Анализ «Василий Тёркин» Твардовский. Василий Теркин – анализ произведения

Чтобы достичь высокой степени обобщенности в образе главного героя, автор создаёт целую систему рифм, используемых по отношению к его имени и фамилии. Твардовский изобретательно использует рифмы, которые характеризуют как обстоятельства армейского быта, так и эмоциональное состояние героя (Теркин — горькой, махорки, поговорки, на взгорке, в гимнастерке, коркой, в каптерке и т.д.). Однако наиболее ответственной в книге является рифма «Василий — Россия», несколько раз повторенная в тексте. Тем самым подчеркнуто, что герой представительствует за весь народ и является своеобразным воплощением богатырства русского народа. Теркин, ни много ни мало, — это «герой-народ». И здесь важно подчеркнуть не столько собирательный образ героя, сколько его сопричастность общему народному делу: борьбе с общим врагом. Врагом страшным и опасным.

Глава начинается с противопоставления: Тёркин противопоставлен немцу

Немец был силён и ловок,

Ладно скроен, крепко сшит…

Сытый, бритый, бережёный,

Дармовым добром кормлённый…

Теркин вступает в единоборство с сильным, физически превосходящим его противником:

Теркин знал, что в этой схватке

Он слабей: не те харчи.

Автор умышленно подчёркивает, что его герой слабее, показывая тем самым не столько превосходство в физической силе одного отдельно взятого немца над одним отдельно взятым русским солдатом, сколько превосходство объединённых сил Европы, попавшей под пяту гитлеровской Германии, над только что созданной промышленностью молодой Советской Республики. Огромные промышленные комплексы, питаемые мощнейшими нефте-угленосными бассейнами всей Европы, бросили вызов только-только встающей на ноги, едва окрепшей советской металлургии.

Однако Тёркин не уклоняется от поединка, он вступает в неравную схватку, как и вся его страна, ведёт тяжелейшие бои с «непобедимой» до этого армией вермахта. А для борьбы, и особенно для победы нужно разбудить в себе дремлющие силы, какие-то скрытые резервы. И совсем не случайно здесь обращение автора к былинному эпосу:

Как на древнем поле боя,

Грудь на грудь, что щит на щит, —

Вместо тысяч бьются двое,

Словно схватка всё решит.

С одной стороны, Твардовский выделяет и укрупняет эпизод битвы, обращая взгляд читателя в глубь веков, к далёким корням древнейших побед, и, кажется, находит источник силы: биться нужно так, «словно схватка всё решит».

С другой стороны былинная торжественность сцены уравновешивается щедро рассыпанными «технологическими» подробностями тёркинской смекалки и самой просторечивой лексикой, использованной в главе («хрястнул немца промеж глаз», «в санки сунул», «с испугу... дал леща» и т.п.). Тем самым эпизод поединка, не утрачивая символического смыслового потенциала, «заземляется», бой приобретает характер отчаянной драки.

А «драка - драка не игрушка!», здесь выкладываться Тёркину приходится по-полной, до конца, используя не только свою силу и ловкость. Понимая, что силы не равны, Тёркин подстёгивает себя ненавистью к врагу. Он не просто ненавидит незваного пришельца на свою землю, он его люто ненавидит некой звериной ненавистью:

И глядят в глаза друг другу:
Зверю - зверь и враг - врагу.

Твардовский даёт максимально чёткий и ёмкий образ противника, усиливая клокотание ненависти у своего героя:

Вот он — в полвершке — противник.

Носом к носу. Теснота.

До чего же он противный —

Дух у немца изо рта.

Злобно Теркин сплюнул кровью.

Ну и запах! Валит с ног.

Ах ты, сволочь, для здоровья,

Не иначе, жрёшь чеснок!

Ты куда спешил — к хозяйке?

Матка, млеко? Матка, яйки?

Оказать решил нам честь?

Подавай! А кто ты есть,

Кто ты есть, что к нашей бабке

Заявился на порог,

Не спросясь, не скинув шапки

И не вытерши сапог?

Со старухой сладить в силе?

Подавай! Нет, кто ты есть,

Что должны тебе в России

Подавать мы пить и есть?

Не калека ли убогий,

Или добрый человек —

Заблудился

По дороге,

Попросился

На ночлег?

Добрым людям люди рады.

Нет, ты сам себе силен.

Ты наводишь

Свой порядок.

Ты приходишь —

Твой закон.

Чей ты сын и чей отец.

Человек по всем приметам,—

Человек ты? Нет. Подлец!

И постоянно распаляя себя этой ненавистью, Тёркин вдруг становится сильнее: теперь он действительно «держит фронт» за всю Россию, как мудро подметил автор. Кто, как не он, отомстит теперь за страдания этой старухи, чьей-то матери, между прочим, обиженной этим поганым завоевателем? За страдания сотен тысяч стариков и старух, детей и матерей? Кому, как не ему, «русскому труженику солдату» дать отпор всей бесчеловечной машине зла, созданной для уничтожения гуманизма, любого воспоминания о человеколюбии, милосердии и т. д.

Не калека ли убогий,

Или добрый человек —

Заблудился

По дороге,

Попросился

На ночлег?

Добрым людям люди рады.

Другой - бесконечно человеконенавистнический, вероломный:

Ты наводишь

Свой порядок.

Ты приходишь —

Твой закон.

Твардовский, как никто, понимает и чувствует, будто два вселенских начала, - Добро и Зло, - сцепились насмерть в этой схватке, поэтому всю главу держит читателя в напряжении. Зло тотальное, беспредельное, абсолютное, несущее человечеству новый «мировой порядок», несовместимый с жизнью миллионов людей, уничтожающий идеи развития, прогресса и гуманизма на корню.

Что же противостоит этому злу, что лежит на другой чаше весов? Правда! Святая русская правда, уходящая своими корнями в вековую глубь былинных богатырей, и черпающая там из неиссякаемого полноводного источника животворящую силу для борьбы за свои святыни. Недаром на Руси говорится: «Не в силе бог, а в правде».

А правда в том, что Человек никогда не будет попирать права другого человека, и именно она, эта правда, переламывает ход поединка. «Кто ты есть?» - спрашивает автор устами своего героя, кто наделил тебя правом распоряжаться на чужой земле? И отвечает:

Кто ж ты есть? Мне толку нету,

Чей ты сын и чей отец.

Человек по всем приметам,—

Человек ты? Нет. Подлец! -

«Василий Теркин» — не просто высокохудожественное и безмерно значимое произведение Александра Твардовского, ставшее голосом своей эпохи. Нет. Это одна из тех с кровью вырванных из сердца драм человеческой жизни, которая воевала вместе с нашими солдатами на самой кровопролитной войне 20 века. Поэма, написанная подлинно народным языком, была на слуху у тех, кто сидел в окопах, шел на передовую и защищал родину каждый раз, как в последний. Особенно выразительной на фоне всего повествования современникам кажется глава «Переправа».

Ночью бойцы советской армии готовятся переправиться через реку: на том берегу враг. Мост взорван, остается перебираться вплавь. На дворе ноябрь, река уже скованная холодом, поэтому солдатам тяжело пробираться по замершей водяной глади. Первый взвод благополучно добрался до пункта назначения, но вдруг раздались выстрелы, и остальные лодки не смогли пробиться. Солдаты были вынуждены ждать вестей с того берега в смутной тревоге за однополчан.

Основные войсковые части расположились на ночлег. Все чувствовали вину за то, что люди на другом берегу остались без помощи. Однако двое дозорных увидели в ледяной воде человека, добирающегося вплавь до их стороны. Им оказался Василий Теркин, один из солдат, которые смогли переправиться. После того, как его отогрели и растерли, он пришел в норму и рассказал, что героическими усилиями отряд удерживает свои позиции на вражеском участке. Но людям понадобится помощь артиллерии для полной победы. Мужественный боец, рискнувший жизнью ради того, чтобы сообщить эту весть, быстро овладевает собой, шутит и даже просит не тратить спирт на растирание, а дать ему его в качестве напитка.

Темы и проблемы

Тема подвига . В центре повествования Твардовского – один из многих геройских поступков «обыкновенного» и «простого» парня Василия. Автор типизирует черты героя не с целью того, чтобы как-то унизить его, подчеркивая обыденность его судьбы, распространенность фамилии и имени. Нет, характер Теркина олицетворяет собой весь сражающийся народ: добрый, щедрый, оптимистичный, веселый балагур, но в тоже время стойкий, несгибаемый, сильный, готовый отдать все за Родину. Вот какие качества бойца проявились в главе «Переправа». Именно поэтому она так сильно запоминается читателю: приятно видеть, как солдат не только идет на подвиг, но и делает это без пафоса, как будто ничего особенного не происходит.
Тема патриотизма. Каждому солдату хочется жить, но еще сильнее они хотят освободить Родину от оккупантов. Василий, не задумываясь об орденах и наградах, рискует собой, как и сотни его товарищей, которые бьются на том берегу, ожидая подкрепления. Никто из них не ждет поощрения, все идут воевать за свое отечество. И даже совершив мужественный, достойный медали поступок, герой лишь шутливо просит налить ему спирту, как бы принижая значение собственного подвига, понимая, что вместе с ним тысячи людей идут на смерть, и многим везет меньше.
Тема преданности. Высаживаясь на вражеский берег, никто из бойцов не думает о предательстве, все борются и отстаивают свободу своей страны. Несмотря на то, что численный перевес на стороне оккупантов, наши ребята идут в бой и не сдаются на милость врага.
Проблема оккупации. Русская земля поделена на вражескую и советскую территории. Автор символично разделяет их рекой — рекой крови наших предков. Проливая кровь, они штурмовали свои же города и села, вероломно и нагло захваченные оккупантами, силы которых многократно превышали мощность отечественных войск.
Проблема жестокости войны. Борьба ставит людям нелегкие условия, в которых появляется нечто более важное, чем жизнь. Поэтому бойцы жертвуют собой, а их подвигам нет числа. Если бы Василий не доплыл, его потеря была бы незаметна на фоне десятков других смертей на том берегу, и никто бы, может, и не узнал, какие мучения претерпел Теркин, чтобы выполнить свой долг.

Главная мысль и идея

Твардовский пишет предельно ясно, каждая строка имеет ясный и вполне конкретный посыл. Смысл главы «Переправа» раскрывается в рефрене: «Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, ради жизни на земле». Герой переплывает ледяную реку, рискует умереть страшной смертью – замерзнуть и утонуть. Его безмолвный подвиг в этом случае остался бы незамеченным, никто бы не узнал, что с ним стало, даже тела его не нашли бы потомки. Но он все равно делает это, ведь его цель – не почёт и известность, а спасение родины. И не только: речь идет уже о судьбе мира во всем мире, ведь фашизм и нацизм – угрозы мирового масштаба.

Поэтому подвиг русского солдата – это не защита своих личных интересов и земель, это дар всем странам и всем людям, жертва ради их «жизни на земле». Теркин, как и его товарищи, готовы безвестно кануть, пойти на дно, лишь бы сохранить будущее – настоящее для всех нас. В этом и заключается основная идея главы.

Каким настроением она наполнена?

Сам автор не считал себя фронтовиком, иронично писал о работе военных корреспондентов: «Мы подъезжаем к тем ямочкам и окопчикам, где лежат солдаты, наскоро о чем-то расспрашиваем, дергаясь от даже далекого взрыва мины, а потом уезжаем, провожаемые незабываемым взглядом». Тем не менее, солдаты сразу признали «Василия Теркина» как правдивую и близкую им поэму, из-за ее честности и открытости она интересна читателям до сих пор. В частности, глава «Переправа» пропитана ощущением святости долга русского солдата не только по отношению к родине, но и к миру. Этот бой автор называет «святым» и показывает, как бескорыстна жертва тех, кто в нем участвует. Герой рискует собой не у всех на глазах, не напоказ, не для того, чтобы остаться в истории или хотя бы на передовицах газет. Его цель: помочь своему отряду любой ценой.

Но поэт понимает, что Василий вносит более серьезный вклад в мировую гармонию: он помогает возвратить ее. Настроение искреннего самопожертвования пронизывает стихотворные строки.

Средства художественной выразительности

Язык произведения прост и ясен, близок к народному, но это не значит, что он беден на изобразительные средства. Автор использует эпитеты («снег шершавый», «путем суровым», «жухлый лед», «след кровавый» и другие), сравнения («точно крыша под ногой», «как плоты, пошли понтоны», «берег правый, как стена» и другие). Здесь также встречается любимая А. Т. Твардовским аллитерация, создающая динамичность повествования. Все эти приемы позволяют ему создать накаленную и динамичную атмосферу боя.

Поэма лишена всех рамок. Ее изобразительная сила не скованна ни сюжетом, ни идеологией, в произведении подлинный патриотизм не превращается в пафос, все в меру, все настоящее. За это внутреннее тепло и правду «Василия Теркина» полюбили советские солдаты, за это же любим ее и мы, потомки.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Василий Тёркин — герой двух поэм А. Т. Твардовского «Василий Тёркин» и «Тёркин на том свете», в которых отразилось разное состояние советского общества, эволюция жизненной и творческой позиции поэта. Временной промежуток между этими произведениями совсем небольшой: «Василий Тёркпн» завершился с окончанием войны, первый вариант» Тёркина на том свете» появился в 1954 году.

Закончена работа над поэмой ко времени её публикации в августе 1963 года. А это было уже другое время. Первое десятилетие после смерти Сталина (март 1953 года) вошло в историю страны под названием периода «оттепели». Литература «оттепели» — это не только хронологическое понятие, это веха в осмыслении жизни человека в авторитарном государстве, жёсткой регламентации художественного творчества, темы войны, обращения к нравственным истокам подвига человека на войне, возвращения запрещённой литературы.

Замысел поэмы «Тёркин на том свете» связан с мытарствами, которые пришлось пережить главе «Смерть и воин» (в «Книге про бойца»), вызвавшей в среде окололитературных чиновников «зловещий шум и толки». Название новой поэмы и строфы из неё стали появляться в «Рабочих тетрадях» Твардовского с 3 января 1944 года.

Главный герой в поэмах один и тот же; нравственные, социальные, исторические, эмоциональные характеристики Тёркина не меняются: это советский боец, сражающийся за свою Родину в великой народной войне. Однако приёмы изображения героя и действительности в поэмах значительно различаются.

Одним из наиболее частых обращений героев «Книги про бойца» друг к другу являются слова «братцы», «брат», которые в годы Великой Отечественной войны стали свидетельством воинского братства, знакомого солдатам всех времён. В поэме Твардовский создаёт образ подлинно братского, идеального человеческого единения: всё лучшее, что видит в людях и их отношениях, поэт вводит в «Книгу про бойца». Ему дорого всякое свидетельство братства, оно крепко западает в душу, отражено им в записях фронтовых тетрадей, в тексте поэмы. Вот некоторые примеры.

Из записей: «Запомнилось на всю жизнь: везёт боец раненого. Лежит он на санях на животе, протянув вперёд тёмные, окоченевшие, должно быть, руки, и тихо невыразимо жалостно стонет … А возчик подчмокивает на лошадь, подёргивает вожжами и как будто бы сурово и даже недовольно к лежащему: «Больно, говоришь? Руки, может, замёрзли? Сказал бы, что замёрзли. Я вот тебе рукавички дам. Дать? А то возьми. Они с руки тёплые. Возьми, слышь … «»

Из поэмы: «Бойцы, подобравшие Тёркина, обращаются к нему: Что ж ты, друг, без рукавички? На-ко тёплую, с руки.

Из записей: «Ещё, помню, шёл довольно быстро танк, и на нём лежал один легко раненный боец, обнимая сверху двоих, по-видимому, тяжёлых, придерживая их»;

Из поэмы:
Шла машина в снежной дымке,
Ехал Тёркин без дорог.
И держал его в обнимку
Хлопец — башенный стрелок.
Укрывал своей одёжей,
Грел дыханьем. Не беда,
Что в глаза его, быть может,
Не увидит никогда …

Братское единение на войне спасает человека от огня, смерти: пока не порвана живая связь между людьми, пока можно положиться на того, кто рядом, смерти не праздновать победу.

Советские солдаты-братья в каждой русской женщине- труженице готовы видеть родную мать. Образ её появляется в главе «По дороге на Берлин»:
Деревенская, простая
Наша труженица-мать.
Мать святой извечной силы,
Из безвестных матерей,
Что в труде неизносимы
И в любой беде своей;
Что судьбою, повторённой
На земле сто раз подряд,
И растят в любви бессонной,
И теряют нас, солдат

К старику-солдату Тёркин недаром обращается: «Отец». Он Тёркину И другим солдатам по возрасту отец, брат по душе, по солдатской доле. Его слова: «Солдат солдату брат», — сообщают историческую глубину явлению: советскому солдату брат и тот «русский труженик-солдат», что защищал Россию «ружьём кремневым- «двести лет назад».

Русский солдат-освободитель расширяет пространственные границы братства за пределы России:
И на русского солдата
Брат француз, британец брат,
Брат поляк и все подряд
С дружбой будто виноватой,
Но сердечною глядят.

Свою принадлежность к солдатскому братству чувствуют и признают полковник и генерал, они называют Тёркина «братом». К фронтовому товариществу присоединяется и автор, за которым стоит Твардовский. В 1945 году в очерке «Гори, Германия!» он обращается к фашистской Германии со словами: «Не хочу И не стану прощать, что ты сгубила стольких моих близких и далёких, незнакомых, но дорогих людей моего великого братства».

Братство в «Книге про бойца» — не «привилегия» войны, но в войну «приходит» С Тёркиным, с другими героями. Оно неотделимо от мира, как неразделимы солдат и труженик, солдат и крестьянин в Тёркине.

В «Василии Теркине» не было места далеко не идеальному представлению Твардовского о советской действительности 1930-1940-х годов. Война «смертным боем жаркой битвы», опалила землю, родную Смоленщину, но Тёркин, а с ним и его земляк-автор верят, что мир будет восстановлен руками солдата. Ведь он «и плотник», «и печник», он «от скуки на все руки», только бы освободить землю, остаться в живых. Будущая жизнь, за которую борется Тёркин, включает в себя братство как непременную составляющую. В нём её высокий смысл. Сами понятия «жизнь» И «брат» в поэме неразделимы.

В общем солдатском братстве есть место и читателю, тому «соавтору» поэта, реальному человеку, к которому обращена поэма, которому «открыт доступ» В неё. В ответ на обращения автора к читателю в поэме «друг», «брат» читатели-бойцы в своих письмах назовут поэта «брат-товарищ», «милый брат», будут писать о фронтовом товариществе, Твардовского назовут Тёркиным. В подавляющем большинстве этих писем «я» и «мы» неразделимы.

Братство, объединяющее героя, автора и читателя, в «Книге про бойца» пере растает в эстетический принцип, становится способом создания образа героя-народа. В процессе работы над поэмой между её автором и читателем устанавливается душевный контакт, который давал безошибочное ощущение того, что нужно солдату на фронте и как должно писать для воюющего народа. Сознательно стремясь приблизить поэму к читателю, Твардовский одним из способов достижения этого считает преодоление в ней «собственно литературного момента».

Это выразилось прежде всего в качестве героя: «Герой мой не таков, каким должен быть по литературным представлениям главный герой поэмы», за его нарицательным именем стояли тысячи «живых бойцов такого типа», но это и человек с индивидуальными чертами.

«Нарицательность» имени героя требовала «всеобщности» содержания». Всеобщность, по мысли Твардовского, не отрицала в герое «нашего пария», «живого, дорогого и трудного». «Всеобщность» содержания определяла простоту, свободу, открытость мира поэмы навстречу читателю. Автор, герой и читатель в мире поэмы существуют в одних временных, пространственных измерениях; между ними нет социальных, нравственных, психологических, литературных препятствий.

Местоимение «мы» в «Василии Тёркине» появляется более сорока раз, примерно столько же — производные от него: «нас», «нам», «нами». В абсолютном большинстве случаев они обозначают единение воюющих на фронте. Для поэмы характерны формы глаголов, рисующие коллективные действия: «смотрят», «ловят», «просят», «спят», «брели», «пришли», «будем живы», «отдали», «вернем» и т. д.

Автор нередко использует существительные множественного числа и подразумевающие обозначение множества лиц: «бойцы», «друзья», «хлопцы», «ребята», «деды», «отцы», «пехота», «полк», «дивизия», «взвод», «рота», «Россия», «братцы», «наш брат», «друзья», «товарищи», «русский труженик-солдат» и т. д.

Личностная самостоятельность автора, героя и читателя и в то же время их глубокая духовная родственность, взаимодоверие определяют характер повествования поэмы. Обращаясь к читателю, автор открыто заявляет, что в «Книге про бойца» возможна «взаимозамена» между ним и героем: «То, что молвить бы герою, / Говорю я лично сам». Но и: «Тёркин, мой герой, / За меня гласит порой». Авторская речь от речи героя часто не отделена формально и не всегда отделима по существу, по смыслу. То же можно сказать о речи читателя, за которого часто говорят автор и герой.

Нем алую роль в создании образа братства в поэме «Василий Тёркин» играет комическое начало, проявляющее себя в дружеском шутливом общении героя с окружающими.

В.Е.Хализев пишет о русской литературе: «Сопряжённый с открыто-доверительным общением людей смех в освещении наших писателей свидетельствовал об идиллическом потенциале жизни, о том, что в сознании и поведении людей наличествуют существенные предпосылки для гармоничного мироустроения».

«Смех — это гений общения». Тёркин появляется во второй главе поэмы, сразу предлагая повару шутливый диалог, поддержанный собеседниками. После первой же шутки герой назван окружающими его бойцами: «Свой!»

Сопровождая речевое общение (по преимуществу диалогическое), смех выполняет особую, специфическую функцию. Если при речевом контакте, лишённом смеховой окраски, полнота согласия и душевная слиянность являются конечной целью, но обычно не осуществляются полностью, то благодаря смеху общая настроенность присутствующих достигается легко, стремительно, порой мгновенно. При этом смеховое общение протекает в атмосфере нравственного равенства его участников.

Русские люди на войне, герои Твардовского, испытывают постоянную потребность в общении, цель которого в отвлечении от ужасающих фронтовых будней, стремление сохранить душевное равновесие, избежать нервных срывов и потрясений, сберечь Душевные силы для завтрашнего боя.

Поэт хорошо понимал: человек на войне должен быть готов исполнять свои обязанности при любых обстоятельствах. Чтобы поддержать, укрепить силу духа воюющего солдата, Твардовский освобождает мир произведения от тревожащих душу бойца нравственных, социальных и другого рода проблем, избегает в поэме натуралистических описаний, строит главы поэмы таким образом, чтобы, читая каждую из них, боец улыбнулся.

В послевоенный период Твардовский, как и многие, остро почувствует горечь и боль от того, что братское единение людей распадается. Понимание этого стало главным источником драматизма всего послевоенного творчества поэта: на смену эпосу в нём придёт полная драматизма лирика, на смену «мироприемлющему» юмору — острая сатира.

Глубоко закономерно, что в качестве главного героя поэмы «Тёркин на том свете» Твардовский изберёт того Тёркина, уникальность образа которого А.М.Абрамов определил словами: «Тёркин — это -герой-народ».

Встреча героя-народа с бездушной машиной, которая «сама режет, сама давит, сама помощь подаёт», оборачивается острым столкновением. Твардовский показал, что по вине этой «адской машины» стало возможно насилие над народом в годы культа личности Сталина.

С Тёркиным приходят в поэму глубоко человеческие нормы отношений. Как и в «Книге про бойца», Тёркин — носитель общинного сознания русского народа: для него дружеское общение по душе – единственно возможный и нравственно оправданный способ существования на земле.

Он — патриот и гражданин в истинном и высоком смысле этих слов, один из лучших представителей великого народа, который оставался внутренне свободным в условиях крепостничества и в котором эту тягу к свободе не истребили ни тюрьмы, ни лагеря, ни идеологический пресс в годы сталинщины. Герой Твардовского по-прежнему «святой и грешный русский чудо-человек».

Оказавшись «на том свете» в окружении мертвецов-чиновников, Тёркин понимает, что мир их жизни — это мир перевёрнутых ценностей. Здесь отменены простые и естественные человеческие потребности в воде и пище, труде и отдыхе, радости и горе. Здесь отсутствуют такие понятия, как дружба и взаимопомощь, любовь и счастье, свобода и справедливость. Даже тепло и свет в преисподней ненадёжны, «условны»: рядом со светом — «мрак кромешный», а с теплом — замогильный холод. В «Книге про бойца» Тёркин был защищён от смерти, согрет братским участием таких же, как он сам, солдат.

Теперь ему предстоит одному противостоять натиску мёртвого мира «того света», государственной машины, цель которой — истребление всего живого, и прежде всего живой души.

Слово «брат» в «Тёркине на том свете» впервые появится в разговоре героя с генералом-покойником, трижды назвавшим Тёркина братом. Во время войны Твардовский говорил о генералах, что они «в большинстве Тёркины». Поэтому в поведении генерала ещё не ощущается той канцелярщины, которая проявится в персонажах-мертвецах в последствии. Усталость в голосе, снисходительность тона генерала во многом объясняются его положением, в его словах есть намёк на трагедию нынешней войны, и потому они не могут не вызвать сочувствия у Тёркина:

— Ладно. Оформляйся.
Есть порядок — чтоб ты знал —
Тоже, брат, хозяйство …
Дисциплина быть должна
Чёткая до точки:
Не такая, брат, война,
Чтоб поодиночке …

Тёркин подчиняется генералу в соответствии с действующим в армии уставом. А далее слова «брат», «братец» звучат в устах обезличенных персонажей, не имеющих имён. Теперь местоимения «мы», «нас», «нами» создают впечатление силы и непреодолимости бюрократической машины. К Тёркину обращаются не живые люди, а мертвецы-чиновники из «учётного стола», «стола проверки», «главлита», «преисполнего бюро», которые отдают распоряжения: «Проходи, давай вперёд», «Авто-бис опиши», «Фотокарточки представь», «Палец дай сюда, обмакни да тисни» и др.

На том свете слово «брат» используется с целью приобщения героя к чуждому для него миру духовно мёртвых людей, которые противопоставлены великому братству «Книги про бойца».

Память об этом великом братстве несёт в своей душе Тёркин, обратившийся при неожиданной встрече к погибшему другу «друг-товарищ», ещё не зная, что и он подчинился порядкам «того света». Нормой жизни в мире бюрократии становятся доносительство, наушничество, подозрительность, злорадство.

Формой общения представителей «того света» с Тёркиным — ирония в его адрес:
Осмелел, воды спросил:
Нет ли из-под крана?
На него, глаза скосив,
Посмотрели странно.
Да вдобавок говорят,
Усмехаясь криво:
— Ты ещё спросил бы, брат,
На том свете пива…

В.Е.Хализев пишет: «Смех отчуждающе-насмешливый, язвительно-иронический неизменно основывается на психологической дистанции между его субъектом и объектом, увеличивая её своим воздействием. Эта дистанция является иерархической: смеющийся так или иначе возвышает себя над осмеиваемым».

Возвращение к теме фронтового братства происходит в конце поэмы, когда герой возвращается к жизни. Чтобы уйти от смерти, нужен «не покойник — человек», «человек, тебе подобный … кто бы спас».

Дружеское общение в поэме невозможно не только для её героев, но и для автора с читателем. Читатель теперь — это строгий наставник, который «проницает с первых строк»:
— Что за чертовщина!
— В век космических ракет,
Мировых открытий —
Странный, знаете, сюжет…
— Тут не без расчёта …
— Подоплёка не проста.

Читатель подозрителен, он «всюду слышит отголоски недозволенных идей», обвиняет поэта в том, что он льёт воду «на мельницу врага», угрожает «советской власти потрясением основ».

«Читатель-дока» новой поэмы больше похож на внутреннего редактора, о котором писал Твардовский в поэме «За далью -даль». С ним произошло то же, что и с самим поэтом, со всем народом, который подмяла под себя сталинская бюрократическая машина. Целью её существования была «обработка» умов и сердец. Она и от поэта, про шедшего страшные годы коллективизации и войны, требовала: «И что не так, / Скажи, что так … », — и он вынужден был подчиниться. Но поэт уже осознал свою вину, в поэме «За далью — даль» он попрощался со своим прошлым. Теперь его путь прост и ясен — это путь правды и свободы.

Ф.А. Абрамов в своих дневниках напишет о Твардовском, что вся его «послевоенная история — это раскрепощение. Это преодоление честолюбия, отказ от почестей», то есть обретение истинной гражданской зрелости и внутренней свободы.

Твардовский искренне хочет, чтобы такое же освобождение от всяческих идеологических, духовных пут пережил его читатель, весь народ в новой исторической ситуации. К народу
поэт обращается в той форме, которая имела место в «Книге про бойца»: «Ах, друзья мои и братья».

Твардовский хочет, чтобы русский человек вновь осознал себя внутренне свободным и потому достойным самоуважения и уважения окружающих. Поэт знает: равняться есть на кого. Примером и образцом может и должен стать его Тёркин, то есть люди того героического поколения, что одержало Великую Победу на полях Великой Отечественной.

«Василия Теркина» по праву считают одним из самых значи-тельных произведений литературы второй половины XX века.

Поэма состоит из двадцати девяти глав. Каждая глава является самостоятельным произведением. В книге встречается много ли-рических отступлений. Ее содержание и форма близки к народ-ным. Она представляет собой сплав жанров лирики и эпоса. В ней есть все: юмор и патетика, зарисовки фронтового быта и герои-ческих сражений, непринужденная шутка и трагизм, высокое ораторство и народный язык. Это не поэма, а народная книга. Твардовский придумал всеобщий жанр и назвал его «книга про бойца». Темой данного произведения является война. Автор пока-зывает ее от начала до конца.

За скупыми строками виден образ автора. Мы узнаем о нем из лирических отступлений и понимаем, что он очень любит своего героя. Произведение носит высокий идейный смысл. Близость к народному поэтическому языку, простота — все это делает поэму подлинно народным произведением. Не только бойцам на войне стало тепло от этих стихов, но и сейчас, спустя годы, они излучают неиссякаемую теплоту человечности.

Характер Василия раскрывается постепенно. На протяжении всей книги автор показывает Теркина с разных сторон. Герой про-являет настоящее мужество и смелость в главе «Переправа».

Описывая происходящее на войне, автор подчеркивает, что солдаты — не герои от рождения, они — молодые ребята. Неко-торые участвуют в военных событиях впервые, но на их лицах героизм. Автор подчеркивает, что подвиг этих молодых солдат является продолжением подвигов их отцов и дедов — воинов про-шлых столетий. Об участии Теркина в войне автор рассказывает в полушутливой форме. Он рассказывает про мечты Теркина о возвращении домой. Теркин мечтает о наградах, но проявляет скромность «нет, мне ордена не надо, я согласен на медаль». Он хочет произвести впечатление на девушек:

…И девчонки на вечерке Позабыли б всех ребят, Только слушали б девчонки, Как ремни на мне скрипят.

В этой сцене Теркин выглядит жизнерадостным и простым. Но автор сменяет строки, полные юмора, на строки с описани-ем страшного боя:

Страшный бой идет кровавый, Смертный бой не ради славы - Ради жизни на земле.

Этим автор показывает, что путь к счастью проходит через борьбу, единство судьбы народа с судьбой страны, и что счастье отдельного человека невозможно без счастья его народа. Теркин умеет поднять настроение солдат, он добивается того, чтобы они взглянули на мир другими глазами.

Два танкиста в память об убитом командире дарят Теркину гармонь. Теркин играет веселую мелодию, и солдаты начинают плясать.

Потерять кисет с махоркой, Если некому пошить - Я не спорю — тоже горько, Тяжело, но можно жить, Пережить беду-проруху, В кулаке держать табак. Но Россию, мать-старуху, Нам терять нельзя никак.

Твардовский рассказывает и о любви. Материал с сайта Бойцы с нежностью вспо-минают своих матерей, жен, девушек, которые ждут их возвра-щения.

Я мечтал о сущем чуде: Чтоб от выдумки моей На войне живущим людям Было, может быть, теплей.

План

Монолог героя поэмы.
Переправа.
Раненый Теркин попадает в медсанбат.
Рассуждение героя о возвращении домой.
Сопоставление героя поэмы с ветераном прошлой войны.
Бой Теркина с немцем.
Теркин сбивает из винтовки самолет и получает за это орден.
Мечты героя об отдыхе.
Взвод переходит в наступление.
Разговор со смертью.
Встреча со стариком и старухой.
Дорога на Берлин.
Прощание с героем произведения.

«Василий Тёркин» анализ произведения — тема, идея, жанр, сюжет, композиция, герои, проблематика и другие вопросы раскрыты в этой статье.

«Василия Теркина » по праву считают одним из самых значи-тельных произведений литературы второй половины XX века.

…И девчонки на вечерке

Позабыли б всех ребят,

Только слушали б девчонки,

Как ремни на мне скрипят.

Страшный бой идет кровавый,

Смертный бой не ради славы -

Ради жизни на земле.

Потерять кисет с махоркой,

Если некому пошить -

Я не спорю — тоже горько,

Тяжело, но можно жить,

Пережить беду-проруху,

В кулаке держать табак.

Но Россию, мать-старуху,

Нам терять нельзя никак.

Твардовский рассказывает и о любви.

Бойцы с нежностью вспо-минают своих матерей, жен, девушек, которые ждут их возвра-щения.

Я мечтал о сущем чуде:

Чтоб от выдумки моей

На войне живущим людям

Было, может быть, теплей.