История создания песни "Враги сожгли родную хату".
Поэт Михаил Исаковский написал эти свои пронзительные строки, что называется, по горячим следам - в 1945 году, когда война закончилась, и фронтовики начали возвращаться домой. А там их ждали не только ликование по поводу победы. А еще и слезы. У кого-то слезы радости от встречи с родными и близкими, дождавшимися своих отцов и сыновей. А у кого-то - слезы горя и потери тех, кому не суждено было выжить даже в глубоком тылу.
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда теперь идти солдату?
Кому нести печаль свою?
Очень многие считают эту песню народной. Действительно, своим глубоким чувством и безыскусностью слов она перекликается с народными сочинениями. Сюжет трагического возвращения на родину после ратной службы был весьма распространенным в солдатской песне. Приходит воин, отслуживший 25 лет, и находит на месте родной хаты лишь развалины: матушка умерла, молодая жена состарилась, поля без мужской руки заросли бурьяном.
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в далеком поле
Травой заросший бугорок.
Почему же так глубоко переворачивают душу такие простые слова? Потому что после страшной кровопролитной войны c германским фашизмом этот сюжет повторился миллионы раз с миллионами советских людей. И чувства, охватившие героя песни, пережиты едва ли не каждым жителем нашей огромной страны.
«Услышал я в Вашем исполнении песню, как возвратился солдат с фронта, а у него никаких близких не оказалось, — так было и у меня. Мне так же пришлось со слезами на глазах выпить чарку вина в яме разбитой землянки, где погибла в бомбежку моя мама», - так написал фронтовик самому известному исполнителю песни, замечательному певцу Марку Бернесу.
Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.
Накрой для гостя угощенье,
Поставь в избе широкий стол.
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел..."
Впервые стихотворение было опубликовано в 1946 году в журнале «Знамя». Автор и думать не мог, что его простые стихи могут стать песней, а песня так полюбится народу. Композитору Матвею Блантеру сочинение Исаковского показал знаменитый поэт Александр Твардовский со словами: «Замечательная песня может получиться!» Как в воду глядел: к проникновенным словам Блантер написал такую проникновенную музыку, что практически все редактора - и музыкальные, и литературные, слушавшие песню, сходились во мнении: произведение замечательное! Но в радиоэфир не пропускали.
«В общем-то неплохие люди, они, не сговариваясь, шарахнулись от песни. Был один даже, - вспоминал потом Михаил Исаковский, - прослушал, заплакал, вытер слезы и сказал: «Нет, мы не можем». Что же не можем? Не плакать? Оказывается, пропустить песню на радио «не можем». Оказывается, уж очень сильным диcсонансом была песня с господствующим в то время настроением в обществе: бравурным, победным! И очень не хотелось лишний раз бередить незаживающие раны - тогда многие «были почему-то убеждены, что Победа исключает трагические песни, будто война не принесла народу ужасного горя. Это был какой-то психоз, наваждение», - поясняет Исаковский. Стихи раскритиковали за «распространение пессимистических настроений».
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только тихий летний ветер
Траву могильную качал.
Своим вторым рождением песня обязана была замечательному Марку Бернесу. В 1960-м году он решил исполнить ее на большом концерте во Дворце спорта в Лужниках. Это был настоящий риск: спеть запрещенную песню, да еще на развлекательном бравурном мероприятии. Но случилось чудо - после первых строчек, произнесенных речитативом глуховатым «непевческим «голосом артиста, 14-тысячный зал встал, наступила мертвая тишина. Это молчание продолжалось еще несколько мгновений, когда отзвучали последние аккорды песни. А потом зал взорвался овацией. И это была овация со слезами на глазах…
А после того, как по личной просьбе героя войны маршала Василия Чуйкова песня прозвучала в телевизионном «Огоньке», она стала поистине народной.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой:
"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я к тебе пришел такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам..."
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Исполнение Марком Бернесом считается эталонным. Именно в его интерпретации песня звучит до сих пор. Но лично меня потрясло другое исполнение - Михаилом Пуговкиным. Если Марк Бернес выступает в песне как рассказчик, как свидетель человеческого горя, то Михаил Пуговкин ведет свое повествование от первого лица, от лица того самого солдата, что пил «из горькой кружки вино с печалью пополам».
Мы, зрители, привыкли видеть этого замечательного артиста в комических ролях, и мало кто знает, что печаль его - настоящая, выстраданная. Уже через два дня после начала Великой Отечественной войны начинающий тогда артист Михаил Пуговкин добровольцем ушел на фронт. Служил в 1147-м стрелковом полку, разведчиком! Осенью 1942 года был тяжело ранен в ногу. Под Ворошиловградом (ныне это Луганск - удивительны повороты истории!). Из-за начавшейся гангрены едва не остался без ноги. Награжден орденом Отечественной войны II степени.
Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил..."
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
"Враги сожгли родную хату" ("Прасковья") - популярная советская песня авторства Матвея Блантера (музыка) и Михаила Исаковского (текст), описывающая эмоции вернувшегося с войны солдата. Композиция построена в форме монолога бойца над могилой погибшей супруги.
Слушать песню "Враги сожгли родную хату" онлайн в исполнении Марка Бернеса
Скачать песню в формате mp3 бесплатно
Смотреть видео
История создания песни "Враги сожгли родную хату"
Стихотворение «Прасковья» было написано Исаковским в 1945 году. На следующий год стих был опубликовано в журнале «Знамя». Там его увидел Александр Твардовский, обратившийся к Блантеру с предложением положить творение Михаила Васильевича на музыку. Идея не нашла понимания у автора "Прасковьи", посчитавшего стихотворение слишком длинным и неудобным для исполнения в песенном формате. Однако Блантер настоял...
Вскоре песню исполнил на радио Владимир Нечаев, после чего композицию ждало почти 15-летнее официальное забвение из-за излишней, по мнению властей, "пессимистичности". Исаковский позднее вспоминал:
Литературные и музыкальные редакторы почему-то были искренне уверены, что Победа делает неуместными трагические песни, будто бы война не принесла людям ужасного горя. Это было какое-то наваждение. Один даже заплакал в момент прослушивания. Затем вытер слезы и заявил: «Нет, не могу». Чего не можешь? Слезы сдержать? Оказывается, пропустить на радио «не может»...
Критики порицали стихотворение за распространение упадническо-пессимистических настроений. "Прасковья" была вычеркнута из репертуара официальной эстрады на долгих полтора десятилетия. При этом по стране "гуляли" бардовские версии композиции.
Второе рождение песни "Враги сожгли родную хату"
Появление "Прасковьи" на официальной сцене состоялось благодаря Марку Бернесу, отважившемуся исполнить ее на одном из столичных концертов. После заключительного куплета -
"Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт"
Зал взорвался продолжительными овациями. Творение Блантера-Исаковского «пошло в народ». В 1965-м "плечо поддержки" подставил маршал Василий Чуйков, попросивший исполнить песню на «Голубом огоньке».
Композицию включили в свой репертуар десятки популярных исполнителей, однако вариант Бернеса до сих пор остается самым узнаваемым.
В последние годы по Рунету "гуляет" созданная кем-то из доморощенных поэтов переделка "Прасковьи", начинающаяся со слов:
"Сидел солдат, курил сигару.
Играл трофейный патефон,
А на груди его сияла
Медаль за город Вашингтон..."
Текст и слова песни "Враги сожгли родную хату"
Враги сожгли родную хату
Сгубили всю его семью
Куда ж теперь идти солдату
Кому нести печаль свою
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок
Стоит солдат и словно комья
Застряли в горле у него
Сказал солдат
Встречай Прасковья
Героя мужа своего
Готовь для гостя угощенье
Накрой в избе широкий стол
Свой день свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел
Никто солдату не ответил
Никто его не повстречал
И только теплый летний вечер
Траву могильную качал
Вздохнул солдат ремень поправил
Раскрыл мешок походный свой
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой
Не осуждай меня Прасковья
Что я пришел к тебе такой
Хотел я выпить за здоровье
А должен пить за упокой
Сойдутся вновь друзья подружки
Но не сойтись вовеки нам
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам
Он пил солдат слуга народа
И с болью в сердце говорил
Я шел к тебе четыре года
Я три державы покорил
Хмелел солдат слеза катилась
Слеза несбывшихся надежд
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт
Медаль за город Будапешт
Давно запущены ракеты,
И пепел в воздухе висит,
Горит Нью-Йорк и Сан-Франциско,
И штат Нью-Мексико горит.
На почерневший пляж Майами
Вареной рыбы нанесло.
Прошли гигантские цунами,
И в Кордильерах оттрясло…
*
К лужайке перед Белым Домом
Российский подошёл солдат,
Присел на мраморну колонну,
Поставил рядом автомат.
Подвинул каску на затылок,
Достал солдатский сухпаёк
И заграничиную текилу
Налил в помятый котелок.
*
Потом прошел вперёд и прямо,
Потрогал сапогом паркет:
Ну, где барак то твой, Обама?
И где овальный кабинет?!
Собачка фирменной породы,
Викторианская постель,
Слуга носивший бутеброды
И где жена твоя Мишель?!!
*
На вечеринке в честь Бендеры
Решил устроить феерверк!...
Да перепутал спъяну кнопки
И что же? Смех теперь и грех…
Всплыло четыре Атлантиды,
Волна пол Африки снесла,
ЮАР столкнулась с Антарктидой,
Европа под воду ушла.
*
Из Крыма в ясную погоду
Индийский виден океан,
Слоны в Челябинск дали ходу,
А в Тикси – стаи обезъян!
За Сахалин заходит Солнце,
А на Курильских островах
Спаслись 143 японца
И 30 тысяч черепах.
*
Ведь, говорили папа с мамой
Нельзя без спросу кнопки жать!
Ну, что же ты, Баран Обама,
Хоть научился бы читать!
Хмелел солдат - слеза катилась,
Хрипел трофейный саксафон,
А на груди его светилась
Медаль за город Вашингтон!
А на груди его светилась
Медаль за город Вашингтон!
Recently launched missiles
And the ash hanging in the air,
Lights of New York and San Francisco,
And New Mexico is on.
On blackened Miami Beach
Boiled fish caused.
Gone are the giant tsunami
And in the Cordilleras ottryaslo ...
*
For the White House lawn
Russian soldiers came,
He sat down on a marble column,
I put it next to the machine.
Helmet pushed back on his head,
He took the soldier suhpaёk
And zagranichinuyu tequila
Poured into a battered bowler.
*
Then he went forward and straight,
He touched his boot parquet:
Well, where is thy Barack Obama?
And where the oval office ?!
Dog brand breed
Victorian bed
Servant bore butebrody
And where is your wife Michelle? !!
*
At a party in honor of Bender
I decided to make fireworks! ...
Yes confused spyanu button
And what? Laughter is now and sin ...
Surfaced four Atlantis
Wave Africa laid the floor,
South Africa was faced with Antarctica,
Europe has gone under water.
*
From the Crimea in clear weather
Indian ocean views,
Elephants in Chelyabinsk gave the go
And in Tiksi - flocks of monkeys!
For Sakhalin sunset
And in the Kuril Islands
Saved 143 Japanese
And 30 thousand turtles.
*
After all, they say mum and dad
You can not press a button without permission!
Well, what are you, Obama Baran,
Though learned to read!
He is becoming exhilarated soldiers - a tear rolled,
Wheezed trophy saxophone,
And on his chest shone
Medal of the city of Washington!
And on his chest shone
Medal of the city of Washington!
Великая музыкальная композиция двух великих авторов! Именно так можно назвать мелодию и текст песни «Враги сожгли родную хату». Ведь даже те, кто не испытал на себе ничего подобного, впервые слушая пронзительный монолог вернувшегося с войны солдата, написанный поэтом Михаилом Васильевичем в 1945 году, вряд ли сможет сдержать выступающие слёзы. А музыка Матвея Исааковича Блантера способствует тому, чтобы каждая строка песенного текста западала в душу раз и навсегда.
Слова песни «Враги сожгли родную хату»
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошёл солдат в глубоком горе
двух дорог,
Нашёл солдат в широком ,
Травой заросший, бугорок.
Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол,-
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришёл…»
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только тёплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул , ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришёл к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам…»,
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шёл к тебе четыре года,
Я три державы покорил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
Песня «Враги сожгли родную хату» видео
Интересный факт: Да, одно из самых пронзительных произведений о Великой Отечественной войне – текст песни «Враги сожгли родную хату». Да, в 1945 году Исаковский написал стихотворение «Прасковья» и Блантер положил стихи на музыку, но ни на радио, ни на телевидении песню долго не брали, считая, что горя и так хватает, нельзя исполнять песни, от которых хочется плакать. Только в 1960 году после исполнения песни Марком Бернесом её перестали запрещать. Песня в исполнении детей даже прозвучала в 1966 году в фильме «Я родом из детства». И, вспоминая войну, люди в День Победы со слезами на глазах поют «Враги сожгли родную хату…».
204 года назад, 24 августа 1814 года, англичане захватили столицу США. Президент Джеймс Мэдисон и его подручные бежали из Белого дома столь поспешно, что на столе в гостинной остался нетронутый ужин, который с удовольствием съели английские офицеры. А потом возглавлявший их контр-адмирал Джордж Кокберн, вытерев рот салфеткой, спросил: "Джентльмены, а не спалить ли нам этот гадюшник к чертовой матери?" Возможно, он употребил иную формулировку, но смысл был именно таким. "Прекрасная идея, сэр!" - дружно ответили джентльмены, и вскоре резиденция американских президентов весело заполыхала.
Потом то же самое случилось со зданиями конгресса, государственного казначейства, арсенала, верховного суда и армейскими казармами, а сами американцы перед бегством из города успели поджечь городскую судоверфь со стоявшими там недостроенными фрегатами "Колумбус" и "Аргус", чтобы они не достались противнику. На следующий день над городом рарзазилась сильнейшая грозовая буря с проливным дождем, погасившим пожары. К тому же, по Вашингтону прошел смерч, убивший одного британского чернокожего солдата и нескольких горожан. Это были единственные жертвы оккупации американской столицы. В тот же день десант покинул город, прихватив солидную добычу, включавшую, помимо прочего, 200 пушек.
Надо сказать, что налет на Вашингтон спровоцировали сами американцы, решив в 1812 году увеличить свою территорию за счет британской Канады и пользуясь тем, что все наземные и морские силы Великобритании были поглощены многолетней войной с Наполеоном. В том же году американские войска вторглись в Канаду, но нападение было отбито. А когда в 1814 году, когда антифранцузская коалиция покончила с Бонапартом, англичане перешли в контрнаступление. Основные боевые действия проходили у американо-канадской границы, но в августе британское командование решило нанести удар в самое сердце неприятеля и внезапно атаковать с моря его столицу.
Долго удерживать Вашингтон англичане не планировали, к тому же, они знали, что в этом районе у американцев нет крупных воинских контингентов, поэтому для десанта были выделены весьма незначительные силы - всего 4250 солдат и офицеров. 19 августа десантники высадились на берегу реки Патаксент и начали быстрое продвижение к Вашингтону. 24 августа у городка Бладенсберг им преградили путь американские войска, в основном состоявшие из наспех собранного ополчения.
Общая численность заслона составляла 7640 человек, но из них было не более 500 солдат регулярной армии. Поэтому англичане без колебаний атаковали и буквально разметали противника. Их потери в этом сражении составляли 64 убитых и 185 раненых. Американцы потеряли всего 24 человека убитыми, 40 - ранеными и - 120 пленными. Остальные в панике разбежались, бросив 18 орудий, как только "красные мундиры" приблизились на дистанцию штыкового броска.
Судя по незначительному количеству пленных, бегали американцы гораздо быстрее англичан. Стремительно достигнув Вашингтона, который отделяли от Бладенсбурна примерно 12 километров, они принесли весть о разгроме. Руководство США отреагировало на это вполне адекватно, немедленно покинув город. Через пару часов в него вступили британские войска, а от том, что было дальше, уже сказано.
Можно добавить, что, к чести для англичан, никаких насилий и грабежей по отношению к мирному населению они себе не позволяли и частные дома не жгли. Они даже не стали сжигать редакцию местной газеты "Нэшнл Иетеллидженсер", регулярно печатавшей клеветнические пасквили на британскую армию, поскольку огонь мог перекинуться на соседние жилые постройки. Вместо этого Кокберн приказал своим солдатам разломать здание редакции вручную. Тем не менее, американская пресса продолжала изображать англичан в весьма неприглядном виде. Одна из подобных картинок приведена на заставке.
Контр-адмирал Кокберн на фоне горящего Вашингтона, английские пехотинцы и морпех в униформе 1814 года.
Американские офицеры, пехотинцы и ополченец в экипировке того же периода.
Американские артиллеристы у Бладенсберга ведут огонь по врагу. Англичан это не остановило.
Британцы устраивают фейерверк в Вашингтоне.
Сгоревший Белый дом и здание Конгресса США.
