Алексей Феофилактович Писемский. Биография

Писемский Алексей Феофилактович (1820/21-1881), русский писатель.

Родился 11 (23) марта 1820, по другим сведениям - 11 марта 1821 в с.Раменье Чухломского уезда Костромской губ. Потомок старинного, но обнищавшего дворянского рода, единственный выживший из десяти скончавшихся в младенчестве детей, окруженный любовью и строгостью патриархальной семьи, Писемский после окончания гимназии (где впервые проявились его литературная одаренность и интерес к театру) с 1840 жил в Москве.

Быть бессмысленно добрым так же глупо, как и быть безумно строгим.

Писемский Алексей Феофилактович

Окончил математическое отделение философского факультета Московского университета (1844), в котором проникся вольнолюбивым демократическим духом («В нем всегда чувствовался московский студент сороковых годов», - писал П.Д.Боборыкин в кн. За полвека), затем около 10 лет был на государственной службе в Костроме и Москве. В «костромской» период установил связи с московскими литературными кружками и начал писательскую деятельность (роман на актуальную тему женской эмансипации Боярщина, 1846, не был опубликован; в 1848 опубликовал рассказ Нина (Эпизод из дневника моего приятеля), изложивший типичную историю превращения мечтательно-романтической девушки в приземленную мещанку).

В числе московских друзей Писемского - знакомый ему со студенческих лет А.Н.Островский, который опубликовал в «Москвитянине» повесть Писемского Тюфяк (1850), положившую начало литературной известности ее автора и определившую специфическую «физиологически» точную, фактографически бесстрастную манеру его прозы, раскрывающей в будничных картинах быта - в традициях горячо почитаемого писателем Н.В.Гоголя и И.А.Гончарова - трагизм бесцельного существования «лишних» людей, затянутых тиной повседневности. Затем последовали многочисленные повести (в т.ч. Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына.

Брак по страсти, 1851), комедии (в т.ч. Горькая судьбина, 1859) и рассказы (часто очеркового характера, как Комик, Питерщик, Ипохондрик и др.) из жизни провинции, тепло встреченные публикой и критикой, особенно радикально-демократической (Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов, Д.И.Писарев), а также нравообличительные романы Москвич в Гарольдовом плаще (запрещен цензурой; вышел под назв. М-r Батманов) и Богатый жених (оба 1852).

В 1858 вышел роман Тысяча душ - центральное произведение Писемского, обозначившее усиление в его творчестве открыто тенденциозного, порою памфлетного начала, горько обличающего «убыль сердца» в современном обществе, зараженном антиромантическим практицизмом и на место идеала поставившем нового «идола» - комфорт. Широкий резонанс имел «антинигилистический» роман Писемского Взбаламученное море (1863), который, продолжая активную, с начала 1860-х годов антилиберальную публицистическую деятельность Писемского, демонстирует фальшь Крестьянской реформы 1861, доказывает неосновательность «шарлатанских» (и потому опасных) попыток «шестидесятников» изменить социальное устройство, высмеивает властителей дум радикальной молодежи - А.И.Герцена, Н.П.Огарева, Н.Г.Чернышевского.

После окончательного переезда в Москву в 1863 из Петербурга (где Писемский жил с 1857, издавая совместно с А.В.Дружининым антирадикалистский журнал «Библиотека для чтения») Писемский - один из помощников М.Н.Каткова по редактированию «Русского вестника»; вскоре, третируемый как литературный поденщик, оставляет журнал. Постепенно отходит от литературных знакомств, теряя былую общительность и остроумие, становясь замкнутым и подозрительным, лишь в семье (жена - дочь известного в 1820-1830-х годах литератора П.П.Свиньина) находя успокоение, пока жизненные удары (самоубийство старшего и психическая болезнь младшего сына) не сводят его в могилу.

В последний московский период Писемский, тем не менее, много пишет: романы о современниках Люди сороковых годов (1869), В водовороте (1871; получил высокую оценку Л.Н.Толстого), серия очерков из помещичьей жизни Русские лгуны (1865), произведения на темы русской истории 18 в. (драмы Самоуправцы, первоначальное назв. Екатерининские орлы; Поручик Гладков, обе 1867; Милославские и Нарышкины, опубл. в 1886, и др.) и начала 19 в. - роман Масоны (1880 - 1881), где лишь «вольные каменщики» - люди высоких духовных качеств - оказываются способными противостоять разрушающей власти денег.

ПИСЕМСКИЙ Алексей Феофилактович родился в бедной дво­рянской семье - писатель.

Детство провел в ма­леньком уездном городке, где служил его отец.

В 1834 его отдали во 2-й класс Ко­стромской гимназии. Учился хорошо и прилежно. С годами в нем стали обна­руживаться актерские и писательские способности: уже в 6-м классе написал рассказ «Черкешенка» , а в 7-м классе со­чинил повесть «Чугунное кольцо» .

В 1840 Алексей Феофилактович кончил гимназию и поступил в Мос­ковский университет на математический факультет. Сам Писемский отмечал благотворное влияние на него точных наук, которые отрезвляли от фра­зерства и приучали говорить только то, что ясно понимаешь. В университете он не был близок к различным философским и политическим кружкам, не принимал в них участия, но увлекался литературой, как русской, так и зарубежной. Особенно его интересовала драматургия.

При окон­чании курса (1844) Писемский стяжал себе славу актера - блестяще сыграл роль Подколесина в пьесе Гоголя «Женитьба». Зна­токи театра даже приравнивали его игру к игре знаменитого М. С. Щепкина.

В 1844 Алексей Феофилактович поступил на службу в Костромскую палату государственных имуществ, а вско­ре перешел в то же ведомство в Москву. Но смерть отца и болезнь матери заста­вили его оставить службу и переехать в деревню.

В 1848 женился на Екатерине Павловне Свиньиной - дочери известного писателя 20-х гг., основателя «Отечествен­ных записок», П. П. Свиньина и поступил на службу чиновником особых поручений к костромскому военному губернатору А. А. Су­ворову. В этой должности прослужил 5 лет.

В 1854 переехал в Петербург, где был зачислен по министерству уде­лов (при этом министерстве он прослу­жил до 1859).

В 1856 морское министер­ство пригласило Алексея Феофилактовича (к этому времени уже напечатавшего несколько художествен­ных произведений) для участия в экспедиции по изучению реч­ных и морских промыслов и быта промыш­ленников в разных краях России. Писемский от­правился в Астрахань; в результате этой поездки он написал ряд этнографических очерков из быта волжских и каспийских промышленников того края, которые были напечатаны в «Морском сборнике» и в «Библиотеке для чтения».

Возвратившись в Петербург, Алексей Феофилактович с 1857 по 1862 активно занимается журнальной деятельностью. Совместно с А. В. Дружининым принимает участие в редактировании «Библиотеки для чтения».

С 1860, после ухода Дру­жинина, становится ответственным редак­тором журнала. Под псевдонимом Никита Безрылов печатает на страни­цах «Библиотеки для чтения» фельетоны, направленные против демократического движения, и в частности против «Совре­менника». В фельетонах Никиты Безрылова содержалась критика воскресных школ, эмансипации и вообще развивались реак­ционные идеи, которые привели писателя к антинигилистическому роману «Взбаламученное море» . На фельетоны Писемского дал резкую отповедь сатирический журнал «Искра». После фельетонов и антиниги­листического романа «Взбаламученное мо­ре» Алексей Феофилактович утратил симпатии читающей пуб­лики и больше не смог их восстановить до конца своей жизни.

В мае 1866 он был назначен советником Московского губерн­ского правления. Его попытки выступать на страницах «Отечественных записок» и «Вестника Европы» не имели успеха, ибо репутация его как писателя уже была основательно подорвана.

В 1848 был написан неболь­шой рассказ «Нина» , который в урезан­ном и измененном виде был напечатан в журнале «Сын Отечества».

В 50-х гг. публикует несколько повестей, рас­сказов и комедий, написанных в духе «натуральной школы» и принесших ему заслуженную популярность. Это повести:

«Тюфяк» («Москвитянин», 1850),

«Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына, брак по страсти» («Москвитянин», 1851),

«М-r Батманов» («Москвитянин», 1852),

рассказы:

«Комик» («Москвитянин», 1851),

«Фанфарон» («Современник», 1854),

«Ста­рая барыня» («Библиотека для чтения», 1857),

«Ипохондрик» («Москви­тянин», 1852),

«Раздел» («Современник», 1852).

В 1856 появилась книга «Очерки из крестьянского быта», получившая высо­кую оценку демократической критики. В нее вошли три рассказа, напечатанные в журналах:

«Питерщик» («Москвитянин», 1852),

«Леший» («Современник», 1853),

«Плотничья артель» («Отечественные за­писки», 1855).

Еще в 40-х гг. (с 1844 по 1846) Алексей Феофилактович пробовал свои силы в жанре рома­на: он написал роман «Виновата ли она?» , который в 1847 был запрещен цензурой. Писемский продолжил работу, и в результате из одного произведения получилось два: повесть «Виновата ли она?», увидавшая свет на страницах «Современника» в 1855, и роман под заглавием «Боярщина» («Биб­лиотека для чтения», 1858), сохранивший основу первоначального замысла.

К середине 50-х гг. относится второй роман Писемского А. Ф. - «Бо­гатый жених» («Современник», 1851-52). Как в повестях, так и в романах 50-х гг., он подвергал резкой критике быт и нра­вы дворянского общества, убедительно по­казал, как оно опустошает душу человека.

Вершинами творчества писателя 50-х гг. по праву считаются антикрепостнический ро­ман «Тысяча душ» («Отечественные запи­ски», 1858) и народная драма «Горькая судьбина» (1859).

В этих произведени­ях Писемский рисует яркие образы простых лю­дей (Ананий Яковлев из «Горькой судь­бины», семья Годневых из «Тысячи душ»), резко критикует представителей велико­светского общества (сатирический образ князя Ивана Раменского, воплощающий в себе все худшие черты этого общества) и, наконец, создает сложный образ героя эпохи практицизма и делячества - Калиновича.

В реалистической манере Алексей Феофилактович про­должает писать и в начале 60-х гг., когда пе­чатает рассказы «Старческий грех» («Биб­лиотека для чтения», 1861), «Батька» («Русское слово», 1862).

Все эти произве­дения давали основание критике поставить Писемского в один ряд с крупнейшими русскими реалистами середины XIX в. - Гончаровым , Островским , Тургеневым и даже вы­ше их (как это сделал в своих статьях Писарев).

Но после 1862 направленность творче­ства Писемского изменилась. Самым ярким пока­зателем этого изменения был антинигили­стический роман «Взбаламученное море», опубликованный в «Русском вестнике» М. Н. Каткова. В этом романе писа­тель пытался дискредитировать весь ла­герь русских революционеров 60-х гг. В произведении есть явные выпады против Герцена и Чернышевского . Реакционная политическая тенденция обусловила и ху­дожественную несостоятельность этого ро­мана. Он уже не отличается ни строй­ностью композиции, ни глубиной изобра­жения характеров. Здесь все построено на запутанных интригах; герои романа на­поминают мелодраматических злодеев. Ре­акционная тенденция «Взбаламученного моря» была настолько ясна, что его осудили критики почти всех направле­ний. Но Алексей Феофилактович не оставил литературной деятельности. Он пробует свои силы в ином жанре, более далеком от совре­менности.

В 1864-68 он печатает в журнале «Всемирный труд» исторические драмы «Самоуправцы» и «Бывые соколы» , пишет пьесу «Поручик Гладков» , которая не увидела света, а также цикл рассказов «Русские лгуны», в котором есть яркие зарисовки быта провинциальных помещи­ков. Однако все эти произведения не мог­ли возродить уже утраченного интереса к писателю.

В 1869 писатель опубликовал в журнале «Заря» автобиографический роман «Люди сороковых годов» - произведение рыхлое и композиционно неорганизованное. Он попытался дать в этом романе широкую панораму русской жизни от начала 40-х гг. до реформы 1861, но картина получилась слабой и неубедительной: в романе даже не затронуты главные идейные течения 40-х гг., представленные именами Герце­на, Белинского , Грановского. Главный герой этого романа - Павел Вихров, в котором запечатлены некоторые авто­биографические черты самого Писемского,- ока­зался человеком слабым и бездеятельным, стоящим в стороне от острых вопросов общественного движения.

В 70-х гг., когда в русской литературе становится весьма злободневной тема ра­зоблачения буржуазного хищничества, писатель посвя­щает ей большинство своих произведений.

В 1871 в журнале «Беседа» опубликовал роман «В водовороте» , в котором во многом реалистически запечатлел контрасты буржуазно-дворянской России. Главный ге­рой этого романа, князь Григоров, пы­тается вступить в борьбу с окружающей его буржуазной средой, но его благород­ные порывы гибнут в страшном водово­роте жизни, где благоденствуют лишь те, кто покорен существующим порядкам. В романе есть попытка изобразить рево­люционерку (образ Елены Жиглинской). Она выступает как лицо трагическое, оторванное от народа и обре­ченное на гибель. Несмотря на это, писа­тель наделяет Елену привлекательными чертами: честностью, горячей убежден­ностью в справедливости своего дела, го­товностью к подвигу и самопожертво­ванию.

Разоблачению буржуазных хищников Писемский посвятил в 70-х гг. несколько пьес:

«Подкопы» («Гражданин», 1873),

«Ваал» («Русский вестник», 1873),

«Просвещенное время» («Русский вестник», 1875),

«Финан­совый гений» («Газета А. Гатцука», 1876).

В них писатель, по его собственному вы­ражению, «принялся за сильнейшего, мо­жет быть, врага человеческого, за Ваала и за поклонение золотому тельцу». Глав­ными объектами сатиры писателя стали стяжательство, власть денег, мошенни­чество, грабеж, обман и другие разно­видности буржуазного хищничества, по­родившие циническую философию наживы и бессердечного чистогана. Этой же те­матике посвящен и роман «Мещане» (журн. «Пчела», 1877), герои которого гибнут в столкновении со стяжателями и хищ­никами. В произведении Писемский А. Ф. создает целую галерею аферистов, дельцов и других представителей капиталистиче­ского мещанства. Перед этими алчными и злыми людьми не может устоять и бла­городный дворянин Бегушев, которого Писемский сделал положительным героем романа, придав ему некоторые черты сходства с Герценом. Этот герой мечтает о нравст­венном самоусовершенствовании, но весь­ма туманно и неопределенно. В будущее России он не верит, а конкретных пер­спектив для Европы не видит.

В 1878-80 Алексей Феофилактович работает над последним романом - «Масоны» . В образе главного героя этого романа, масона Марфина, пи­сатель решил запечатлеть некоторые черты своего дяди по матери масона Ю. Н. Бар­тенева. Для этой цели писатель изучил колоссальное количество масонских на­ставлений и проповедей, историю масон­ства в России и на Западе. Однако весь этот материал оказался в романе в недо­статочной мере художественно обработан­ным. Получилось произведение, напоми­нающее во многом научный трактат о ма­сонстве. Правда, сквозь религиозную обо­лочку романа просвечивает конфликт двух социальных сил, облеченных в образы откупщика Тулузова и масона Марфина. Однако, хотя последнего Писемский наделил необыкновенным благородством и бескоры­стием и старается склонить к нему сим­патии читателя, побеждает в романе ту­пая сила меркантилизма. Такое решение вопроса ему подсказывала не столько его эпоха, сколько пессимистическая филосо­фия писателя, к которой он пришел в по­следние годы жизни. В художественном от­ношении последние романы Писемского значитель­но слабее романов 50-х гг., несущих на себе следы плодотворного влияния реали­стической школы Гоголя.

Его духовные интересы связаны были почти исключительно с театром. В 1844 г. он "снова стяжал славу актера": знатоки ставили его в роли Подколесина, даже выше Щепкина.

Писемский Алексей Феофилактович - известный писатель. Родился 10 (по ст. стилю) марта 1820 г. в усадьбе Раменье Чухломского уезда Костромской губернии.

Четырнадцати лет он поступил в костромскую гимназию, где начал писать и пристрастился к театру, а в 1840 г. перешел в Московский университет, "будучи большим фразером, благодарю Бога, что избрал математический факультет, который сразу же отрезвил меня и стал приучать говорить только то, что сам ясно понимаешь. Но этим, кажется, только и кончилось благодетельное влияние университета".

Славянофильство оставалось ему чуждо. Его духовные интересы связаны были почти исключительно с театром. В 1844 г. он "снова стяжал славу актера": знатоки ставили его в роли Подколесина, даже выше Щепкина.

Слава первоклассного чтеца всегда оставалась за Писемским, но "репутация великого актера, которая была ему составлена в Москве и которой он очень гордился, не выдержала окончательной пробы в Петербурге" (Анненков).

В 1844 г. Писемский окончил курс университета; отца его в это время уже не было в живых, мать была разбита параличем; средства к жизни были весьма ограничены.

В 1846 г., прослужив два года в палате государственных имуществ в Костроме и Москве, Писемский вышел в отставку и женился на Екатерине Павловне Свиньиной, дочери основателя "Отечественных Записок". Выбор оказался чрезвычайно удачным: семейная жизнь внесла много светлого в судьбу Писемского.

В 1848 г. он снова поступил на службу, чиновником особых поручений, к костромскому губернатору, затем был асессором губернского правления (1849 - 1853), чиновником главного управления уделов в Петербурге (1854 - 1859), советником московского губернского правления (1866 - 1872).

Служебная деятельность, окунув Писемского в глубь мелочей повседневной провинциальной жизни, оказала значительное влияние на материал и метод его творчества. "Трезвость", вынесенная Писемским из университета, окрепла вдали от волнений напряженно-культурной жизни. На литературное поприще он выступил в первый раз с маленьким рассказом "Нина" (в журнале "Сын Отечества", июль, 1848), но первым произведением его должно считать "Боярщину", написанную в 1847 г. и, по воле цензуры, появившуюся в печати лишь в 1857 г.

В 1850 г., войдя в сношения с молодой редакцией "Москвитянина", Писемский послал туда повесть "Тюфяк", которая имела громкий успех и, вместе с "Браком по страсти", выдвинула его в первые ряды тогдашних писателей.

В 1850 - 1854 гг. появились его "Комик", "Ипохондрик", "Богатый жених", "Питерщик", "Батманов", "Раздел", "Леший", "Фанфарон" - ряд произведений, до сих пор не потерявших неподражаемой жизненности, правдивости и колоритности. Разнообразные моменты русской действительности, еще никем не затронутые, явились здесь впервые предметом художественного воспроизведения.

Переселясь в 1853 г. в Петербург, Писемский произвел здесь значительное впечатление своей оригинальностью и, так сказать, первобытностью. В материальном отношении Писемский в Петербурге был стеснен; жизнь его "подходила к жизни литературного пролетария". Служба ему не удавалась, писал он мало.

За 1854 г. напечатаны в "Современнике" - "Фанфарон" и в "Отечественных Записках" - "Ветеран и новобранец"; в 1855 г. - критическая статья о Гоголе, лучший рассказ Писемского из народного быта: "Плотничья артель" и повесть "Виновата ли она"; оба последние произведения имели большой успех, и Чернышевский в обзоре литературы за 1855 год назвал повесть Писемского лучшим произведением всего года.

В 1858 г. Писемский принял на себя редакцию "Библиотеки для Чтения"; его "Боярщина" явилась, наконец, на свет, а в "Отечественных Записках" был напечатан его chef d"oeuvre - роман "Тысяча душ".

Вместе с первыми рассказами Писемского из народной жизни, "Горькая судьбина" считается наиболее сильным выражением его реализма. В изображении великорусского мужика, в передаче народной речи Писемский никем ни раньше, ни позже превзойден не был.

Писемский порвал связи с Петербургом и в начале 1862 г. переселился в Москву. Здесь на страницах "Русского Вестника" появился в 1863 г. его новый роман, задуманный за границей (где Писемский, во время лондонской выставки, познакомился с русскими эмигрантами), начатый в Петербурге еще до разрыва с прогрессистами и законченный в Москве под свежим впечатлением этого разрыва.

Писемский стал было заведывать беллетристическим отделом "Русского Вестника", но в 1866 г. опять поступил на государственную службу. С переездом в Москву совпадает поворот в направлении творчества и явное ослабление художественных сил Писемского. В 1869 г. появился в славянофильской "Заре" роман Писемского: "Люди сороковых годов".

Через два года ("Беседа", 1871) появился новый роман Писемского: "В водовороте", где автор пытался "представить нигилизм, осуществляемый в общественной среде". По своему литературному значению этот роман еще ниже предыдущего. "Я устал писать, а еще более того жить, - писал Писемский Тургеневу весной 1878 г., - тем более что хотя, конечно, старость - не радость для всех, но у меня она особенно уж не хороша и исполнена таких мрачных страданий, каких не желал бы я и злейшему врагу своему".

Это тягостное настроение владело Писемским еще с начала семидесятых годов, когда внезапно покончил с собой его любимый сын, молодой математик, подававший надежды. Тщетно боролась любящая семья с приступами возрастающей ипохондрии, к которой присоединились еще физические недуги.

Новое несчастие - безнадежная болезнь другого сына, доцента Московского университета - надломило исстрадавшийся организм Писемского. Обычный припадок острой тоски и мнительности не завершился тихой грустью и физическим изнеможением, как бывало прежде, но перешел в предсмертную агонию. 21 января 1881 года Писемский скончался. Его смерть не показалась ни критике, ни публике значительной утратой для литературы, погребение его представило разительный контраст с похоронами умершего почти в то же время Достоевского.

Известный писатель. Род. 10 марта 1820 г. в усадьбе Раменье Чухломского у. Костромской губ. Род его - старинный дворянский, но ближайшие предки П. принадлежали к захудалой ветви; дед его был безграмотен, ходил в лаптях и сам пахал землю. Отец писателя определился солдатом в войска, шедшие завоевать Крым, дослужился на Кавказе до чина майора и, возвратясь на родину, женился на Евдокии Алексеевне Шиповой. Он был, по словам сына, "в полном смысле военный служака того времени, строгий исполнитель долга, умеренный в своих привычках до пуризма, человек неподкупной честности в смысле денежном и, вместе с тем, сурово строгий к подчиненным; крепостные люди его трепетали, но только дураки и лентяи, а умных и дельных он даже баловал иногда". Мать П. "была совершенно иных свойств: нервная, мечтательная, тонко-умная и, при всей недостаточности воспитания, прекрасно говорившая и весьма любившая общительность"; в ней было "много душевной красоты, которая с годами все больше и больше выступает". Двоюродными братьями ее были известный масон Ю. Н. Бартенев (полковник Марфин в "Масонах") и В. Н. Бартенев, образованный флотский офицер, оказавший важное влияние на П. и изображенный в "Людях сороковых годов" в лице симпатичного Эспера Ивановича. Детство П. прошло в Ветлуге, где отец его был городничим. Ребенок, унаследовавший от матери ее нервозность, рос свободно и независимо. "Учиться меня особенно не нудили, да я и сам не очень любил учиться; но зато читать и читать, особенно романы, я любил до страсти: до четырнадцатилетнего возраста я уже прочел - в переводе, разумеется - большую часть романов Вальтер Скотта, "Дон-Кихота", "Фоблаза", "Жиль-Блаза", "Хромого беса", "Серапионовых братьев" Гофмана, персидский роман "Хаджи-Баба"; детских же книг я всегда терпеть не мог и, сколько припоминаю теперь, всегда их находил очень глупыми". Об образовании его заботились мало: "Наставники у меня были очень плохи, и все русские". Языкам - кроме латинского - его не учили; языки ему вообще не давались, и он не раз впоследствии страдал от этого "подлейшего неведения языков", объясняя свою неспособность к их изучению перевесом способностей к наукам философским, абстрактным. Четырнадцати лет он поступил в костромскую гимназию, где начал писать и пристрастился к театру, а в 1840 г. перешел в Московский университет, "будучи большим фразером; благодарю Бога, что избрал математически факультет, который сразу же отрезвил меня и стал приучать говорить только то, что сам ясно понимаешь. Но этим, кажется, только и кончилось благодетельное влияние университета". С этим пессимистическим замечанием согласны не все биографы П. Как ни скудны были собственно научные сведения, приобретенные им на факультете, образование все-таки несколько расширило его духовный кругозор; еще важнее могло быть знакомство с Шекспиром, Шиллером ("поэтом человечности, цивилизации и всех юношеских порывов"), Гете, Корнелем, Расином, Руссо, Вольтером, Гюго и Жорж-Зандом, особенно с последней. Увлекался П., впрочем, только ее проповедью свободы чувств и женской эмансипации, а не общественными идеалами, провозглашенными в ее произведениях. Хотя, по словам П., он успел за время бытности в унив. "сознательно оценить русскую литературу", однако идейное движение 40-х годов вообще мало отразилось на развитии П., и главный деятель эпохи, Белинский, оказал влияние разве на его эстетические теории, но никак не на социальные воззрения. Славянофильство также оставалось ему чуждо. Его духовные интересы связаны были почти исключительно с театром. В 1844 г. он "снова стяжал славу актера": знатоки ставили его в роли Подколесина даже выше Щепкина. Слава первоклассного чтеца всегда оставалась за П., но "репутация великого актера, которая была ему составлена в Москве и которой он очень гордился, не выдержала окончательной пробы в Петербурге" (Анненков). В 1844 г. П. окончил курс университета; отца его в это время уже не было в живых, мать была разбита параличом; средства к жизни были весьма ограничены. В 1846 г., прослужив два года в Палате государственных имуществ в Костроме и Москве, П. вышел в отставку и женился на Екатерине Павловне Свиньиной, дочери основателя "Отечественных записок". Выбор оказался чрезвычайно удачным: семейная жизнь внесла много светлого в судьбу П. В 1848 г. он снова поступил на службу, чиновником особых поручений к костромскому губернатору, затем был асессором губернского правления (1849-53), чиновником главного управления уделов в Петербурге (1854-59), советником Московского губернского правления (1866-72). Служебная деятельность, окунув П. в глубь мелочей повседневной провинциальной жизни, оказала значительное влияние на материал и метод его творчества. "Трезвость", вынесенная П. из университета, окрепла вдали от волнений напряженно-культурной жизни. На литературное поприще он выступил в первый раз с маленьким рассказом "Нина" (в журнале "Сын Отечества", июль, 1848 г.), но первым произведением его должно считать "Боярщину", написанную в 1847 г. и по воле цензуры появившуюся в печати лишь в 1857 г. Роман этот уже проникнут всеми характерными особенностями таланта П.: чрезвычайной выпуклостью, даже грубостью изображения, жизненностью и яркостью красок, богатством комических мотивов, преобладанием отрицательных образов, пессимистическим отношением к устойчивости "возвышенных" чувствований и, наконец, превосходным, крепким и типичным языком. В 1850 г., войдя в сношения с молодой редакцией "Москвитянина", П. послал туда повесть "Тюфяк", которая имела громкий успех и вместе с "Браком по страсти" выдвинула его в первые ряды тогдашних писателей. В 1850-54 гг. появились его "Комик", "Ипохондрик", "Богатый жених", "Питерщик", "Батманов", "Раздел", "Леший", "Фанфарон" - ряд произведений, до сих пор не потерявших неподражаемой жизненности, правдивости и колоритности. Разнообразные моменты русской действительности, еще никем не затронутые, явились здесь впервые предметом художественного воспроизведения. Напомним, для примера, что первый эскиз рудинского типа дан в Шамилове за четыре года до появления "Рудина"; ординарность Шамилова, сравнительно с блеском Рудина, хорошо оттеняет пониженный тон произведений П. Переселясь в 1853 г. в Петербург, Писемский произвел здесь значительное впечатление своей оригинальностьюи, так сказать, первобытностью. Осторожность, с какой он уклонялся от теоретических и философских разговоров, "показывала, что отвлеченные идеи не имели в нем ни ученика, ни поклонника"; идеи общепринятыеи, казалось, бесспорные находили в нем противника, "сильного простым здравым смыслом, но совершенно неподготовленного к их усвоению". В материальном отношении П. в Петербурге был стеснен; жизнь его "подходила к жизни литературного пролетария". Служба ему не удавалась, писал он мало. За 1854 г. напечатаны в "Современнике" "Фанфарон" и в "Отеч. зап." "Ветеран и новобранец"; в 1855 г. - критическая статья о Гоголе, лучший рассказ П. из народного быта "Плотничья артель" и повесть "Виновата ли она""; оба последние произведения имели большой успех, и Чернышевский в обзоре литературы за 1855 год назвал повесть П. лучшим произведением всего года. Когда в 1856 г. морское министерство организовало ряд этнографических командировок на окраины России, П. принял на себя Астрахань и Каспийское побережье; результатом путешествия был ряд статей в "Морском сборнике" и "Библиотеке для чтения". Весь 1857 г. П. работал над большим романом и, кроме путевых очерков, напечатал только небольшой рассказ "Старая барыня". В 1858 г. П. принял на себя редакцию "Библиотеки для чтения"; его "Боярщина" явилась, наконец, на свет, а в "Отечественных записках" был напечатан его chef d"oeuvre - роман "Тысяча душ". Не прибавляя почти ни одной новой черты к облику писателя, уже выразившемуся в его первых произведениях, роман, как наиболее глубоко задуманное и тщательно обработанное его произведение, характернее всех остальных для художественной физиономии автора "и, прежде всего, для его всепоглощающего глубоко-жизненного реализма, не знающего никаких сентиментальных компромиссов". В широкую картину расшатанного общественного строя провинции вставлены удивительные по психологической отделке портреты отдельных лиц. Все внимание публики и критики было поглощено героем, особенно историей его служебной деятельности. В фигуре Калиновича все - в прямом несогласии с сущностью романа и намерениями автора, отрицавшего художественный дидактизм, - видели отражение модной идеи конца 50-х годов: идеи "благородного чиновника", изображенного здесь, однако, в довольно сомнительном свете. Добролюбов, находя, что "вся общественная сторона романа насильно пригнана к заранее сочиненной идее", отказался писать о нем. Настенька, по общему признанию, - наиболее удачный положительный образ П. Быть может, благоприятные внешние обстоятельства, ознаменовавшие эту эпоху в жизни П., дали ему уже почти не повторявшуюся в его деятельности способность стать и трогательным, и мягким, и чистым в изображении рискованных моментов. По этой мягкости близка к "Тысяче душ" небольшая, но сильная и глубоко трогательная повесть "Старческий грех" (1860). Еще ранее этой повести - одновременно с романом - напечатана была в "Библиотеке для чтения" знаменитая драма П. "Горькая судьбина". Основа пьесы взята из жизни: автор участвовал в разборе подобного дела в Костроме. Конец пьесы - явка Анания с повинной - столь законный и типичный для русской бытовой трагедии, в замысле автора был иной и в настоящем своем виде создан по внушению артиста Мартынова. Вместе с первыми рассказами П. из народной жизни "Горькая судьбина" считается наиболее сильным выражением его реализма. В изображении великорусского мужика, в передаче народной речи Писемский никем ни раньше, ни позже превзойден не был; после него возврат к пейзанам Григоровича стал немыслимым. Спускаясь в недра народной жизни, П. оставлял свой обычный скептицизм и создавал живые типы хороших людей, столь редкие и не всегда удачные в его произведениях из быта культурных классов. Общий дух морали, разлитый в мужицком мире "Горькой судьбины", неизмеримо выше удручающей атмосферы "Боярщины" или "Богатого жениха". Поставленная в 1863 г. на александринской сцене драма П. имела чрезвычайный успех и до "Власти тьмы" была единственной в своем роде мужицкой драмой, привлекающей внимание обширной публики.

Конец пятидесятых и начало шестидесятых годов были апогеем славы П. К известности талантливого писателя присоединилась репутация замечательного чтеца; блестящий и авторитетный критик, Писарев, посвящал ему хвалебные этюды; он был редактором большого журнала. Коренное противоречие между духом этой эпохи и мировоззрением П. должно было, однако, привести к печальному исходу. П. не принадлежал ни к какой определенной группе и, не пытаясь примирить их воззрения каким-либо эклектическим построением, склонен был видеть одни слабые их стороны. Чуждый новому литературному направлению, П. вздумал бороться с ним легким и модным оружием - насмешкой, сатирой, памфлетом. Этим оружием успешно владели его противники, сильные другими сторонами своей деятельности и прежде всего - своей широкой популярностью; но совершенно иным было положение П. Когда в журнале П., имевшем очень слабый успех, начался в конце 1861 г. ряд фельетонов за подписью Старая фельетонная кляча Никита Безрылов , уже невинной и благодушной насмешки первого фельетона над литературными вечерами и воскресными школами было достаточно, чтобы печать с "Искрой" во главе разразилась против П. бурей негодования. Дальнейшая полемика привела к тому, что редакторы "Искры" вызвали П. на дуэль, а авторитетная редакция "Современника" объявила себя солидарной с яростной статьей "Искры" о Безрылове. Глубоко потрясенный всем этим, П. порвал связи с Петербургом и в начале 1862 г. переселился в Москву. Здесь, на страницах "Русского вестника", появился в 1863 г. его новый роман, задуманный за границей (где П. во время Лондонской выставки познакомился с русскими эмигрантами), начатый в Петербурге еще до разрыва с прогрессистами и законченный в Москве под свежим впечатлением этого разрыва. Общепринятое мнение о "Взбаламученном море" как о произведении грубо тенденциозном, полемическом, даже пасквильном, требует некоторых оговорок. Современная роману критика видела в нем "брань молодого поколения" (Зайцев в "Русск. слове", 1863, № 10), "личную желчь, желание оскорбленного автора отмстить противникам, не признававшим его таланта" (Антонович в "Соврем.", 1864, № 4); но все это применимо до известной степени только к последней части романа; по признанию самого автора, "если здесь не отразилась вся Россия, то зато тщательно собрана вся ее ложь". Противники П. не отказывали ему, однако, в таланте: Писарев уже после инцидента с "Искрой" ставил П. выше Тургенева и находил, что старое поколение изображено в "Взбаламученном море" в гораздо более непривлекательном виде, чем представители нового. Евпраксия - положительное лицо романа, списанное с жены автора, - противополагает молодых идеалистов герою, который во всех своих идеалистических и эстетических метаниях остается грубым материалистом. Вообще, роман написан слабо, но не лишен интересных образов (напр., Иона-циник). Из Москвы П. прислал в "Отечественные записки" новое произведение, напечатанное в 1864 г. Это "Русские лгуны" - "чисто рубенсовская коллекция живых и ярких типов русского захолустного житья". П. стал было заведовать беллетристическим отделом "Русского вестника", но в 1866 г. опять поступил на государственную службу. С переездом в Москву совпадает поворот в направлении творчества и явное ослабление художественных сил П. С этого времени им овладевает "памфлетическое отношение к сюжетам", проникая собою не только боевые изображения современности, но и картины отжившего быта. К последним относятся драмы, появившиеся в 1866 - 08 гг. в журнале "Всемирный труд": "Поручик Гладков", "Самоуправцы" и "Бывые соколы". В 1869 г. появился в славянофильской "Заре" роман П. "Люди сороковых годов". Художественное значение романа незначительно; яркими и интересными являются в нем только лица второстепенные; даже в техническом отношении, в связи и расположении частей он значительно ниже прежних произведений автора. Общественные идеи сороковых годов и представители обоих противоположных направлений, западничества и славянофильства, не находят в авторе сочувствия; социальная проповедь Жорж-Занд и Белинского кажется его любимцу - эстетику, мистику и идеалисту Неведомову - "писанием с чужого голоса", а по адресу славянофилов устами здравомыслящего Зимина направляется упрек в незнании народа - упрек, который П. повторял и впоследствии, видя в славянофильстве одно "религиозно-лингвистическое сантиментальничанье". Весьма важны автобиографические элементы романа, на которые П. не раз указывал как на дополнение к своей биографии. Здесь и его отец, в лице полковника Вихрова, и его воспитание, гимназия и увлечение театром, университет, студенческая жизнь, интерес к известной стороне "жорж-зандизма" и многое другое, игравшее роль в жизни автора. Критика отнеслась в общем неодобрительно к роману, не имевшему успеха и в публике. Появившийся около того же времени немецкий перевод "Тысячи душ" вызвал в Германии целый ряд сочувственных критических отзывов (Юлиана Шмидта, Френцеля и др.). Через два года ("Беседа", 1871) появился новый роман П., "В водовороте", где автор пытался "представить нигилизм, осуществляемый в общественной среде". По своему литературному значению этот роман еще ниже предыдущего. Затем П. обратился к новому предмету обличения: ряд драм-памфлетов рисует в грубых и малореальных красках финансовых дельцов. "Подкопы" (комедия, в "Гражданине", 1873) - памфлет настолько резкий, что цензура вырезала его из журнала, - посвящены высшей администрации; "Ваал", "Просвещенное время" ("Русский вестник", 1873 и 75) и "Финансовый гений" изобличают концессионеров, биржевиков, капиталистов во всевозможных преступлениях. Пьесы эти сценичны и имели успех, но "Финансовый гений" показался редакции "Русского вестника" настолько слабым в литературном отношении, что его пришлось печатать в маленькой "Газете Гатцука". В столь же незначительных органах появились и два последние романа П.: "Мещане" ("Пчела", 1877) и "Масоны" ("Огонек", 1880). Первый посвящен изобличению все того же пошлого и наглого "Ваала", противополагаемого стародворянскому культу условного благородства, красоты и тонкого вкуса; автор мало знаком с подлинным "мещанством", и потому отрицательные образы романа совершенно лишены тех детальных, интимных черточек, которые только и могут сообщить поэтической абстракции жизненность. В "Масонах" автор блеснул богатыми историческими сведениями [Ему в этом отношении очень много помог Вл. С. Соловьев.], но роман мало занимателен, и интересных фигур в нем, кроме упомянутого выше полковника Марфина, почти нет. Успеха он не имел никакого. "Я устал писать, а еще более того жить, - писал П. Тургеневу весной 1878 г., - тем более, что хотя, конечно, старость - не радость для всех, но у меня она особенно уж не хороша и исполнена таких мрачных страданий, каких не желал бы я и злейшему врагу своему". Это тягостное настроение владело П. еще с начала семидесятых годов, когда внезапно покончил с собой его любимый сын, молодой математик, подававший надежды. Тщетно боролась любящая семья с приступами возрастающей ипохондрии, к которой присоединились еще и физические недуги. Светлыми моментами последних лет жизни П. были празднование 19 января 1875 г. (на полтора года позже, чем следует), в обществе любителей российской словесности, двадцатипятилетнего юбилея его литературной деятельности и Пушкинские дни 1880 г. Хотя речь о Пушкине как историческом романисте, произнесенная П. на празднестве, прошла незамеченной, общее настроение его, приподнятое чествованием памяти любимого поэта, было недурно. Новое несчастие - безнадежная болезнь другого сына, доцента Московского университета - надломила исстрадавшийся организм П. Обычный припадок острой тоски и мнительности не завершился тихой грустью и физическим изнеможением, как бывало прежде, но перешел в предсмертную агонию. 21 января 1881 года П. скончался. Его смерть не показалась ни критике, ни публике значительной утратой для литературы, и погребение его представило разительный контраст с похоронами умершего почти в то же время Достоевского. В воспоминаниях людей, знавших П., резко отпечатлелся его характерный и сильный образ, в котором слабые стороны значительно перевешиваются достоинствами. Он был человек добродушный, с глубокой жаждой справедливости, чуждый зависти и при всем сознании своих заслуг и дарований удивительно скромный. Всеми особенностями своего духовного склада, от неуменья усвоить себе иностранную культурность до непосредственности, юмора и меткости суждений простого здорового смысла, он выдавал свою близость к народу, напоминая умного великорусского мужика. Основная черта его характера стала первостепенным достоинством его дарования; это - правдивость, искренность, полное отсутствие отмеченных им в статье о Гоголе недостатков догоголевской литературы: "напряженности, стремления сказать больше своего понимания, создать что-то выше своих творческих сил". В связи с этим он, один из величайших русских реалистов после Гоголя, защищал в теории "искусство для искусства" и ставил своему учителю в упрек желание "поучать посредством лирических отступлений" и "явить образец женщины в лице бессмысленной Улиньки". Впоследствии П. пожертвовал этими взглядами в угоду дидактическим намерениям. Не это, однако, было причиной упадка его таланта. Многосложные процессы общественной жизни, которые П. взял предметом своих позднейших романов, требовали для правдивого, хотя бы даже и не исчерпывающего изображения не одного дарования, но и определенной и достаточно возвышенной точки зрения. Между тем еще Ап. Григорьев, которого никак нельзя заподозрить в дурном отношении к Писемскому, замечал о его ранних произведениях, что они "говорят всегда за талант автора и довольно редко - за его миросозерцание". Но этого таланта было вполне достаточно, чтобы дать поразительно верную и рельефную картину элементарно-простого строя дореформенной России. Объективность настолько глубоко проникает лучшие создания П., что Писарев называл Гончарова - это воплощение эпического творчества - "лириком в сравнении с П.". Скептическое отношение к представителям красивого празднословия, не переходящего в дело, наравне с широкими и мрачными картинами отживающего быта сослужило незаменимую службу тому движению, которому суждено было порвать связь между первоклассным писателем и русской читающей публикой. "Полное собрание сочинений П." издано товар. Вольф в 24 тт. (СПб., 1895). В 1 т. этого (2-го изд.) напечатаны: "Библиография П. Список книг, брошюр и статей, касающихся жизни и литературной деятельности П.", критико-биографический очерк В. Зелинского, статья П. Анненкова "П., как художник и простой человек" (из "Вестника Европы", 1082, IV), четыре автобиографических наброска и письма П. к Тургеневу, Гончарову, Краевскому, Буслаеву (о задачах романа), Анненкову и французскому переводчику П., Дерели. Материалы для биографии П., кроме вышеуказанных, - в статьях Алмазова ("Русский архив", 1875, IV), Боборыкина ("Русские вед.", 188, № 34), Горбунова ("Новое время", 1881, № 1778), Русакова, "Литературный заработок П." ("Новь", 1890, № 5), Полевого ("Истор. вестн.", 1889, ноябрь). Письма к П. с примечаниями В. Русакова напеч. в "Нови" (1886, № 22; 1888, № 20; 1890, № 7; 1891, № 13-14). Обзоры жизни и деятельности П. с литературными характеристиками см. у Венгерова: "П." (СПб., 1884; указана литература до 84 г.), Скабичевского: "П." ("Биографическая библиотека" Павленкова, СПб., 1894), Кирпичникова: "П. и Достоевский" (Одесса, 1894, и в "Очерках истории русской литературы", СПб., 1896), Иванова: "П." (СПб., 1898). Более значительные общие оценки у А. Григорьева, "Реализм и идеализм в нашей литературе" ("Светоч", 1861, IV), Писарева ("Русское слово", 1861 и "Сочинения" Писарева, т. I), Ор. Миллера, "Публичные лекции" (СПб., 1890, т. II), Н. Тихомирова, "Значение П. в истории русской литературы" ("Новь", 1894, № 20). О "Тысяче душ" см. Анненкова, "О деловом романе в нашей литературе" ("Атеней", 1859, т. I, VII, II), Дружинина ("Библ. для чтения" 1859, II), Дудышкина ("Отеч. записки", 1859, I), Эдельсона ("Русск. слово", 1859, I); о "Горькой судьбине" - Михайлова и гр. Кушелева-Безбородко ("Русское слово", 1860, I), А. Майкова ("СПб. ведомости", 1865, №№ 65, 67, 69), Некрасова ("Моск. вестник", 1860, № 119), Дудышкина ("Отеч. записки", 1860, 1, и 1863, XI-XII), "Отчет о 4-м присуждении премий Уварова" (рецензии Хомякова и Ахшарумова); о "Взбаламученном море" - Эдельсона ("Библ. для чтения", 1863, XI-XII), Скабичевского, "Русское недомыслие" ("Отеч. записки", 1868, IX), Зайцева, "Взбаламученный романист" ("Русское слово", 1863, X), Антоновича ("Современник", 1864, IV). По поводу юбилея в 1875 г. и смерти П. в 1881 г. во всех почти периодических изданиях посвящены обзоры его жизни и деятельности; более значительные некрологи - в "Вестнике Европы" и "Русской мысли" (март, 1881). Иностранные отзывы о П. у Courrière, "Histoire de la littérature contemporaine eu Russie" (1874); Derely, "Le réalisme dans le théâtre russe"; Julian Schmidt, "Zeitgenossische Bilder" (т. IV). На немецкий яз. переведены, кроме "Тысячи душ", "Старческий грех" и "Взбаламученное море", на франц. - "Тысяча душ" и "Мещане".

А. Горнфельд.

{Брокгауз}

Писемский, Алексей Феофилактович

{Половцов}

Писемский, Алексей Феофилактович

Романист и драматург. Род. в семье мелкого помещика Костромской губ. Образование закончил в Московском университете (по физико-математическому факультету). По окончании в 1844 университета поступил на государственную службу, на которой с перерывами находился по 1872, занимая все время незначительные должности. Лит-ая репутация П. установилась с конца 40-х гг. в связи с цензурным запрещением его первого романа "Виновата ли она?", посланного весной 1848 в "Отечественные записки" и появившегося в свет лишь 10 лет спустя под измененным заглавием "Боярщина". Благодаря университетским связям с кружком молодых писателей славянофильского направления (Островский, Т. И. Филиппов и др.) П. вошел в круг сотрудников "Москвитянина" (см. ), где в 1850 напечатана его известная повесть "Тюфяк". В "Москвитянине" им напечатан и ряд других произведений: "Сергей Петрович Хазаров и Мари Ступицина", "Брак по страсти" , "Комик" , "Ипохондрик" , "М-р Батманов" , "Питерщик" . В следующем году "Москвитянин" выпустил первое трехтомное собрание сочинений П. Обличительные тенденции его ранних произведений, сочный реалистический показ дворянского быта во всей его неприглядности, саркастическое разоблачение провинциального "печоринства", картины крепостной деревни сделали П. популярным в либерально-дворянских кругах, боровшихся с крепостническим режимом. Сотрудничества его искали "Отечественные записки" и "Современник". При сопоставлении его произведений с повестями Тургенева Д. И. Писарев напр. отдавал предпочтение П.

Предметом внимания молодого П. являлось тупое прозябание малокультурного мелкого дворянства, полунатуральное хозяйство которого гибло под натиском развивавшегося капитализма. И по темам и по способам их разработки П. пытался следовать творческим заветам Гоголя. Давая картины крепостной России, иногда достигавшие большой силы в выразительности, П. выступал как идеолог мелкого дворянства, кровно с ним связанный, болевший и страдавший за него. На рубеже 60-х гг., когда он распознал в преуспевавшей промышленной буржуазии и в революционно-демократической интеллигенции двух главных врагов своего класса, беззлобная ирония П. сменилась яростным памфлетом и злобным пасквилем. Индиферентность П. к общественным проблемам, волновавшим тогда идеологов обуржуазившегося дворянства и революционной демократии, наличие проблем, лишенных для основных борющихся классовых группировок общественной актуальности, - все это создавало мнение о "бестенденциозности" П. Появление в 1856 "Очерков из крестьянского быта", вызвавших ряд отзывов крупнейших критиков того времени, в том числе и Чернышевского, внесло известную поправку в такую трактовку П. Оценка Чернышевского определила границы приемлемого для революционной демократии П. и дала социологическую интерпретацию его "Очерков". Она имела однако неожиданные следствия: при перепечатке "Очерков" в "Полном собрании сочинений" 1861 П. устранил все те места, которые цитировал и на которых основывал свои выводы Чернышевский. Дальнейшее развитие лит-ой деятельности П. пошло в сторону большего расхождения, а затем и полного разрыва его с революционной демократией. Сблизившись с редактором дворянско-эстетической в то время "Библиотеки для чтения" А. В. Дружининым, войдя сперва в состав редакции, а затем взяв целиком редактуру, П. с конца пятидесятых годов все более стал обнаруживать консерватизм своего мировоззрения. Появившийся в декабрьской книжке "Библиотеки для чтения" 1861 фельетон, подписанный псевдонимом "Старая фельетонная кляча Никита Безрылов", рисовал карикатурный образ беспринципного, бесталанного либерально-буржуазного или радикального журналиста (Писемский различия между ними не делал). Резкий отзыв о Безрылове фельетонистов "Искры" и "Северной пчелы", еще более резкие ответы П. (под собственным именем и под псевдонимом), вызов его на дуэль редакторами "Искры" В. Курочкиным и Н. Степановым, отказ П. от дуэли - вся эта "безрыловская" история была внешним проявлением глубоких идеологических расхождений между Писемским и революционной демократией.

В 1863 был опубликован в катковском "Русском вестнике" роман П. "Взбаломученное море". В нем П. ожесточенно нападал на разложившуюся провинциальную администрацию (тема, развернутая П. еще в "Тысяче душ" - в одном из значительных его романов), на прожигавшее свою жизнь в кутежах и разврате дворянство. Но главный удар в романе все же был направлен по адресу революционной демократии. "Взбаломученное море" среди демократии вызвало всеобщее негодование. В течение 60-70-х гг. П. создал свои наиболее крупные по объему произведения: автобиографический роман "Люди сороковых годов" , роман-памфлет "В водовороте" , "Мещане" , "Масоны" .

Испытавший на себе, подобно большинству мелкопоместных дворян, процесс дворянского оскудения после ликвидации крепостного права, Писемский постепенно проникся реакционной идеологией и выступал противником капитализации. В рассказе "Батька" Писемский формулировал свой взгляд на капитализацию деревни таким образом: "Что такое значит богатый мужик? Наипервая бестия из всех, потому что где мужику взять: он и барину подай, и в казну, и в мир. А руки-то всего две, - значит, когда хочешь богатеть - плутуй! Если бы вот даже этот дурак Евплов не мытарничал, а кормился бы больше, как следует мужичку, землицей, не был бы там, куда угораздился". В серии пьес 70-х гг. ("Ваал", "Просвещенное время", "Финансовый гений") П. дал резко-отрицательную характеристику капитализма в целом.

П. - реалист, часто даже натуралист. П. дал тщательное описание внешней стороны действительности, собрал в своих произведениях большое количество фактов и событий. Но у П. нет глубокого их анализа, нет широких обобщений. На художественной методологии П. сказалось непонимание исторического развития, хотя он остро ощущал сложность складывавшихся капиталистических отношений и неизменно враждебно относился к ним.

Наличие в творчестве П. элементов социально-сатирической оценки, хотя и с неправильных позиций, давало возможность и иной интерпретации его произведений. Именно в связи с этим приобретает интерес характеристика П., сохранившаяся в письмах Чехова: "Читаю П. Это большой, большой талант... Люди П. живые, темперамент сильный". Скабичевский в своей "Истории" обвиняет его в обскурантизме и измене, "но, боже мой, - добавляет он, - из всех современных писателей я не знаю ни одного, который бы был так страстно и убежденно либерален, как ІІ. У него все попы, генералы, чиновники - сплошные мерзавцы. Никто не оплевал так старый суд и солдатчину, как он". Это сужденье нуждается однако в существенных ограничениях. В произведениях П. бесспорны разоблачительные тенденции. Но они продиктованы не идейной целеустремленностью его творчества, а, наоборот, мрачной его бесперспективностью. Последнее имело свои социально-исторические основания: это озлобленность разоряющегося и деклассирующегося мелкопоместья. Оно разорялось процессом обуржуазивания и потому ненавидело капитализм. Оно в то же самое время чувствовало гнилость крепостничества и не питало никаких иллюзий насчет возможности его реставрации. Оно боялось ужасов крестьянской революции, не понимало идеологов этой революции. Идеологические противоречия П. в значительной мере обессилили его творчество и лишили его той исторической роли, на которую оно в праве было бы рассчитывать по богатству своего социального содержания и по сочности своих художественных средств.

Библиография: I. Полное собрание сочинений, 8 тт., изд. А. Ф. Маркса, СПб, 1911 (приложение к "Ниве"); Полное собрание сочинений, 8 тт., изд. т-ва Вольф, СПб, 1912 (с матриц. изд. 1911); Избранные произведения, в одном томе, ГИХЛ, Ленинград, 1932.

II. Чернышевский Н. Г., Очерки из крестьянского быта, А. Ф. П - го, "Критические статьи", СПб, 1895 (и в "Собр. сочин.", т. III), Писарев Д. И., Стоячая вода, "Сочинения", т. I, СПб, 1894; Его же, Писемский, Тургенев и Гончаров, там же; Его же, Женские типы в произведениях Писемского, Тургенева, Гончарова, там же; Щедрин П., Петербургские театры, "Современник", 1863, № 11; Иванов И., А. Ф. Писемский, СПб, 1898; Венгеров С. А., А. Ф. Писемский, СПб, 1884 (и в "Собр. сочин." Венгерова, т. V, СПб, 1911); Войтоловский Л., Очерки истории русской литературы XIX и XX вв., ч. 1, изд. 3-е, Гиз, М. - Л., 1928; Берков П. и Клеман М., Литературный путь Писемского (вступит. статья в гихловском однотомнике).

III. Mезиер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПб, 1902; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, М. - Л., 1924; Е г о же, Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, Гиз, М. - Л., 1928; Венгеров С. А., Библиография Писемского (в упомянутом т. V "Собр. сочин." Венгерова); [Берков П.], Библиография произведений Писемского (при гихловском однотомнике).

Писемский (Алексей Феофилактович) известный писатель. Родился 10 марта 1820 г. в усадьбе Раменье Чухломского уезда Костромской губернии. Род его старинный, дворянский, но ближайшие предки Писемского принадлежали к захудалой ветви; дед его был… … Биографический словарь

Русский писатель. Принадлежал к старинному обедневшему дворянскому роду. Окончил математическое отделение Московского университета (1844). Около 10 … Большая советская энциклопедия - (1821 1881), писатель, драматург. В Петербурге с 1854, служил в Департаменте уделов, активно участвовал в петербургских журналах, опубликовав ещё до своего приезда в Петербург ряд произведений в «Современнике»: роман «Богатый жених» (1851… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

Писемский, Алексей Феофилактович - ПИСЕМСКИЙ Алексей Феофилактович (1821 81), русский писатель. Роман “Тысяча душ” (1858) картина русской жизни предреформенной поры; драма из крестьянской жизни “Горькая судьбина” (1859). В романе “Люди сороковых годов” (1869) осмысление духовной… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (1821 1881), русский писатель. Роман «Тысяча душ» (1858) картина русской жизни предреформенной поры; драма из крестьянской жизни «Горькая судьбина» (1859). В романе «Люди сороковых годов» (1869) осмысление духовной жизни современников. * * *… … Энциклопедический словарь

А. Ф. Писемский. Литография В. Бахмана (1860 е годы) Алексей Феофилактович Писемский (11 (23) марта 1821, село Раменье, ныне Чухломского района Костромской области 21 января (2 февраля) 1881, Москва) русский писатель. Окончил математическое… … Википедия

В 50-е годы не остались незамеченными критикой «Очерки из крестьянского быта» Алексея Феофилактовича Писемского - «Питерщик», явившийся первым рассказом из этой серии и опубликованный в «Москвитянине» в 1852 году, затем последовавший за ним «Леший» (1853) и «Плотничья артель» (1855). Тематически к циклу примыкали рассказы «Старая барыня» (1857) и «Батька» (1862).

Алексей Феофилактович Писемский - 11 (23).III. 1821, деревня Раменье Чухломского уезда Костромской губернии - 21.I (1)II.1881, Москва. Прозаик, драматург родился в небогатой дворянской семье, с 1834 по 1840 год учился в Костромской гимназии. В 1840 году поступил на математическое отделение Московского университета. В студенческие годы он увлекается произведениями Гоголя, статьями Белинского. Критикой его имя было поставлено в один ряд с именами Тургенева, Гончарова, Островского. Он вошел в литературу в период господства в ней натуральной школы. Писемский был близок к кружку Островского, молодой редакции «Москвитянина». В 1856 году принимал участие в литературно-этнографической экспедиции. Он посетил Астрахань, исследовал быт населения побережья Каспийского моря. Результатом поездки явились напечатанные в 1857 году в «Морском сборнике» очерки «Астрахань», «Бирючья коса», «Баку» и другие.

Вершиной творчества Писемского 50-х годов считается антикрепостнический роман «Тысяча душ» и народная драма «Горькая судьбина». В этот период его произведения носят следы плодотворного влияния реалистической школы Гоголя.

Уже на первый из рассказов А.Ф. Писемского («Питерщик») откликнулись в начале 1853 года «Отечественные записки» и «Современник», которые в дальнейшем неоднократно возвращались к оценке рассказов и в целом очерков из крестьянского быта, вышедших в 1856 году отдельным изданием. Рецензенты подчеркивали особое умение Писемского «живо и быстро обрисовывать перед читателем какой-нибудь характер», отмечали, что талант писателя особенно ярок в небольших физиологических очерках, видели в Писемском одного из лучших знатоков простонародного быта. «Прочитав его рассказ («Леший». - А.Ф.), вы чувствуете, что побывали в деревне, говорили с мужиками и очень хорошо с ними познакомились» 1 . Критика верно улавливала в произведениях Писемского знание народной жизни, умение документально точно отразить быт крестьян. В очерках дана широкая картина крепостной деревни, обнаруживаются черты этнографизма в описаниях народных обычаев, деревенских развлечений, свадебных обрядов, даже сами названия мест, где разворачивается действие, не вымышлены, а взяты из жизни.

Писемский документально исследует жизнь народа. «Очерки из крестьянского быта» носят во многом этнографический характер, включая два обязательных элемента очерков подобного типа - этнографию и фольклор. Для Писемского характерно, как и для Даля, соотнесение этнографического материала с точными географическими объектами изображения. Так, в рассказе «Питерщик» дано точное описание Чухломского уезда Костромской губернии. Автор замечает: «Чухломской уезд резко отличается от других, - это вы замечаете, въехавши в первую его деревню». Писемский наблюдает особенности деревенского зодчества: большие дома, «изукрашенные разными разностями: узорными размалеванными карнизами, узорными подоконниками, какими-то маленькими балкончиками, разрисованными ставнями и воротами» 2 . Писатель подчеркивает местный колорит, рисует детали костюма бедных и богатых, обращает внимание на лица крестьян, стоящих в церкви. Автор подробно описывает жилище питерщика, заостряя внимание на убранстве его комнаты: полоски французских, русских обоев, потолок, расписанный букетами, красного дерева киот с образами и стол, на котором были нарисованы тарелки. Языковая крестьянская стихия также вторгается в очерк. Речи крестьян полны пословиц и поговорок («Старый, что малый», - говорит питерщик). Приводит писатель и описание деревни глазами приезжего. В рассказе множество сведений этнографического характера.

В «Очерках из крестьянского быта» Писемский приводит также крестьянские суеверия как средства характеристики народного мировоззрения. Бытовые суеверия воспринимаются писателем как показатель народного миросозерцания, а народная поэзия - как степень развития народной культуры. Это находит отражение в рассказе «Леший», но в нем в отличие от Тургенева, поэтизирующего народные представления крестьянских детей («Бежин луг»), писатель подчеркивает губительную силу крестьянских суеверий и предрассудков, порожденных условиями деревенского быта. Не обошел Писемский в своем творчестве и народные образы колдуна и знахарки («Плотничья артель»). Писатель включает в рассказ сведения о приемах колдовства, описания различных действий колдуна, наговоров, использование специальных трав, умывание росой на дворе. Такой колдун из деревни Печуры, прозванный в народе «печерский старичище», «седой и старый, бородища нечесаная, волосищи на голове, как овин, нос красный, голос сиплый». В народном трезвом реалистическом представлении он выглядел плутом, «плутом в народе обзывался». Однако суеверия крестьян, боязнь неведомой силы были сильнее реальности: «коли свадьба… за беспременно звали его да угощали, а то навек жениха не человеком сделает» 3 .

В рассказе есть образ деревенской знахарки Федосьи. Она в представлении крестьян носительница зла и изображена с непременными атрибутами знахарства: с четырьмя коробками трав, «с камушками разными, с землей тоже всякой из-под следов человеческих».

В очерке «Плотничья артель» Писемский широко использует фольклор. Начиная с описания деревенской природы, он как бы сразу вводит читателя в мир простой русской жизни, да и сам автор, члены его семьи являются непосредственными участниками действия. Вслед за лирической картиной весны, пришедшей на смену зиме, Писемский изображает картину гуляния деревенской молодежи. «Гульбища эти по нашим местам нельзя сказать чтоб были одушевлены: бабы и девки больше стоят, переглядываются друг с другом, и долго-долго собираясь и передумывая, станут, наконец, в хоровод и запоют бессмертную: “Как по морю, как по морю…”» 4 . Тонкий, все подмечающий наблюдатель, Писемский фиксирует все детали хоровода… «Одна из девок, надев на голову фуражку, представит парня, убившего лебедя, а другая - красну девицу, которая подбирает перья убитого лебедя дружку на подушечку, или разделясь на два города, ходят друг другу навстречу и поют: одни: “А мы просо сеяли-сеяли”, другие - “А мы просо вытопчем, вытопчем”» 5 . Писатель реалистически воссоздает крестьянский быт с его обыденными мелочами и неназойливыми подробностями. В рассказе дана целая галерея мастеровых-плотников, каждый из них - своеобразный индивидуальный характер. С образом Сергеича Писемский связывает фольклорную струю рассказа, отмечая, что этот «благообразный» старик говорит особым народным языком, переполненным народными поговорками и прибаутками. Сергеич, в прошлом «дружка из дружек», передает пытливому барину разнообразные свадебные приговоры и обряды, начиная с момента сватовства до прощальных тостов за свадебным столом. «Сговоры, государь мой милостивый, - отвечал Сергеич, кажется очень довольный моим вопросом, - начинаются, ежели дружка делом правит по порядку» 6 . Речь Сергеича рифмованная, как пишет Писемский, он говорит «всклад»: «Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поет, да!»; «Пора бы не бревна катать, а лыко драть, да на печке лежать - да!».

Сергеич - подлинный носитель обрядовой народной поэзии. Он сам намекает на свое родство с ней. На вопрос автора: «Отчего это ты все всклад говоришь?» - он отвечает: «Такая уж моя речь; где и язык-то набил - на то не помню; с хороводов, да песен, видно, дело пошло; но и тоже, грешным делом, дружиничал по свадьбам» 7 .

Ему знакомы все свадебные обряды, все они даны в духе народной поэтики, а сам дружка выступает как талантливый исполнитель и импровизатор народного творчества. Автор отмечает, что Сергеич был в душе мастер по свадебному делу и что он некоторые приговоры сам был способен сочинять. Народна его фразеология: «У вас, хозяин, есть товар, а у нас есть купец; товар ваш покажите, а купца нашего посмотрите»; «Красная девица, дайте знать, как вас звать?»; «Господи, помилуй нас. Добрый молодец, как вас звать?». Здесь мы наблюдаем исконно фольклорные поэтические средства: добрый молодец, красна девица. Дружка знает и передает автору, как невеста «обвывает свой девичий век»: «…не лес к сырой земле клонится, добрые люди богу молятся. Не стречай-ка ты, родимый батюшка, своих дорогих гостей, моих разлучников; сажай-ка за стол под окошечко свата-сватьюшку, дружку-засыльничка ко светцу, ко присветничку; не сдавайся, родимый батюшка, на слова их на ласковые, на поклоны низкие, на стакан пива пьяного, на чару зелена вина; не отдавай меня, родимый батюшка, из теплых рук в холодные, ко чужому отцу, к матери» 8 . Эти свадебные причитания созвучны поэтике народных плачей. Поэтические образы народной поэзии: добрые кони, чистое поле, путь-дороженька, синее небо под звездами, черные облака - все эти элементы устного народного творчества наполняют приговоры дружки, соскочившего с коней и бегущего к невестиной избе под окошко. «Стоят наши добрые кони во чистом поле, при пути, при дороженьке, под синими небесами, под чистыми под звездами, под черными облаками; нет ли у вас на дворе, сват и сватьюшка, местечка про наших коней?» 9 . Дружка по сеням идет, молитву творит и себе приговор говорит: «Идет дружка лесенкой кленовой, листиком калиновым, берется друженька за скобочку полужоную» 10 . И снова в рассказе присутствуют элементы народной стихии, которой так мастерски умел пользоваться Писемский. В воспроизведении мужицкого говора героя он достигал, по замечанию Венгерова, совершенства. «Сам я, сватушка, двери на петли поведу, без аминя не войду». Шутки и каламбуры характерны для его народной речи: «Скок через порог, насилу ножки переволок!» Сам Сергеич замечает: «…чтобы с шутки начать, да и дело кончать» 11 .

Так при помощи фольклорных средств создает Писемский характер крестьянского героя - талантливого выразителя народного духа, носителя народной культуры. Образ дружки - это сквозной образ многих этнографических очерков и рассказов в литературном процессе времени (Григорович, Писемский, Максимов).

Метка, образна и подлинно народна и речь Петра, другого члена плотничьей артели. Его внешний облик говорит сам за себя: «Уставщик Петруха был мужик высокого роста, сухой, со строгим выражением в глазах». Петруха - порченый, как он сам себя называет. История его жизни позволяет Писемскому наполнить рассказ множеством народных поверий о колдунах, порче и тому подобных вещах. Однако истинная драма Петра обусловлена неоднородностью крестьянской общины, к изображению которой Писемский обратился одним из первых. Писатель наглядно показывает, что все члены артели фактически находятся в кабале у Пузича - жадного до денег, но никчемного работника. Так и Петр, вышедший почти нищим из раздела, попадает в зависимость от Пузича, а затем в порыве ненависти убивает его. Сам Петр, кажется, давно смирился со своей судьбой. «Давно уж, видно, мне дорога туда сказана!» - отвечает он на вопрос рассказчика. Несмотря на то что Пузич убит Петром в порыве справедливого возмездия за издевательство над беззащитным Матюшкой, крестьяне, видевшие это, осуждают убийцу. Осуждает поступок Петра и Сергеич: «За то его, батюшка, Бог наказал, что родителя мало почитал. Тогда бы стерпел - теперь бы слюбилось» 12 .

Картины крестьянской жизни у Писемского ярки и многообразны. В их изображении писатель сливается с устным народным творчеством.