Сизигии: — василий чекрыгин & николай фёдорович фёдоров. Русские художники
Когда будущему художнику было два года, семья переехала в Киев, который всегда воспринимался им как родной город. Отец служил приказчиком в магазине готового платья, мать, происходившая из обедневшей семьи польских аристократов, воспитывала детей. Василий был шестым из десяти детей.
Два года Чекрыгин проучился в четырёхклассной городской школе (с 1904). В 1906–1910 – ученик мастерской иконописи в Киево-Печерской лавре.
В.Н.Чекрыгин. Воскрешение мертвых. 1922. Холст, масло. 71х54. ГТГ
В.Н.Чекрыгин. Голова лошади и раб. 1920. Бумага, графитный карандаш, уголь.23,5х22,5. ГТГ
В.Н.Чекрыгин. Стенька Разин. 1921. Бумага, графитный карандаш. 25,9х22,3. ГТГ
В 1910 Чекрыгин едет в Москву и поступает в МУЖВЗ. Он пишет этюды у Симонова монастыря в духе И.И.Левитана. Его работы в училище нравятся, он освобождается от платы за обучение.
1911 стал очень важным в биографии Чекрыгина. Он подружился с Л.Ф.Жегиным, сыном архитектора, классика московского модерна Ф.О.Шехтеля. В училище общается с Д.Д.Бурлюком и В.В.Маяковским. Во время каникул в Киеве познакомился с К.Н.Редько и И.М.Рабиновичем.
Осенью Чекрыгин привёз в Москву работы, которые говорили об остром интересе к новым тенденциям в искусстве. В 1912 история почти повторяется. Он привозит из Киева смелые и необычные по живописи холсты – «Адам и Ева», «Портрет М.Фаббри» и показывает свои работы М.Ф.Ларионову, В.Е.Татлину, Н.С.Гончаровой, М.В.Ле-Дантю, Н.Е.Роговину. Интересуется византийскими и старорусскими фресками.
В 1913 вместе с Жегиным несколько раз посещает выставку икон.
В 1913 пробует писать нечто в духе лучизма, но недолго. В марте выходит «Я» Маяковского (тираж 300 экземпляров) с четырьмя иллюстрациями «Чекрыжки», как его называют знакомые. 13 октября в зале Общества любителей художеств вместе с Бурлюком, Жегиным и К.С.Малевичем выступает на вечере «Футуристы. Первый в России вечер речетворцев» (афиша была отпечатана на туалетной бумаге).
В 1914 виделся в Москве с Филиппо Томмазо Маринетти.
Бурлюка и Маяковского 25 февраля исключают из училища. Вслед за ними оставляет училище и Чекрыгин.
Казалось бы, началась скандальная карьера футуриста или кубофутуриста. Выставка «№4. Футуристы, лучисты, примитив» заставила удивиться многих из знакомых Чекрыгина. Его картины открывали новую главу в истории русской живописи – яркая индивидуальность художника противостояла стандартам «измов» тех дней.
Весной 1914 через Киев Чекрыгин едет в Варшаву. Вместе с Жегиным он путешествует по Европе, изучает музеи Дрездена, Вены, Мюнхена, Парижа. С началом войны друзья оказываются в Лондоне, в сентябре через Скандинавию возвращаются в Москву.
Осенью Чекрыгин делает четыре плаката для издательства «Сегодняшний лубок».
В 1915 работает над иллюстрациями к «Войне» Н.Н.Асеева, которые берёт с собой на фронт. Иллюстрации пропали.
Из армии, куда Чекрыгин пошёл добровольно, в 1917 он возвращается в Москву. Попытка демобилизоваться удалась не сразу, только в сентябре 1919.
В августе 1917 с П.В.Кузнецовым и Малевичем входит в художественную комиссию Совета солдатских депутатов. В Москве он часто бывает у П.И.Бромирского. Много рисует и снова возвращается к живописи, пытается определить свою индивидуальную позицию в искусстве.
В 1920 готовит курс лекций для только что созданного Вхутемаса – курс лекций по философии искусства (прочитаны были всего три лекции в декабре 1920). Начинается переписка с Н.Н.Пуниным о задачах современного искусства. Чекрыгин рассматривает искусство как особое цельное явление духовной жизни.
Выставка иконописи в залах бывшего Строгановского училища, где были показаны «Владимирская Богоматерь», «Троица» Рублёва и другие шедевры, стала сильным стимулом в работе художника. Эти новые ощущения от иконы выстроились у него в один ряд с живописью Якопо Тинторетто, Эль Греко и живописью Поля Сезанна и Пабло Пикассо. Одновременно с этой выставкой проходила выставка Обмоху, которую ищущий синтетического современного искусства Чекрыгин оценивает всего лишь как выставку «группы молодых и плохих, безнадёжных художников».
В конце 1920 Чекрыгин делает мистические рисунки, как фрагменты, эпизоды некоей будущей фрески, вдохновлённой идеями «Общего дела» религиозного мыслителя Н.Ф.Фёдорова. Он удивлён явлением Фёдорова, его размышлениями о смерти и жизни вечной, о земле и человеке в космическом универсуме. Союз земли и неба одухотворяет земное. Свою рукопись об искусстве и идеях Фёдорова Чекрыгин назвал «О соборе воскрешающего музея».
Искусство Чекрыгина, монументальное в своей основе, хотело сделать духовным мир, преобразить его, чтобы оно могло выдержать давление трагической социальной действительности. Чекрыгин был одним из основателей «Маковца».
Художник погиб в возрасте 25 лет в результате несчастного случая (попал под поезд).
Работы Чекрыгина хранятся в ГМИИ, ГТГ, ГРМ, ГЛМ, ГММ, в Музее Людвига в Кёльне, ряде частных коллекций.
…Как сухо сообщают некоторые источники, 3 июня 1922 года на перегоне Пушкино–Мамонтовка при «загадочных обстоятельствах» попал под поезд и трагически погиб талантливый молодой художник Василий Николаевич Чекрыгин.
На самом деле ничего загадочного здесь не было. По воспоминаниям друга и биографа художника Л.Ф. Жегина, непосредственным толчком к трагедии была банальная «…ссора с тёщей, угрюмой и своенравной, смотревшей на него (Чекрыгина. – И. П.) как на какое-то инородное тело, случайно попавшее в их семейство. Был день Константина и Елены (3 июня) – именины брата и сестры Веры Викторовны Чекрыгиной (жены художника. – И. П.). Праздник справлялся в Пушкино, куда и приехали родственники и гости. Разгоряченный вином, обидевшись на какое-то замечание тёщи, Чекрыгин разорвал железнодорожные билеты и пешком направился в Мамонтовку, где находилась другая дача его тестя. Но это был путь к смерти. Чекрыгин погиб, пытаясь вскочить на подножку мчавшегося поезда. Было 9 часов вечера. Поезд остановили. В одном из вагонов оказалась жена Чекрыгина. Он ещё дышал, но был без памяти. Правая нога была отрезана по щиколотку, левая – раздроблена, на голове, у затылка, небольшая ссадина. Лицо спокойное, с обычной улыбкой, глаза полуоткрытые. Я увидел его уже в гробу. Никогда не забуду этого прекрасного, как бы преобразившегося лица. Таким он был, едва касаясь грубой стихии повседневности, всегда какой-то просветленный, таким и ушёл в вечность. Его похоронили 6 июня на кладбище в Мамонтовке, на опушке леса. Место это сейчас не существует – оно покрыто водой канала Москва-Волга. Кроме жены и её родственников, его провожали немногочисленные друзья, приехавшие из Москвы… В деревянный крест была вмонтирована фотография с рублёвской «Троицы».
Художник Н.М. Чернышев, тоже хорошо знавший Чекрыгина, позже писал: «4 июня, в Троицын день, Жегин пришёл ко мне с ошеломляющей вестью о трагической смерти Чекрыгина. Он долго не мог вымолвить ни слова. Накануне, в 9 часов вечера наш Василий Николаевич на ходу вскочил на подножку поезда и мгновенно погиб. Наутро Духова дня мне пришлось присутствовать при обмывании его тела в Мытищинской больничной часовне и класть Василия Николаевича в гроб и его отрезанную ступню. Сверх простыни, покрывавшей его всего, я положил… свежие голубые фиалки. 5-го отпевание и похороны в Пушкино, на сельском кладбище (Акуловском). В воскресенье, 11 июня, в церкви Флора и Лавра на Мясницкой была отслужена (в 5 ч. вечера) общественная панихида: Союзом «Искусство – жизнь», «Маковец» и мастерской Печатного дела. В среду, 14 июня, собрание союза, посвящённое памяти В.Н. Чекрыгина, в квартире его жены в Конюшенном переулке».
Вот такая печальная история…
А краткая биография художника такова.
Русский живописец, график, один из основателей и наиболее ярких художников объединения «Маковец» Василий Николаевич Чекрыгин (6/18 января 1897 года, Жиздра Калужской губернии – 3 июня 1922, ст. «Мамонтовская» Московской области) детство провёл в Киеве. Обучался в иконописной школе при Киево-Печерской лавре и четырёхклассном городском училище. В тринадцать лет в сопровождении старшего брата отправился в Москву поступать в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ) и легко выдержал конкурс. В 1912 г. три студента училища сами изготовили книжку стихов, которые написал один из них. Чекрыгин переписал стихи на специальную бумагу, с которой их можно было перевести на литографский камень, и добавил несколько рисунков. Это была первая книжка стихов В.В. Маяковского – «Я!». Зимой 1913–1914 года выставил несколько своих новаторских работ на XXXV выставке МУЖВЗ. Но сопутствующий скандал и годовое лишение стипендии заставляют Чекрыгина прекратить обучение. Покинув стены МУЖВЗ, он отправляется путешествовать по Европе. Возвратившись в Россию, уходит на фронт. В составе пулемётной бригады воюет под Двинском. В 1918 году входит в состав Комиссии по охране художественных ценностей. В начале 1920-х годов творчество художника переживает расцвет; от этого времени дошло до нас почти полторы тысячи его рисунков. Чекрыгин создаёт несколько графических циклов «Расстрел» (1920), «Сумасшедшие» (1921), «Голод в Поволжье» (1922) и «Воскрешение мёртвых» (1921–1922). Активно участвует в организации и написании будущего манифеста союза художников и поэтов «Искусство-жизнь» («Маковец»).
Среди теоретических работ Чекрыгина наибольшую известность получил труд «О Соборе Воскрешающего музея» (1921), посвящённый памяти философа Николая Федорова. Творческий и жизненный путь Чекрыгина оборвался очень рано: в возрасте двадцати пяти лет он трагически погиб, попав под поезд.
А вот некоторые факты из жизни художника.
…Василий Чекрыгин, несмотря на разницу в возрасте, был в весьма приятельских отношениях с Владимиром Маяковским.
Он даже позволял себе небольшие дерзости, вроде того, что «тебе, Володька, дуги гнуть в Тамбовской губернии, а не картины писать». Но, когда Маяковский захотел издать первый сборник своих стихов, художник решил, что ему надо в этом помочь. Поэт принес литографскую бумагу, чернила и стал диктовать Чекрыгину – тот писал своим характерным почерком, немного в славянском духе. Чекрыгин сделал несколько прекрасных рисунков, напоминающих новгородские фрески, но не имеющих ничего общего с текстом Маяковского.
«Ну вот, Вася, – бурчал тот,- опять ангела нарисовал – нарисовал бы муху, давно не рисовал!» Впрочем, особенно поэт не возражал. Текст первой книжки Маяковского «Я!» и рисунки были отнесены в маленькую литографию у Никольских ворот и изданы тиражом 300 экземпляров.
Однако близкие отношения с поэтом не помешали Чекрыгину с непримиримостью смотреть на отношения Маяковского с Лилей Брик и её супругом Осипом Бриком. Когда Маяковский с Бриками приезжал к Чекрыгину на дачу в Пушкино, художник обычно бурчал себе под нос: «Вот, приехала Бричка с двумя седоками!» Чекрыгин считал, что отношения с Бриками вредны для его друга Маяковского. Фактически из-за этого между художником и поэтом произошел разрыв.
Но это было потом.
…А пока, после заграничного путешествия, в конце 1915 года Василий Чекрыгин уходит вольноопределяющимся в действующую армию, воюя в пулеметной бригаде, участвует в боях под Двинском (ныне Даугавпилс, Латвия).
По словам самого художника, он наверняка погиб бы в «проклятых Пинских болотах», если бы не брат Иван. Запасшись нужными пропусками и рискуя собственной участью, Иван Чекрыгин перевел брата в штаб Инженерного полка, где сам служил старшим писарем. Работы в канцелярии штаба было много, но все же это было лучше окопов. Отсюда Чекрыгин прислал Л.Ф. Жегину рисунок, изображающий его за столом, на котором лежит бумага с надписью «Дорогой Лев!». Но на войне здоровье его сильно подорвалось (хронический бронхит и ревматизм); он становится нервным и раздражительным. Чтобы ободрить его, Жегин пишет, что, мол, время ему ещё не пришло. На что Чекрыгин ответил: «Никакого колокола мне нет. Быть самому звонарем, сочинить себе колокольню – я не хочу. Звонить напрасно, что может быть печальней или глупее. Надежда! Что же надежда, впереди то же, что позади. А у меня всегда были сумерки и даже ночь, когда ничего нельзя разобрать. С каждым днем меньше веры в людей». Из-за болезни художник неоднократно эвакуировался в тыл, и, наконец, в августе 1917 года он возвращается в Москву.
А через три года Василий Чекрыгин женится на Вере Викторовне Беренштам-Котовой. Как они познакомились и какую роль в этом сыграла война (где будущая спутница художника была сестрой милосердия), пока неизвестно.
Но как бы то ни было, зиму 1921–1922 года художник с женой и только что родившейся дочкой прожил в Пушкино на даче своего тестя.
И вот, буквально за месяц до трагической гибели Василия Чекрыгина, 30 апреля 1922 года в Государственном музее изящных искусств (с 1937 года Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина) открылась выставка, организованная союзом молодых художников и поэтов «Искусство-жизнь» («Маковец»), идейным вдохновителем которого он и являлся. Один из основных разделов экспозиции был посвящён творчеству самого Чекрыгина; из четырёхсот его работ, отобранных для выставки, экспонировалась половина – 201 произведение. И почти все это было создано в самый последний период творчества Чекрыгина, когда он жил в Пушкино, будучи одним из основателей группы «Маковец» и последователем «Философии общего дела» Николая Фёдорова. «Живописных работ Васи почти не было, но зато его рисунки блестящим кольцом опоясывали зал… Всё огромное количество рисунков, созданное им за этот год, было сделано ночами, когда он дежурил у постели тяжелобольного брата жены», – вспоминал друг и коллега художника Лев Жегин.
…Ну, а дальнейшее нам уже известно.
Добавим лишь, что после гибели В.Н. Чекрыгина осталась масса его произведений, многие из них ныне украшают самые разные собрания не только в России, но и за рубежом.
Говорят, что писатель К. Паустовский после посещения выставки художника написал: «Первое, самое явное и безошибочное ощущение от работ Чекрыгина – ощущение гениальности. Это художник мирового значения, мировой силы!..»
…Вспомним же добрым словом нашего «земляка», непосредственного участника Первой мировой войны, незаурядного человека и талантливого художника Василия Николаевича Чекрыгина!..
И. ПРОКУРОНОВ.
На снимках:
В. Чекрыгин (1920 г.).
В. Чекрыгин. Троица (1922 г.).
Рис. В. Чекрыгина «На фронте».
В. Чекрыгин с В. Маяковским.
График, живописец.
Родился в семье приказчика, был шестым из десяти детей в семье. Детство провел в Киеве. Учился в городской четырехклассной школе. В 1906 поступил учеником в иконописную мастерскую Киево-Печерской лавры. Ради заработка работал помощником ретушера в фотографической мастерской.
В 1910 поступил в МУЖВиЗ. За пейзажные этюды получил так называемую «левитановскую» стипендию и был освобожден от платы за обучения. В 1911–1912 познакомился в В. В. Маяковским, Д. Д. Бурлюком, В. Е. Татлиным, М. Ф. Ларионовым, Н. С. Гончаровой, М. В. Ле-Дантю. К этому же времени относится начало дружбы с Л. Ф. Шехтелем-Жегиным. Лето 1911 провел в Китаево, под Киевом. В Киеве познакомился с К. Н. Редько и И. М. Рабиновичем.
Проявлял интерес к новым течениям в искусстве. Неоднократно посещал собрание С. И. Щукина в Москве. Вместе с Жегиным посещал футуристические диспуты, выставку «Мишень». В 1913 создал иллюстрации к книге Маяковского «Я!». В том же году вместе с К. С. Малевичем, Бурлюком и Жегиным принял участие в эпатажном шоу «Футуристы. Первый в России вечер речетворцев», прошедшем в зале Общества любителей художеств. Ненадолго увлекся лучизмом.
В 1914 за «увлечение вредными влияниями» лишен стипендии в МУЖВиЗ, покинул Училище, не окончив курса обучения. Познакомился в Ф.-Т. Маринетти во время его первого приезда в Россию. Экспонировал свои работы на выставке футуристов, лучистов, примитивистов «№ 4», организованной Ларионовым. В апреле - сентябре 1914 предпринял путешествие по Европе: посетил Варшаву, Мюнхен, Дрезден, Вену, Париж, Лондон.
По возвращении в Россию создал несколько военных антигерманских плакатов для издательства Г. Б. Городецкого «Сегодняшний лубок». В 1915 по заказу издательства Некрасова создал иллюстрации к «Персидским сказкам», для издательства «Центрифуга» начал иллюстрировать книгу Н. Н. Асеева «Война».
В конце 1915 записался добровольцем в армию. В составе пулеметной бригады участвовал в боях под Двинском. По болезни был переведен в штаб Инженерного полка.
В 1917 демобилизован, возвратился в Москву. Вместе с П. В. Кузнецовым и К. С. Малевичем недолго работал в Художественной комиссии солдатских депутатов. Вступил в профессиональный союз художников-живописцев Москвы. Получил мастерскую в доме Титова в Калашном переулке, которую делил с А. А. Осмеркиным, П. И. Бромирским, Жегиным. В 1918 вошел в состав Комиссии по охране художественных ценностей. Вел занятия по живописи в Доме искусств в Сокольниках.
Осенью 1918 переехал в Киев. При содействии И. М. Рабиновича получил работу художника в кабаре «Би-ба-бо». В мастерской А. А. Экстер сделал доклад о своем понимании искусства. В 1919 ненадолго возвратился в Москву, числился студентом Московского университета для получения отсрочки от прохождения военной службы. В том же году Отделом ИЗО Наркомпроса Чекрыгин включен в список художников, чьи произведения предполагаются к приобретению для музеев Государственным художественным фондом.
В 1920 получил освобождение от военной службы. По заказу отдела ИЗО Наркомпроса создал эскиз плаката «Долой неграмотность». Работал над агитационным оформлением улиц и площадей Москвы к празднику 1 Мая. Активно разрабатывал курс лекций по философии искусства для ВХУТЕМАСа (чтение лекций было запрещено). Женился на В. В. Котовой-Бернштам, в 1921 у Чекрыгина родилась дочь.
В 1921 увлекся философией Н. Ф. Федорова, в частности его работой «Философия общего дела». Под влиянием идей Федорова начал работу над циклом «Воскрешение» и рукописью «О Соборе Воскрешающего музея». Осенью и зимой жил в Пушкино под Москвой. Отверг предложение И. И. Машкова вступить «Мир искусства», параллельно принимал активное участие в создании объединения «Искусство - Жизнь» («Маковец») и журнала. Первая выставка общества открылась 30 апреля 1922 в Музее изящных искусств.
3 июня 1922 трагически погиб, попав под поезд между станциями Пушкино и Мамонтовка. Похоронен на Акуловском кладбище в Мамонтовке (в настоящее время на месте кладбища, попавшего под затопление, находится водохранилище).
Персональные выставки Чекрыгина состоялись в 1923 в Государственной Третьяковской галерее, 1957 - в музее В. В. Маяковского (однодневная выставка), 1969 и 2006 - в ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве. Его работы также экспонировались на множестве выставок русского искусства в России и за рубежом, в том числе на Первой русской художественной выставке в галерее Ван Димена в Берлине (1922), выставках «Маковца» (1924–1925), венецианской биеннале (1924), «Художники РСФСР за 15 лет» в Музее изящных искусств (1933), «Москва - Париж» в Центре Жоржа Помпиду в Париже и ГМИИ им. А. С. Пушкина (1981), «Москва - Берлин» в Мартин-Гропиус Бау в Берлине и ГМИИ им. А. С. Пушкина (1996) и многих других.
Несмотря на раннюю трагическую смерть и активную художественную деятельность всего на протяжении двух-трех лет (1920–1922), Чекрыгин оставил значительное творческое наследие, в основном рисунки графитом, прессованным углем, сангиной. Насчитывается около 1500 рисунков, принадлежащих Чекрыгину. Подавляющее большинство из них относится к циклу «Воскрешение». Чекрыгин мечтал о фреске, хотя в 1920-х годах не было никакой возможности осуществить эту мечту. Поэтому свои замыслы он воплощал в графике. Его рисунки - это эскизы композиций и фрагментов будущих фресок, которые все вместе образуют грандиозный монументальный цикл. Произведения Чекрыгина выделяются своей необычностью в окружении русского искусства начала 1920-х. Эта необычность касается и образов с их очевидной метафоричностью, и стилистики рисунка, имеющей общие черты с работами немецких экспрессионистов, и последовательной преданности мастера одной теме.
Художник редко подписывал и датировал свои работы.
Самые значительные собрания произведений Чекрыгина в российских музеях находятся в Государственной Третьяковской галерее и ГМИИ им. А. С. Пушкина.
(1897-1922)
В. И. Чекрыгин рос в Киеве и мальчиком был принят в иконописную школу Киево-Печерской лавры. В тринадцать лет в сопровождении старшего брата отправился в Москву поступать в МУЖВЗ и легко выдержал конкурс.
В 1912 г. три студента училища своими руками изготовили книжку стихов, которые написал один из них- Чекрыгин переписал стихи на специальную бумагу, с которой их можно было перевести на литографский камень, и добавил несколько рисунков. Это была первая книжка стихов В. В. Маяковского - "Я!". Талантливый юноша дружит со старшими товарищами, увлеченными поисками новых форм, новых путей в искусстве. Он пишет угловатые, резкие, полные внутреннего драматизма портреты, вызывая неудовольствие педагогов.
В 1914 г. уходит из училища, участвует в одной из знаменитых "левых" выставок - "№ 4" (1914). Первая мировая война застала его за границей, кружным путем он возвратился в Россию, был на фронте.
Начало 1920-х гг. - расцвет творчества художника. От этого времени дошло до нас почти полторы тысячи его рисунков. Он работал чаще всего прессованным углем, мягкими, бархатистыми пятнами ложащимся на бумагу. И из этих клубящихся пятен, образующих на листе неопределенное, таинственно пульсирующее темное пространство, выступают неясные, но проникнутые страстным драматическим напряжением фигуры и лица. Рисунки эскизны, беглы. Художник не дает им названий - они лишь звенья бесконечной цепи, частицы единого, колоссально то замысла, наброски отдельных персонажей и эпизодов, которым предстоит еще получить свой окончательный смысл, объединившись в стройное целое.
В самом деле, художник мечтал о грандиозной фреске, посвященной грядущим судьбам человечества. В основе этого утопического замысла - философское учение Н. Ф. Федорова о воскрешении ушедших поколений и переселении человечества в космические дали, которое произвело на Чекрыгина неизгладимое впечатление. Но овладение космосом, путь к звездам - это для художника не техническая задача, а духовный подвиг, совершаемый героическим порывом и озарением. Листы Чекрыгина с их сияющими из мрака обнаженными телами не имеют ничего общего с научной фантастикой. "Не принимайте эти фигуры за тела, в них не должно быть ничего телесного, это только образы, духи", - говорил художник.
Но рядом с этой философской утопией возникает в чекрыгинских рисунках совсем иная тема, злободневная, прямо с газетной страницы: "Голод в Поволжье" (1922). И здесь тот же интерес не к факту, хотя и страшному, а к его внутреннему драматизму, к духовному напряжению времени. Перейдя от живописи к рисунку, позволявшему почти мгновенно выплескивать на лист эту разрывавшую его бурю страстей, Чекрыгин оставался живописцем по всему своему творческому складу. Эти скромные по материалу листы и кажутся живописью, они не графичны, не линейны, наполнены могучими массами цвета (пусть только черного и белого), сиянием света и глубинами тьмы. И в своей трагической мощи работы эти перекликаются с наиболее драматическими образами великих мастеров прошлого-с могучими рисунками Тинторетто, одухотворенной графикой Рембрандта, трагическими гротесками Гойи.
Страстная одержимость искусством, проникающим в судьбы страдающего и прекрасного человечества, сделала совсем еще молодого Чекрыгина вдохновителем целой группы художников с близкими духовными устремлениями. Они называли ее "Искусство - жизнь" или, по заглавию своего журнала, "Маковец". Художник-мыслитель, стремившийся и теоретически определить смысл своего искусства, Чекрыгин был идеологом группы. Но путь его оборвался трагически рано: в возрасте двадцати пяти лет художник погиб под поездом.
