаивать на турнирах, наблюдая за игрой мастеров, и сам достиг в этой области значительных успехов, чем невероятно гордился.
Фортепианное творчество Прокофьева пополнилось в это время Первой и Второй сонатами и Первым концертом для фортепиано с оркестром. Стиль композитора определился сразу — свежий, абсолютно новый, смелый и дерзкий. Он, казалось, не имел ни предшественников, ни последователей. На самом деле это, конечно, не совсем так. Темы творчества Прокофьева вышли из недолгого, но весьма плодотворного развития русской музыки, логически продолжая путь, начатый Мусоргским, Даргомыжским и Бородиным. Но, преломившись в энергичном уме Сергея Сергеевича, они породили совершенно самобытный музыкальный язык.
Впитав в себя квинтэссенцию русского, даже скифского духа, творчество Прокофьева действовало на слушателей как холодный душ, вызывая либо бурный восторг, либо возмущённое неприятие. Он в буквальном смысле ворвался в музыкальный мир — Петербургскую консерваторию он закончил как пианист и композитор, сыграв на выпускном экзамене свой Первый фортепианный концерт. Комиссия в лице Римского-Корсакова, Лядова и других пришла в ужас от вызывающих, диссонирующих аккордов и бьющей наповал, энергичной, даже варварской манеры игры. Однако они не могли не понять, что перед ними мощное явление в музыке. Оценка высокой комиссии была пять с тремя плюсами.
Первое посещение Европы
В награду за успешное окончание консерватории Сергей получает от отца поездку в Лондон. Здесь он близко познакомился с Дягилевым, который сразу рассмотрел в молодом композиторе недюжинный талант. Он помогает Прокофьеву устроить гастроли в Риме и Неаполе и даёт заказ на написание балета. Так появился «Ала и Лоллий». Сюжет Дягилев забраковал из-за «банальности» и дал совет в следующий раз написать что-нибудь на русскую тему. Прокофьев начал работать над балетом «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» и одновременно стал пробовать свои силы в написании оперы. Канвой для сюжета был выбран роман Достоевского «Игрок», с детства любимый композитором.
Не оставляет без внимания Прокофьев и свой любимый инструмент. В 1915 году он начинает писать цикл фортепианных пьес «Мимолётности», открывая при этом лирический дар, которого раньше в «композиторе-футболисте» не подозревал никто. Лирика Прокофьева — это особая тема. Невероятно трогательная и нежная, облачённая в прозрачную, тонко выверенную фактуру, она прежде всего покоряет своей простотой. Творчество Прокофьева показало, что он великолепный мелодист, а не только разрушитель традиций.
Заграничный период жизни Сергея Прокофьева
По сути, эмигрантом Прокофьев и не был. В 1918 году он обратился к Луначарскому, тогдашнему наркому просвещения, с просьбой о предоставлении разрешения для выезда за границу. Ему выдали заграничный паспорт и сопроводительные документы без срока действия, в которых целью поездки обозначалось налаживание культурных связей и поправка здоровья. Мать композитора долгое время оставалась в России, что доставляло Сергею Сергеевичу немало беспокойства до тех пор, пока он не смог вызвать её в Европу.
Вначале Прокофьев едет в Америку. Буквально через несколько месяцев туда же приезжает другой величайший русский пианист и композитор - Сергей Рахманинов. Соперничество с ним было главной задачей Прокофьева в первое время. Рахманинов сразу стал в Америке очень знаменит, и Прокофьев ревностно отмечал каждый его успех. Отношение его к старшему коллеге было весьма смешанным. В дневниках композитора этого времени часто встречается имя Сергея Васильевича. Отмечая его невероятный пианизм и ценя музыкантские качества, Прокофьев считал, что Рахманинов излишне потакает вкусам публики и мало пишет собственной музыки. Сергей Васильевич действительно за более чем двадцать лет жизни вне России написал очень мало. Первое время после эмиграции он находился в глубокой и затяжной депрессии, страдая от острой ностальгии. Творчество Сергея Прокофьева же, казалось, совершенно не страдало от отсутствия связи с родиной. Оно оставалось таким же гениальным.
Жизнь и творчество Прокофьева в Америке и Европе
В поездке по Европе Прокофьев вновь встречается с Дягилевым, который просит его переработать музыку «Шута». Постановка этого балета принесла композитору первый сенсационный успех за границей. За ним последовала знаменитая опера «Любовь к трём апельсинам», марш из которой стал такой же бисовой пьесой, как до-диез-минорная Прелюдия Рахманинова. На этот раз Прокофьеву покорилась Америка — премьера оперы «Любовь к трём апельсинам» состоялась в Чикаго. Оба эти произведения имеют много общего. Юмористические, местами даже сатирические — как, например, в «Любви», где Прокофьев с иронией выставил вздыхающих романтиков как слабых и болезненных персонажей — они брызжут типично прокофьевской энергией.
В 1923 году композитор поселяется в Париже. Здесь он знакомится с очаровательной молодой певицей Линой Кодиной (сценический псевдоним Лина Любера), которая впоследствии станет его женой. Образованная, утончённая, потрясающая красавица-испанка сразу привлекала к себе внимание окружающих. Её отношения с Сергеем складывались не очень ровно. Долгое время он не хотел узаконивать их отношения, считая, что художник должен быть свободен от всяких обязательств. Поженились они только тогда, когда Лина забеременела. Это была совершенно блистательная пара: Лина ни в чём не уступала Прокофьеву - ни в независимости характера, ни в амбициях. Между ними часто вспыхивали ссоры, за которыми следовало нежное примирение. О преданности и искренности чувств Лины свидетельствует тот факт, что она не только последовала за Сергеем в чужую для неё страну, но и до дна испив чашу советской карательной системы, была верна композитору до конца своих дней, оставаясь его женой и заботясь о его наследии.
Творчество Сергея Прокофьева в то время испытало заметный уклон в романтическую сторону. Из-под его пера появилась опера «Огненный ангел» по новелле Брюсова. Мрачный средневековый колорит передан в музыке с помощью тёмных, вагнеровских гармоний. Это был новый для композитора опыт, и он с увлечением работал над этим произведением. Как всегда, это удалось ему как нельзя лучше. Тематический материал оперы был позднее использован в Третьей симфонии, одном из самых откровенно романтических произведений, которых не так много включает творчество композитора Прокофьева.
Воздух чужбины
Причин возвращения композитора в СССР было несколько. Жизнь и творчество Сергея Прокофьева корнями были связаны в Россией. Прожив за границей около 10 лет, он начал чувствовать, что воздух чужбины негативно сказывается на его состоянии. Он постоянно переписывался со своим другом, композитором Н. Я. Мясковским, оставшимся в России, разузнавая обстановку на родине. Конечно, советское правительство делало всё, чтобы заполучить Прокофьева обратно. Это было необходимо для укрепления престижа страны. К нему регулярно подсылались культурные работники, в красках описывающие, какое радужное будущее ждёт его на родине.
В 1927 году Прокофьев предпринял первую поездку в СССР. Принимали его с восторгом. В Европе, несмотря на успех его сочинений, должного понимания и сочувствия он не находил. Соперничество с Рахманиновым и Стравинским не всегда решалось в пользу Прокофьева, что больно кололо его самолюбие. В России же он надеялся найти то, чего ему так не хватало — истинное понимание его музыки. Горячий приём, оказываемый композитору в его поездках в 1927 и 1929 годах, заставил его всерьёз задуматься об окончательном возвращении. Тем более что друзья из России в письмах взахлёб рассказывали, как прекрасно будет ему житься в стране советов. Единственный, кто не побоялся предостеречь Прокофьева от возвращения, был Мясковский. Атмосфера 30-х годов 20 века уже начала сгущаться над головами, и он прекрасно понимал, что может ждать композитора на самом деле. Однако в 1934 году Прокофьев принял окончательное решение вернуться в Союз.
Возвращение на родину
Прокофьев совершенно искренне воспринял коммунистические идеи, видя в них прежде всего стремление построить новое, свободное общество. Ему импонировал дух равенства и антибуржуазности, который старательно поддерживала государственная идеология. Справедливости ради стоит сказать, что очень многие советские люди разделяли эти идеи тоже совершенно искренне. Хотя тот факт, что дневник Прокофьева, который он пунктуально вёл на протяжении всех предыдущих лет, обрывается как раз с приездом в Россию, заставляет задуматься, так ли уж Прокофьев был не осведомлён о компетенции охраняющих безопасность органов СССР. Внешне он был открыт советской власти и лоялен к ней, хотя всё прекрасно понимал.
Тем не менее, родной воздух оказал чрезвычайно плодотворное влияние на творчество Прокофьева. По словам самого композитора, он стремился как можно быстрее включиться в работу над советской тематикой. Познакомившись с режиссёром он с воодушевлением берётся за работу над музыкой к кинофильму «Александр Невский». Материал оказался настолько самодостаточен, что сейчас исполняется на концертах в виде кантаты. В этом полном патриотического подъёма произведении композитор выразил любовь и гордость по отношению к своему народу.
В 1935 году Прокофьев закончил одно из самых лучших своих произведений — балет «Ромео и Джульетта». Однако зрители увидели его нескоро. Цензура забраковала балет из-за счастливого конца, который не соответствовал шекспировскому оригиналу, а танцоры и балетмейстеры жаловались, что музыка непригодна для танца. Новая пластика, психологизация движений, которых требовал музыкальный язык этого балета, оказались не сразу понятыми. Первый спектакль состоялся в Чехословакии в 1938 году, в СССР зрители увидели его в 1940 году, когда главные роли исполнили и Константин Сергеев. Именно им удалось найти ключ к пониманию сценического языка движений под музыку Прокофьева и прославить этот балет. До сих пор Уланова считается лучшей исполнительницей роли Джульетты.
«Детское» творчество Прокофьева
В 1935 году Сергей Сергеевич вместе с семьёй впервые посетил детский музыкальный театр под руководством Н. Сац. Прокофьев был захвачен действием на сцене не меньше, чем его сыновья. Его так воодушевила идея поработать в подобном жанре, что он в короткий срок написал музыкальную сказку «Петя и волк». По ходу действия этого спектакля ребята имеют возможность познакомиться со звучанием различных музыкальных инструментов. Творчество Прокофьева для детей включает в себя также романс «Болтунья» на стихи Агнии Барто и сюиту «Зимний костёр». Композитор очень любил детей и с удовольствием писал музыку для этой аудитории.
Конец 1930-х годов: трагическая тематика в творчестве композитора
В конце 30-х годов 20 века музыкальное творчество Прокофьева было проникнуто тревожными интонациями. Такова его триада фортепианных сонат, называемых «военными», - Шестая, Седьмая и Восьмая. Закончены они были в разное время: Шестая соната - в 1940 году, Седьмая - в 1942 г., Восьмая - в 1944 г. Но работать над всеми этими произведениями композитор начал приблизительно в одно время — в 1938 году. Неизвестно, чего в этих сонатах больше — 1941 года или 1937-го. Острые ритмы, диссонирующие созвучия, погребальные колокольные звоны буквально переполняют эти сочинения. Но в то же время в них наиболее ярко проявилась типично прокофьевская лирика: вторые части сонат — это нежность, переплетённая с силой и мудростью. Премьера Седьмой сонаты, за которую Прокофьев получил Сталинскую премию, состоялась в 1942 году в исполнении Святослава Рихтера.
Казус Прокофьева: вторая женитьба
В личной жизни композитора в это время тоже происходила драма. Отношения с Пташкой — так называл жену Прокофьев — трещали по всем швам. Независимая и общительная женщина, привыкшая к светскому общению и испытывающая острую его нехватку в Союзе, Лина постоянно посещала иностранные посольства, чем вызывала к себе пристальное внимание отдела госбезопасности. О том, что стоит ограничить столь предосудительное общение, тем более во время нестабильной международной обстановки, не раз говорил жене Прокофьев. Биография и творчество композитора сильно страдали от такого поведения Лины. Однако она не обращала на предостережения никакого внимания. Между супругами часто вспыхивали ссоры, отношения, и без того бурные, стали ещё более напряжёнными. Во время отдыха в санатории, где Прокофьев был один, он познакомился с молодой женщиной Мирой Мендельсон. Исследователи до сих пор спорят, не была ли она специально подослана композитору с целью оградить его от своенравной жены. Мира была дочерью сотрудника Госплана, так что эта версия не кажется очень маловероятной.
Она не отличалась ни особенной красотой, ни какими-либо творческими способностями, писала весьма посредственные стихи, не стесняясь цитировать их в своих письмах к композитору. Главными её достоинствами были обожание Прокофьева и полная покорность. Вскоре композитор решил попросить у Лины развод, который та ему дать отказалась. Лина понимала, что пока она остаётся женой Прокофьева, у неё есть хоть какой-то шанс выжить в этой враждебной для неё стране. Далее последовала совершенно удивительная ситуация, которая в юридической практике даже получила своё название - «казус Прокофьева». Официальные органы Советского Союза объяснили композитору, что, поскольку его брак с Линой Кодина был зарегистрирован в Европе, с точки зрения законов СССР он является недействительным. В итоге Прокофьев женился на Мире без расторжения брака с Линой. Ровно через месяц Лина была арестована и отправлена в лагерь.
Прокофьев Сергей Сергеевич: творчество в послевоенные годы
То, чего Прокофьев подсознательно боялся, случилось в 1948 году, когда вышло печально известное постановление правительства. Опубликованное в газете «Правда», оно осуждало путь, которым пошли некоторые композиторы, как ложный и чуждый советскому мироощущению. В число таких «заблудших» попал и Прокофьев. Характеристика творчества композитора была такова: антинародная и формалистическая. Это был страшный удар. На долгие годы он обрёк на «молчание» А. Ахматову, задвинул в тень Д. Шостаковича и многих других деятелей искусства.
Но Сергей Сергеевич не сдался, продолжая творить в своём стиле до конца дней. Симфоническое творчество Прокофьева последних лет стало итогом всего его композиторского пути. Седьмая симфония, написанная за год до смерти, — это торжество мудрой и чистой простоты, того света, к которому он шёл долгие годы. Умер Прокофьев года, в один день со Сталиным. Его уход остался почти незамеченным из-за всенародной скорби по поводу кончины любимого вождя народов.
Жизнь и творчество Прокофьева кратко можно охарактеризовать как постоянное стремление к свету. Невероятно жизнеутверждающее, оно приближает нас к идее, воплощённой великим Бетховеном в своей лебединой песне, — Девятой симфонии, где в финале звучит ода «К радости»: «Обнимитесь миллионы, слейтесь в радости одной». Жизнь и творчество Прокофьева — это путь большого художника, всю жизнь положившего служению Музыке и её великой Тайне.
Прокофьев Сергей Сергеевич (1891- 1953), композитор, пианист, дирижёр.
Родился 23 апреля 1891 г. в имении Солнцевка (ныне село Красное) Донецкой области, где отец служил управляющим. В 1904 г. Прокофьев поступил в Петербургскую консерваторию; занимался композицией у А. К. Лядова, а инструментовкой - у Н. А. Римского-Корсакова.
Окончил консерваторию в 1909 г. как композитор, после чего вновь поступил в неё уже по классу фортепиано. Если диплом композитора, по собственным словам Прокофьева, был «плохого качества» (отношения с педагогами у него не сложились), то окончание консерватории в 1914 г. как пианиста оказалось блестящим - ему была присуждена премия Антона Рубинштейна и выдан диплом с отличием.
Ещё учась в консерватории, Прокофьев написал свой Первый фортепианный концерт, который с триумфом исполнил на выпускном экзамене. Всего у него пять концертов для фортепиано, два для скрипки и один для виолончели. В 1917 г. Прокофьев написал Первую симфонию, назвав её «Классической». Вплоть до 1952 г., когда была создана последняя, Седьмая симфония, композитор постоянно обращался к этому жанру. Тем не менее основные жанры в его творчестве - опера и балет. Оперу «Маддалена» Прокофьев сочинил в 1911 г., а балет «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» - в 1915 г. Настоящей удачей явилась опера «Игрок» (1916 г.) по повести Ф. М. Достоевского.
С 1918 по 1933 г. Прокофьев жил в Америке. За границей он успешно концертировал и писал музыку. В 1919 г. появилась его знаменитая опера «Любовь к трём апельсинам» по К. Гоцци, в 1925 г. - балет «Стальной скок», в 1928 г. - балет «Блудный сын». Вершины его балетного творчества - «Ромео и Джульетта» (1936 г.) и «Золушка» (1944 г.). В оперном жанре величайшими достижениями Прокофьева по праву считаются «Война и мир» (1943 г.) по Л. Н. Толстому и «Обручение в монастыре» (1940 г.) на сюжет «Дуэньи» Р. Шеридана.
Выдающийся талант Прокофьева был высоко оценён как на родине, так и за рубежом. В 1934 г. композитора избрали членом Национальной академии «Санта-Чечилия» в Риме, в 1946 г. - почётным членом пражской «Умелецкой беседы», в 1947 г. - членом Шведской королевской музыкальной академии.
Он неоднократно был лауреатом Государственной премии СССР, а посмертно (1957 г.) Прокофьеву была присуждена Ленинская премия.
Прокофьев скончался в Москве в коммунальной квартире в Камергерском переулке от гипертонического криза 5 марта 1953 года. Так как он умер в день смерти Сталина, его смерть осталась почти незамеченной, а близкие и коллеги композитора столкнулись в организации похорон с большими трудностями. С. С. Прокофьев похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. В память о композиторе на доме в Камергерском переулке установлена мемориальная доска.
