Бруни федор антонович картины. Значение бруни федор антонович в краткой биографической энциклопедии

Фёдор Антонович Бруни (1799-1875) — великий русский художник итальянского происхождения. Яркий представитель школы живописи. Настоящее имя Фёдора Бруни — Фиделио, однако после приезда в Россию, он сменил имя на русское. Фиделио Бруни родился 10 июня 1799 года в Милане. Его отец Антонио Бруни был художником и реставратором. Вместе с семёй он переехал в Россию, где был реставратором картин и занимался живописью по плафону. По примеру своего отца, Фёдор решил стать художником и поступил в Воспитательное училище при Академии художеств. Он оказался очень способным учеником, вскоре был награждён серебряной медалью и получил звание художника. После обучения отец отправил сына в Италию, где начинающий живописец ещё более усовершенствовал свою технику.

Первую серьёзную картину Фёдор Бруни написал в возрасте 22 лет. Картина «Смерть Камиллы, сестры Горация» была выставлена в Капитолии и принесла Фёдору первую известность. В России за эту же картину ему присудили звание академика. Не менее знаменитыми картинами живописца стали: «Моление о Чаше», «Медный змий », «Пробуждение граций», «Вакханка, поящая Амура», «Спящая нимфа» и многие другие. Также стал известен росписью Исаакиевского собора в Петербурге. Был хранителем картинной галереи Эрмитажа и занимался покупкой новых произведений для коллекций петербургского музея. С 1855 ода был ректором Академии художеств по отделу живописи и ваяния. Умер 30 августа 1875 года. В настоящее время захоронение Фёдора Антоновича Бруни находится на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Автопортрет

Вакханка, поящая Амура

Князь Олег прибивает щит свой к вратам Цареграда

Медный змий

Пробуждение граций

Бруни Федор Антонович(1800 - 1875)
Известный русский художник Федор Бруни родился в Москве.
Его отец Антонио Бруни, итальянец, переселившийся в 1807 году в Россию, был реставратором картин. Вскоре после приезда в Россию он получает должность "лепного, живописного и скульптурного цеха мастера при царскосельских дворцах". Основной специальностью Антонио Бруни была декоративная живопись. Он считался хорошим преподавателем рисования.
На одиннадцатом году Федор Бруни, обнаруживавший большую любовь к рисованию, был определен в Академию Художеств, где и занимался под руководством Егорова, Иванова (старшего) и в особенности Шебуева. В 1818 г. получил звание художника. Отец решил, по совету Шебуева, отправить сына для дальнейшего усовершенствования в Италию. Изучение произведений старинных художников окончательно определило направление Бруни. Написав несколько картин, Бруни, не достигший еще 22-летнего возраста, принялся за первую большую картину ("Смерть Камиллы, сестры Горация"; находится в Музее Александра III), которая в 1824 г. была выставлена в Капитолии и доставила автору ее немалую известность; в Петербурге она появилась лишь через 10 лет, и за нее Бруни получил звание академика. К работам первого пребывания Бруни в Риме относятся: "Святая Цецилия", "Святое Семейство", "Вакханка, поящая амура" (Музей Александра III), "Свидание Т. Тассо с сестрою", "Богоматерь с Предвечным Младенцем", "Спящая нимфа" и др.
Кроме того, Бруни написал копии с фресок Рафаэля: "Изгнание Илиодора из Иерусалимского храма" и "Галатею". К тому же периоду относятся четыре большие образа: "Богоматерь с младенцем на руках", "Спаситель на небесах", "Благовещение" и знаменитое "Моление о Чаше" (в Музее Александра III).
В начале тридцатых годов Бруни начал писать колоссальную картину: "Воздвижение Моисеем медного змия", но прежде, чем успел ее окончить, был вызван из Рима в Петербург для работ в Исаакиевском соборе и для преподавания в Академии Художеств. Он прибыл в Петербург в 1836 г., написал в течение двух лет несколько образов и скомпоновал для алтаря Казанского собора большую картину-образ "Покров Пресвятой Богородицы".
В 1838 г. Бруни нашел возможным возвратиться в Рим, написал там "Покров" и окончил в 1840 г. "Медного змия" (Музей Александра III), который произвел в Риме необыкновенно сильное впечатление. В следующем году картина была перевезена в Петербург и выставлена в одной из зал Зимнего дворца. Все отзывы того времени преисполнены чрезвычайных похвал. В этой картине Бруни показал в полной силе все свое глубокое, академическое знание рисунка.
Отправляясь в третий раз в Италию, Бруни занимается картонами тех картин, которые он должен был впоследствии написать на стенах Исаакиевского собора. В 1845 г. он привозит в Петербург 25 картонов; некоторые из них были исполнены фрескою в Исаакиевском соборе самим Бруни, другие - различными художниками под его руководством. На аттике собора находятся: "Сотворение мира", "Всемирный потоп", "Спаситель, вручающий апостолу Петру ключи от царствия Небесного", "Явление Господа апостолам по Воскресении". В полукружии над аттикой: "Творец, благословляющий все созданное", "Святой Дух в сонме ангелов"; на плафоне: "Введение Первородного Сына во вселенную", "Второе пришествие Сына Божия", "Прорцы на Кости" и "Егда сотворены быша звезды, восхвалиша Мя вси ангели".
Исполнение перечисленных работ было окончено в 1853 г.; кроме них, Бруни успел написать иконостас для православной церкви в Штуттгарте.
Будучи назначен в 1849 г. хранителем картинной галереи Эрмитажа, Бруни с любовью занимался ею; дважды он был командирован за границу для покупки картин, послуживших для пополнения эрмитажной галереи.
В 1855 г. Бруни занял в Академии Художеств место ректора по отделу живописи и ваяния, а в 1866 г. перешло в его ведение и мозаичное отделение при Академии.
Бруни писал также и портреты, среди которых особенно замечательно изображение княгини З. Волконской в костюме Танкреда (находится у князя С.М. Волконского в Санкт-Петербурге). Последние годы жизни Бруни занимался сочинением картонов для образов Храма Спасителя в Москве. К списку его работ надо прибавить еще тридцать листов рисунков из русской истории, гравированных им крепкой водкой (офорт).
Вообще художественная деятельность Бруни занимает почетное место в истории русской живописи, и появление произведений его и К. Брюллова составило эпоху в русском искусстве. Бруни является в России одним из немногих представителей так называемой "назарейской школы", имевшей также большое влияние на целое поколение германских художников 1840-х годов. Подробная биография Бруни и список его работ составлены А.В. Половцевым и изданы Академией Художеств в 1907 году.

Бруни Александр Павлович - академик архитектуры, племянник Ф.А. Бруни, воспитывался в Академии Художеств, которую окончил в 1859 г. Построил в Петербурге Александровский рынок.
Его сын, Николай Александрович, родился в 1856 г., СПб., учился в Академии Художеств по классу живописи исторической, в 1885 г. получил звание художника 1-й степени за исполнение программы "Овчая купель". Преподавал у Штиглица, с 1906 академик, мозаист, выставлялся с 1887.

Лев Александрович Бруни (1894 - 26.02.1948)
Родословная Льва Бруни читается как захватывающий исторический роман. Род художников Бруни был известен в Северной Италии и Швейцарии с ренессансного XVI века.
Знаменитым академическим живописцем был прадед Льва Александровича по отцовской линии, Бруни Федор Антонович. По материнской линии - тоже сплошные художники. Блестящему акварелисту Петру Федоровичу Соколову, другому прадеду, позировал сам Николай I с семейством...
Напоследок еще одна генеалогическая подробность: супругой П.Ф. Соколова была Юлия Павловна Брюллова, родная сестра великого Карла. В непосредственном окружении - дед-художник, отец-архитектор. Сам Лев Бруни позже вспоминал, что в детстве был уверен: "Все люди - художники".
Его собственный природный дар был неизбежен. Когда один из рисунков попал к самому Александру Бенуа, тот отозвался о 14-летнем мальчике как о состоявшемся таланте. Профессиональное обучение Бруни было довольно кратким: две зимы в Академии художеств, год в Париже. Молодой художник, которому едва исполнилось 20, начинает выставляться вместе с "Миром искусства" и сразу становится известен. Все дается ему легко, все вокруг его любят, называя не иначе как Левушкой. Один из знавших его вспоминал: "Он был моложе всех нас, казался мальчиком, но умел собирать и сталкивать людей лбами..."
В его мастерской в доме на Университетской набережной регулярно происходили "вечера", которые стали фактом истории русской культуры. О них теперь говорят как о литературно-художественном кружке "Квартира No.5". Постоянными его участниками были художники Альтман, Митурич, Тырса, поэты Мандельштам, Клюев, Бальмонт, композитор Лурье, критик Пунин. Появлялись в квартире No.5 Маяковский, Шагал, Хлебников, Розанова, Зайцев, Татлин...
Под влиянием Татлина Лев Бруни начал создавать конструктивистские "контррельефы" - абстрактные подборы из разных материалов. Вместе с Татлиным и Родченко принял участие в футуристической выставке "Магазин", где продемонстрировал "разбитую бочку из-под цемента и стекло, пробитое пулей". Но вряд ли можно утверждать, будто Бруни всерьез погрузился в сражение, которое весело вели сторонники авангарда. Для него в этом не было борьбы, а была дружеская солидарность и, главное, поиск - "живого" искусства, делавший жизнь такой насыщенной и интенсивной.
Позже в своих незавершенных воспоминаниях Н.Н. Пунин признавался, что, если бы им всем "был дан другой кусок истории, возможно, эти встречи... сохранились бы в памяти как период времени наибольшей жизненной полноты..." Однако "времена не выбирают". Шел 1916 год, и время, которое всем им выпало, с бесцеремонной определенностью вторглось в такую счастливую и полную жизнь.
В ноябре художника призвали в армию. А вскоре со все нарастающей настойчивостью зазвучала "музыка революции". Ее гипнотическому ритму поддались многие, но не Лев Бруни. Для него гораздо важнее был другой звук - пусть никому больше не слышная, но для него отчетливая мелодия его собственной судьбы.
Летом 1917-го он едет на Урал, в Миасс. Там живет со своей семьей Константин Бальмонт и ходит в гимназию дочь поэта - Нина. Венчание Нины Бальмонт и Льва Бруни состоится в том же Миассе весной 1919 года.
Мир вокруг будет рушиться в хаосе гражданской войны. Они поедут на восток - в Омск, потом Ново- Николаевск. В этот период бездомных скитаний художник и перестанет писать маслом. Но зато он, как никогда раньше, научится рисовать все: берег озера и спящую жену, цветочные горшки и коляску их первенца в окружении кур и щенят... Это будут не просто дневниковые "зарисовки с натуры" или протокольные репортажи. Это будет то, что на языке искусствоведческих дефиниций носит название "станковая графика". Короче, законченные и самодостаточные произведения искусства.
"Когда б вы знали, из какого сора \ Растут стихи, не ведая стыда..." Самые простые вещи обладают бесконечной ценностью и красотой. Эта истина с отчетливой ясностью открылась Бруни именно в те "окаянные дни". Оказалось, что в этой бездомной и не отягощенной материальными благами жизни у него многое было - любовь, мир вокруг в бесконечности своих форм и разнообразии таинственных связей. И, значит, было, что противопоставить хаосу и смятению, захлестнувшим все.
Вернувшись в Петроград, Бруни вновь тесно общается с Татлиным, даже живет у него в мастерской, где творится модель утопического памятника III Интернационалу. И иллюстрирует фантасмагории Гофмана. В общем, Лев Александрович не становится активным создателем нового революционного искусства. Обстоятельства словно отводят его от этого. Так, в последний момент был отклонен уже готовый проект ноябрьского оформления Дворцовой площади. А сам Бруни перебирается в Москву по приглашению В. Фаворского. С семьей уезжает в Оптину пустынь и подолгу живет там.

Именно в 20-е годы в Оптиной художник создает свои лучшие вещи.
В его работах не происходит ничего, а точнее, происходит самое главное: гнутся под тяжестью мокрого первого снега деревья, блестят только что омытые дождем крыши, солнечный свет пронизывает лесную чащу... Все едино, прекрасно-одушевленно и хрупко. Эта хрупкость и мимолетность просто требуют того, чтобы быть запечатленными. И художник откликается на это безмолвное требование.
Он работает непрерывно, жизнь и искусство для него оказываются перепутанными, переплетенными. Творчество самой высокой пробы становится частью его повседневного быта; должно быть, оттого он с какой-то моцартовской беспечностью относился к своим уже завершенным работам и их дальнейшей судьбе.
Когда в середине 30-х видный художественный критик А. Чегодаев решил отобрать на выставку несколько его произведений, Лев Александрович выдвинул из-под дивана обшарпанный чемодан. Он был доверху набит акварелями - помятыми, с краями то загнутыми для того, чтобы поместить листы в чемодан, то изгрызанными кем-то, - как выяснилось, собакой. Один лист был съеден примерно на треть. Потрясенный увиденным, искусствовед обратился к реставраторам...
Теперь эта спасенная акварель - одна из лучших работ Бруни среди тех, к сожалению, немногих, что хранятся в Третьяковской галерее. Розовая лягушка замерла между тонких травинок. Можно с долгим глубокомыслием рассуждать о том, что в визуальных искусствах аналогом звука выступает жест, движение, а пространство всегда - вместилище таинственной тишины и что в данной работе Льва Александровича именно пространство листа, превращаясь в пространство мира, имеет такое определяющее значение... Но, наверное, лучше просто остановиться посреди затягивающей жизненной суеты, чтобы посмотреть и увидеть. И с остротой, доступной обычно лишь детям да художникам, пережить удивление и восторг перед каждой каплей этого мира.
Автор: Таня Юдкевич
Исходный текст: "Алфавит" No.38, 2000.
http://www.peoples.ru/art/painter/bruni/

См. также: Натэла Месхи
"С кем на Руси жить хорошо.
История большого семейства"
(о родословной Бруни).-
"Родина", 1997, № 1, с. 98-102.
Светлана Злобина-Кутявина "Бруни -
нормальная русская фамилия". -
"Домовой",1996, № 7, с.26-32.

Николай Александрович Бруни (1891 - 1938)
Николай Бруни родился 28 апреля 1891 года. Высокообразованный поэт и художник, священник и авиатор, попавший в ГУЛАГ в 1934 году по ложному доносу как "французский шпион", в 1937 году соорудил уникальный памятник Пушкину из гипса, кирпича, досок. В 1938 году Бруни был расстрелян.

" 5/18 сентября. Слава Тебе Господи! Все делается к лучшему. Вот уже меня сегодня просили и о кандидате на мое священническое место. Мать священника явилась ко мне, правда она явилась как бы с покаянием, что допустила углубиться в себе мысли устроить сына на мое место, и не дожидает конца, обратившись ко мне самому. Я очень рад этому; как видно из объяснения: кандидат весьма желательный, еще молодой - 35 лет, принявший священство идейно, после революции, сам образования светскаго и был в консерватории, обладает хорошим даром слова; звать его о. Николай Александрович Бруни, внук того художника Бруни, который написал образ "Моление о чаше". В данное время он служит в городе Клин Московской губернии, в церкви Успения Божией Матери. Его отлично знает преосв. Григорий. При развитии обновленчества он был в городе Козельске Калужской губернии. И один устоял в Православии и доселе остается твердым и непоколебимым православным и горячо ревностным пастырем. Дай Бог такого заместителя, он мог бы развить дело моего маленькаго кружка как музыкальный человек, да и для большаго кружка мог бы быть руководителем".

Начиная однажды панихиду, о. Николай Бруни, вопреки церковному обряду, запел чужие слова о уставших и печальных людях, о кораблях и о умершем ребенке. Это смерть Александра Блока заставила священника нарушить обряд.

Известный российский журналист и популярный телеведущий Лев Иванович Бруни:
"Не забуду родства с Николаем Александровичем Бруни, одним из первых российских летчиков, героем Первой мировой войны, затем священником. Он был расстрелян в тридцатые годы в Воркуте.
Не забуду родства с Александром Александровичем Угримовым, высланным в 1922 году из Советской России, героем французского Сопротивления, вернувшимся в 1947 году на Родину, понятное дело, прямиком в ГУЛАГ. Он, слава Богу, умер своей смертью.
Не забуду, наконец, родства со своим отцом, Иваном, для которого война началась 22 июня 1941 года на западной границе, а закончилась 9 мая 1945-го в Кенигсберге" .

Лаврентий БРУНИ:
"Я хотел сделать ретроспективную выставку, где бы в одном пространстве собрались все художники, начиная с Антонио Бруни. Получается, что в каждом поколении есть кто-то, кто прославил эту фамилию.
Ты ощущаешь на себе какую-то ответственность за свою фамилию?
Ответственность - это комплекс, от которого я избавился. Я даже подписываюсь: Лаврентий Б. К Бруни это не имеет никакого отношения. Я начинаю свою историю. Мне не интересно быть чьим-то внуком или правнуком. Я прочел у своего дедушки фразу: "Пращуры и сама фамилия - это очень тяжелое бремя. И довольно трудно через это перешагнуть". Сначала я удивился, а потом понял, что он имеет в виду, и сразу для себя это отрезал.
Когда я учился рисованию и мне нужны были деньги на преподавателя, я продавал картинки на Арбате. Тогда это все только начиналось, не все было пошло, и там было довольно много симпатичных людей. И можно было найти своего покупателя. В салоны ведь тогда принимали картины только членов Союза художников. И мне мой приятель сделал такую, похожую на похоронную, табличку: "Художник Лаврентий Бруни". Мимо проходили два каких-то пьяных художника, которые остановились, покачиваясь, и говорят: "Что? Фамилией пользуешься? Нехорошо". И мне стало так стыдно… И я постарался прекратить все разговоры, что я художник из-за фамилии.
Но если уже есть такая семейная традиция, то никуда от нее и не денешься. Так или иначе - приходится считаться…
Я в восторге от выставки Льва Бруни не только потому, что это мой дедушка, а просто он мне очень нравится. Он потрясающий художник. Я смотрю на его вещи как бы с внешней стороны и не чувствую его своим родственником - это просто хороший художник"
(Из интервью, опубликованного
23 сентября 2000 года
Светланой Злобиной-Кутявиной).

Красавица Карла Бруни известна как харизматичная топ-модель и третья жена бывшего французского президента . Однако мало кто знает, что в биографии Карлы Бруни нашлось место не только подиуму и громкому замужеству, но и творчеству. Полное имя модели - Карла Джильберта Бруни Тедески.

Будущая звезда родилась в итальянском городе Турине 23 декабря 1968 года. Склонность к творчеству, пожалуй, заложилась благодаря талантливым родителями Карлы. Мать Мариза работала концертмейстером. Отец девочки Альберто Бруни сочинял музыку для оперных партий, а также работал в промышленной сфере. О том, что отец ей не родной, Карле сообщили только после смерти Альберто Бруни. Биологический отец девочки - Маурицио Ремерт, успешный бизнесмен - общение с ребенком не поддерживал. Бруни росла в многодетной семье: у Карлы есть брат, не чуждый творчеству, и не менее талантливая сестра, ставшая актрисой.

Семейство Бруни жило в родном Турине до 1974-го. В тот год Италию держала в страхе террористическая организация. Преступники похищали детей. Страх родителей Карлы за родных чад оказался настолько силен, что было принято решение сменить страну проживания. Так семья Бруни перебирается во Францию. Карла поступает в школу, осваивает игру на фортепиано и гитаре и всерьез планирует связать дальнейшую судьбу с искусством. Девушка даже поступает в Сорбонну на отделение истории искусств. Однако судьбе было угодно распорядиться иначе: Бруни не окончила институт, поддавшись манкому очарованию звездной жизни и мира моды.

Модельный бизнес

Изначально девушка и не мечтала о славе топ-модели. В рекламное агентство Карлу привело банальное желание подработать. Тем более, что внешние параметры Карлы оказались соответствующими модельным стандартам: рост Карлы Бруни - 175 сантиметров, а вес - 55 килограммов. Однако красавицу ждала неожиданная удача: контракт с агентством City Models принес ей множество высокооплачиваемых контрактов.

Первая фотосессия, в которой участвовала начинающая модель, была проведена в рамках рекламной кампании модного бренда Guess. Фото Карлы Бруни настолько впечатлили модных критиков, что последующие предложения о работе не заставили себя ждать. Именитые дома моды хотели заполучить Бруни как лицо своей продукции. В жизни Карлы вереницей запестрили обложки журналов и рекламные плакаты, софитовые огни камер и микрофоны журналистов, мечтающих об интервью с красавицей. Культовые французские и итальянские дизайнеры почитали за счастье пригласить Бруни как модель на подиум.

В начале 1990-х Карла оказалась одной из самых высокооплачиваемых моделей в мире: за два года девушке удалось заработать 7 миллионов долларов. Бруни сотрудничала с компаниями Prada и Max Mara, Dolce&Gabbana и Chanel, Christian Dior, Givenchy... список можно продолжать бесконечно. Бренды, от названия которых у модниц замирает дух, были у ног Бруни.

Стиль Карлы Бруни не сходил с уст женщин и мужчин, красавице подражали и завидовали. Однако не все давалось с такой легкостью, как казалось со стороны: за столь головокружительной славой стояли кропотливая работа и тяжелые усилия над собой. Карла четко понимала, что мир моды, столь милый внешне, внутри представляет собой постоянную жесткую борьбу за место под софитовым солнцем.

Девушка тщательно следила за своей формой, за здоровьем, питалась исключительно низкокалорийной пищей и ежедневно пробегала три километра. Лишь благодаря неимоверно жесткой дисциплине и несгибаемой силе воли Карле удалось достаточно долго продержаться на модном пьедестале.

Музыка и поэзия

Казалось, что самое интересное только начинается, однако уже в 29 лет Карле наскучил мир моды. Бруни, испытав все прелести и тяготы славы первой красавицы, решила завершить карьеру модели. Вопрос, что делать дальше, перед девушкой не стоял: музыкальное воспитание напомнило о себе. Карла Бруни решила запеть.

Первая пластинка начинающей певицы Бруни вышла в 2003-м. Стоит отметить, что подавляющее большинство композиций сочинены Карлой самостоятельно. Альбом Quelqu"un m"a dit («Кто-то мне сказал») получил не меньше похвал, чем первое появление Карлы на подиуме. Успех оказался и просто неожиданным, и невероятно ошеломительным: тираж проданных копий достигал миллиона экземпляров, а песни Карлы Бруни звучали на всех телеканалах и радиостанциях. Спустя год Бруни получила звание «Лучшая певица года» - высшая награда, о которой только могут мечтать исполнители во Франции.

Последующие альбомы Карлы Бруни также вызывали бурю восторгов у фанатов, а песня «Одиночество» (Soledad) не одну неделю возглавляла хит-парады во Франции и за ее пределами. Не миновало Карлу и увлечение актерским искусством. Модель приняла участие в съемке 17 кинокартин, среди которых выделяются «Полночь в Париже» и «Папарацци» Алена Берберяна.

Личная жизнь

Личная жизнь Карлы Бруни складывалась не менее ярко, чем модельная и сценическая карьера. Среди ухажеров красавицы числились , и даже , в то время бывший владельцем строительной компании. В 2003 году Карла впервые становится матерью. Сын модели Орельян родился от молодого человека по имени Рафаэль Энтовен. Бруни была старше возлюбленного на десять лет. Этот союз, несмотря на разницу в возрасте, казался крепким, однако идиллия продлилась только четыре года. В 2007-м пара рассталась.

В этом же году в прессе стали распространяться слухи о связи Карлы Бруни с действующим главой страны , который на тот момент развелся со второй супругой и был совершенно свободен. В 2008-м влюбленные заключили брак. Для Карлы Бруни это было первое официальное замужество. Семейная жизнь ничуть не изменила тот образ жизни, который привыкла вести Карла. Женщина по-прежнему записывала песни, снималась в кино и видеоклипах и даже иногда участвовала в модельных показах. Муж Карлы Бруни вовсе не противился столь активной творческой жизни супруги и поддерживал красавицу-жену.

В этом браке, оказавшемся действительно счастливым, родилась дочь Карлы Бруни Джулия. Несмотря на плотный график матери, дети Карлы Бруни никогда не оставались без родительской теплоты и внимания. Карла однажды признается журналистам, что только дети и семья для нее представляются самым главным в жизни и рядовой женщины, и первой леди.

Карла Бруни сейчас

До недавнего времени модель, актриса и певица продолжала активно заниматься творчеством, организовывала благотворительные проекты и светилась новыми идеями. Пару лет назад Инстаграм и прочие социальные сети облетели фотографии Карлы, на которых женщина не похожа сама на себя. Факты указывали на то, что причиной странного внешнего вида Бруни стала неудачная пластика или же неаккуратно сделанные «уколы красоты».

Уже в 2017 году Карла Бруни порадовала поклонников известием о том, что идет подготовка к выпуску нового музыкального альбома, который будет носить название French Touch. На этот раз модель и певица представит исполнение не собственных песен, а каверов на композиции культовых мировых звезд: ABBA, The Clash и других. В сети уже появился видеоклип, снятый на композицию Enjoy The Silence.

Дискография

• 2003 - Quelqu"un m"a dit
• 2007 - No Promises
• 2008 - Comme si de rien n"était
• 2013 - Little French Songs

Фёдор Бруни родился 10 июня 1799 году в Милане, в семье швейцарского итальянца, художника и реставратора Антонио Бруни, который впоследствии, в 1807 году, приехал в Россию из Италии. Антонио Бруни в царствование Павла I был реставратором картин и живописцем по плафону. Имеются его работы, исполненные в Михайловском дворце; впоследствии он занимался работами в Москве, по заказу князя Куракина.

В 1818 году он успешно закончил Академию и отправился в Рим. Здесь Бруни сблизился с кружком Зинаиды Волконской, посещал дом дипломата и любителя искусств Г. И. Гагарина, тесно общался с многими русскими художниками. Темы его произведений — античные и библейские сюжеты, а также портреты. Заказанная князем Барятинским картина «Смерть Камиллы, сестры Горация» (1824, ГРМ) была выставлена в Капитолии и имела успех. По поручению Академии Бруни выполнил две копии с ватиканских фресок, написал несколько произведений на темы античной мифологии: «Пробуждение граций» (1827, ГТГ), «Вакханка и Амур» (1828, ГРМ) и др. В 1836 году Бруни вернулся в Петербург и получил звание профессора Академии художеств. В Петербурге он выполнял много церковных заказов, в частности для Казанского собора. Бруни — автор уникального натурного рисунка «Пушкин в гробу» (Институт русской литературы АН СССР, Ленинград), размноженного им затем в литографии. В 1838 году художник снова отправился в Италию для работы над задуманной им картиной «Медный змий» (1841, ГРМ). В этом произведении обнаружилось большое профессиональное мастерство художника, безупречное владение рисунком, пластикой человеческого тела сложными ракурсами. Однако идея картины (гибель людей в наказание за непослушание богу) достаточно реакционна, а живописное построение — традиционно условно.

В 1840 году Бруни окончил “Медного змия ”, который произвел в Риме необыкновенно сильное впечатление. В следующем году картина была перевезена в Петербург и выставлена в одной из зал Зимнего дворца. Все отзывы того времени преисполнены чрезвычайных похвал. В этой картине Бруни показал в полной силе все свое глубокое, академическое знание рисунка.

В 1849 г. Бруни был назначен хранителем картинной галереи Эрмитажа, Бруни с любовью занимался ею; дважды он был командирован за границу для покупки картин, послуживших для пополнения эрмитажной галереи. В 1855 г. Бруни занял в Академии художеств место ректора по отделу живописи и ваяния, а в 1866 г. перешло в его ведение и мозаичное отделение при академии. Бруни писал также и портреты, среди которых особенно замечательно изображение княгини 3. Волконской в костюме Танкреда.

Последние годы жизни Бруни занимался сочинением картонов для образов храма Христа Спасителя в Москве. В списке его работ значатся и тридцать офортов из русской истории. Вообще художественная деятельность Бруни занимает почетное место в истории русской живописи, и появление произведений его и К. Брюллова составило целую эпоху в русском искусстве.

Людмила Маркина

ДИНАСТИЯ

Номер журнала:

В постоянной экспозиции Третьяковской галереи рядом с работами К.П. Брюллова висит мужской портрет, привлекающий своей выразительностью. Автор изображения - ученик «великого Карла» Федор Моллер. На полотне представлен кареглазый брюнет с копной волос и пушистыми бакенбардами. Бледное лицо оттеняет белая накрахмаленная сорочка, черный шелковый галстук подчеркивает элегантность облика изображенного. Золотая цепочка и фрачник ордена святого Станислава говорят о достатке владельца и его признании в обществе. Наброшенная на плечи шинель придает некоторую романтическую небрежность образу. Кто же этот человек?

Перед нами - художник Федор Антонович Бруни, как пишут в энциклопедиях, «яркий представитель академического стиля». Фиделио, так его звали домашние, был сыном швейцарского подданного, итальянца Антонио Бароффи-Бруни (1767-1825). В чине обер-офицера австрийских войск Бруни-старший участвовал в Швейцарском походе А.В. Суворова, храбрый воин получил ранение при штурме Чертова моста (1799). Представить его облик тех лет можно по автопортрету (1800-е, ГРМ), долгие годы хранившемуся в семействе потомков художника. Антонио изобразил себя в мундире чиновника Швейцарской республики. На его груди - знак отличия «За добродетели и заслуги», полученный в 1804 году, и «Золотая почетная медаль», присужденная Бруни от кантона за исполненную им картину.

В 1807-м или в начале 1808 года А. Бруни перебрался в Россию. Сначала Антонио обосновался в Царском Селе, где расписывал интерьеры Александровского дворца, реставрировал картины. С 1811-го он стал преподавать рисование в Императорском Лицее. Как гласит домашняя легенда, юный лицеист А.С. Пушкин бывал в доме учителя.

Антонио Бруни, мастер «лепного, живописного и скульптурного цеха при царскосельских дворцах», стал основателем династии художников в Петербурге. В конце XVIII - начале XIX века в России насчитывалось несколько подобных художественных корпораций, в которых уроки мастерства, по традиции, передавались от старшего к младшему. Например, семейства Скотти или Брюлло. Подобные «фирмы» существовали в Италии со времен средневековья и активно развивались в эпоху кватроченто. Черты средневековой цеховой организации труда подразумевали разветвленную систему узких специальностей. Так, одни художники писали в основном пейзажи, другие были предпочтительно орнаменталистами, третьи - виртуозными мастерами многофигурных композиций. Одновременно каждый из мастеров обладал широким диапазоном возможностей живописца-декоратора. Кроме того, наличие своеобразной, отработанной временем «палитры» готовых решений и образцов росписей, их тщательно разработанная иконография отличали работу этих живописцев, сообщая им определенную свободу в художественной практике.

Антонио Бруни работал в тесном творческом союзе вместе с другими земляками (Б. Медичи, А. Виги, Ф. Торичелли, Дж. Феррари), которые получали выгодные заказы по оформлению интерьеров императорских дворцов, например, Михайловского замка для Павла I, Розового павильона Павловска. Итальянцы часто заключали коллективные подряды с придворным ведомством. Благодаря протекции друзей в 1815 году А. Бруни получил звание «назначенного за две живописные картины», а затем академика живописи за «картины, представляющие страдания Иова». В 1817 году живописец перебрался в Москву, где выполнял заказы для князей Куракиных и Барятинских. С 1820 года Антонио Бруни стал преподавать рисование в Университетском благородном пансионе. Последнее документальное известие о мастере датировано мартом 1825 года: художник получил двухмесячный отпуск для исполнения живописных работ в Льговском уезде Курской губернии. По-видимому, речь шла об имении Марьино князя И.И. Барятинского.

Одно из произведений, представляющее собой групповой портрет семейства Барятинских и названное в советское время «Урожай», хранится в Курском областном краеведческом музее. Декоративное панно «Амуры», выполненное в технике гризайль, было передано из Марьина в Томский областной художественный музей.

Фиделио Джованни Бруни, родившийся в декабре 1801 года в Милане, рано проявил способности к рисованию. По традиции, первые навыки художественного мастерства он получил от отца, а затем был определен в Императорскую Академию художеств в качестве «своекоштного ученика» пенсионера Юлия Помпея Литта. Итальянский граф, будучи в прошлом генеральным комиссаром австрийских войск, охотно помог сыну А. Бруни, своего сослуживца и земляка. В историческом классе Академии Бруни, которого по-русски звали Федором, получил блестящее образование у профессоров ГИ. Угрюмова, В.И. Шебуева, А.Е. Егорова и А.И. Иванова. В стенах Академии он познакомился с братьями Брюлло - Федором, Александром и Карлом. Последний стал своего рода пожизненным конкурентом Бруни.

К этому периоду относится самый ранний автопортрет художника (1813-1816, ГРМ). Внешне похожий на отца, юный живописец изображен с кистями в руке. Все внимание сосредоточено на лице: высокий лоб, правильной формы нос, припухлые юношеские губы. В классической ясности черт, абрисе головы, трактовке волос, обрамляющих ее наподобие короны, просвечивает оттенок самолюбования. В этом произведении проявилось романтическое представление о художнике-творце.

В 1818 году Ф. Бруни держал экзамен на золотую медаль, однако его программа «Самсон и Далила» не получила должной награды. Счастливец Карл Брюлло удостоился золотой медали. «Жаль Бруни, - писал Сильв. Щедрин, - надобно же быть такому нещастию, что ни в чем нет удачи». Действительно, молодому Фиделио в 1819 году пришлось отправиться на стажировку в Италию на скудные средства отца. Не имея академической стипендии, он постоянно нуждался в заработке. Очутившись в «отечестве своих предков», Бруни самозабвенно работал, но обстоятельства сложились так, что художник не получил ничего ни за первую большую историческую картину «Смерть Камиллы, сестры Горация» (1824), ни за вторую - «Святая Цицилия» (1825, обе - в ГРМ). В 1825 году скончался отец Фиделио, снова перед художником остро встал вопрос о пенсионерском содержании. Он продолжал работать, копировал фрески Рафаэля «Торжество Галатеи» и «Изгнание Элиодора из Иерусалимского храма» (обе - 1827, НИМ РАХ). Покровительство и помощь начинающему художнику оказывала светская красавица княгиня Зинаида Волконская. Ф. Бруни стал активным членом ее римского кружка.

Только через три года фортуна наконец переменилась. В начале 1828 года последовал указ императора Николая I, который «повелеть соизволил оставить художника Бруни в чужих краях на пять лет для усовершенствования в живописном искусстве и производить ему в течение сего времени на содержание по 300 червонцев в год из Государственного казначейства». «Радуюсь сердечно, - писал пейзажист Сильв. Щедрин, - что Бог взмиловался на сердечного Бруни». Казалось, все складывалось блестяще, но вдруг...

Бруни влюбился в юную римлянку. Как гласит семейная легенда, однажды он случайно увидел на балконе фешенебельного отеля «Лондон», что на Площади Испании, шестнадцатилетнюю итальянку. Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Анжелика Серни, дочь французского богача, владельца отеля, и римской красавицы, унаследовала от матери яркую внешность. К тому же она была умна и хорошо образованна. Хотя она и симпатизировала Бруни, невозможно было получить согласие на брак родителей с бедным художником из России, который был старше ее на 12 лет. Но Фиделио, что в переводе означает «Верный», не отступился от своей мечты и добивался ее, посвящая ей свое творчество.

Влюбленный художник писал в это время картины на сюжеты античной мифологии: «Пробуждение граций» (1827, ГТГ) и «Вакханка, поящая амура» (1828, ГРМ). В полотнах Бруни привлекают чувственная красота богинь, их нежные сладкие тела и расслабленные позы граций. Страстная нега жриц, вызывающих любовь, но не чувствующих ее, соответствовала настроению творца, сердце которого было разбито.

Бруни планировал показать свою «Вакханку» римской публике на выставке в Капитолии весной 1830 года, но возникли трудности цензурного плана. В художественном обзоре Степан Шевырев писал: «Целомудренные правила общества, учреждавшего выставку, ограничили число русских произведений. Бруни хотел выставить свою очаровательную Вакханку, которая скоро явится в столице невской: если б она была принята, то одна эта Вакханка могла бы доказать, что молодая кисть русская не безопасна для опытной славы римлян и французов. Но ее не приняли за полунаготу и в уважение Великого поста».

В течение долгих лет Бруни испытывал муки любви, прежде чем смог обвенчаться с Анжеликой Серни. А тут еще прибавилась мучительная ревность художника-творца. Карл Брюллов, закончивший в 1833 году «Последний день Помпеи», удостоился фантастического успеха и признания европейской публики. Бруни задумал огромное полотно «Медный змий». В 1834 году «по известным успехам в живописном художестве и находящимся в России отличным копиям и собственным произведениям» художник удостоился звания академика. Наконец, в 1835 году состоялось долгожданное венчание, на котором присутствовали пенсионеры русской колонии в Риме: архитектор Ф.Ф. Рихтер, живописец А.А. Иванов и гравер Ф.И. Иордан. Супруги Бруни прожили долгую и счастливую жизнь, похоронены вместе на Выборгском римско-католическом кладбище в Петербурге.

Весной 1836 года Бруни по приказу императора должен был вернуться в Россию. Вместе с ним ехала его молодая избранница. Обычно весьма скептически настроенный по отношению к дамам А.А. Иванов писал отцу: «С супругою его я советовал бы познакомиться сестрицам моим. Пожалуйста, скажите это Катерине и Марии Андреевне. Они найдут в ней весьма воспитанную и любезную женщину. А сверх того, всегда будут иметь удовольствие видеть образец красоты римской. Она поет и играет на фортепианах бесподобно». В Петербурге семейство обосновалось в доме Академии; Федор Антонович, профессор 2-й степени, преподавал. Он принял участие в работе над росписями церкви Зимнего дворца. В трагические дни 1837 года именно Бруни исполнил рисунок «А.С. Пушкин в гробу», литография с которого стала всемирно известна.

В августе 1838 года супруги Бруни вместе вновь отправились в Италию. Но теперь художник занимал другое положение: он человек со средствами, обласканный императором, работал над огромным полотном, обещающим стать мировым шедевром. В отсутствие Брюллова Бруни занял ведущее положение в колонии русских пенсионеров в Риме.

В декабре 1838 года Рим посетил цесаревич Александр Николаевич, он осматривал достопримечательности Великого города, интересовался содержимым антикварных лавок, посещал художественные ателье художников и скульпторов. Живописец А.А. Иванов писал отцу в Петербург: «Государь наследник был в мастерских у Бруни, Габерцеттеля, у меня, Маркова и Моллера, а остальным работам просил сделать выставку. Все выставили. Наследник был доволен. В.А. Жуковский объяснял посредством Бруни, что наследник желает сделать различные заказы. Все это кончилось утверждением работ каждому».

Действительно, для интернациональной художественной среды Рима типичным явлением была организация экспозиций, приуроченных к визитам важных особ европейских дворов. Русскими мастерами такая экспозиция была впервые осуществлена в декабре 1838 года. Подтверждение этому факту находим в «Журнале путешествия» и в эпистолярном наследии Александра Николаевича.«9/21 декабря. Его Императорскому Высочеству угодно было осчастливить мастерскую российского живописца Бруни. Поклонение змию в пустыне есть картина, обещающая, по словам знатоков, сделать имя художника славным. Государю цесаревичу понравился также образ Божьей Матери с предвечным Младенцем, которым занят в сие время Бруни».

Сюжет «Богоматерь с Младенцем, стоящим впереди Нее» был заказан в 1834 году сенатором ГН. Рахмановым. В мартовском номере «Художественной газеты» за 1837 год говорилось: «В мастерской г. Ф. Бруни стоят теперь четыре большие картины по заказу сенатора Рахманова для одной греко-российской церкви, из коих три совершенно уже кончены: «Богоматерь с Младенцем», «Спаситель в вертограде» и «Спаситель на небе». Полотно «Богоматерь с Младенцем, стоящим впереди Нее» - одно из первых так называемого «византийского направления», один из главных его признаков - наличие золотого фона.

Посетив ателье Ф. Бруни, великий князь Александр Николаевич в письме к отцу-императору сообщал: «У него же я видел Мадонну, которая мне чрезвычайно понравилась». В биографическом очерке-некрологе А.И. Сомов подтверждал, что наследник престола действительно приобрел у Ф. Бруни картину «Богоматерь». Показательна трактовка образа Марии. Как истинный воспитанник Императорской Академии художеств, Бруни большое значение уделяет выразительности и одухотворенности жестов. Младенец, словно предчувствующий свою судьбу, останавливается и в испуге трогательно хватает мать за большой палец левой руки. Как гласит семейная легенда, композиционное решение было навеяно художнику его невестой Анжеликой Серни и ее младшим братом, стоявшим впереди нее на балюстраде балкона. Бруни, как некогда Рафаэль в «Сикстинской мадонне», прекрасно использовал мотив движения навстречу людям для раскрытия образа Марии. Богоматерь, изображенная строго анфас, не обнимает Сына и не пытается продемонстрировать сердечную связь с Ним - Она предчувствует Его судьбу и решается на свой скорбный путь.

В художественном наследии Ф.А. Бруни встречаются изображения Марии с Младенцем другой иконографии: «Богоматерь с Младенцем, отдыхающая на пути в Египет» (1838) или «Богоматерь с Младенцем в розах» (1843, обе - ГТГ). Образ Мадонны восходит к итальянским образцам эпохи Возрождения. «Художник стремился к тому же бесстрастию, - писал современник, - к тому же священному покою лица, какими особенно отличаются Мадонны Рафаэля».

Отметим, что эти картины поступили в Третьяковскую галерею уже в советское время. Взаимоотношения П.М. Третьякова и Ф.А. Бруни не подвергались специальному изучению, а между тем они достойны внимания. Творчество Бруни, стойкого приверженца академизма, по понятным причинам не могло быть в сфере собирательских интересов Павла Михайловича. Современные Третьякову художники весьма скептически относились к Бруни. Например, М.И. Скотти писал из Рима Н.А. Рамазанову в феврале 1858 года: «Что, получил ли ты остальные работы в Храме Спаса? Правда ли, что всю живопись взяли Нефф и Бруни? Не стыдно ли старикам, жадность проклятая, а бедная и талантливая молодежь что будет делать, я говорил у В.И. Григоровича об этом и ругал стариков, он наконец со мной согласился».

Негативное отношение академической молодежи к ректору (с 1855 года) Бруни ярко проявилось во время похорон А.А. Иванова. «Когда Бруни взял ручку гроба, - писал М.П. Боткин С.А. Иванову в Рим из Москвы 27 июля 1858-го, - они начали ругать Академию и людей, заставлявших нечестно за деньги писать нечестные статьи. Тем заставили Бруни бежать посрамлённым».

Третьяков проявил интерес к творчеству Бруни в конце 1860-х годов. В отделе рукописей ГТГ сохранилось единственное письмо художника собирателю от 11 января 1867 года: «Милостивый государь Павел Михайлович! Желание Ваше будет исполнено - картина «Образ Спасителя» немедленно будет отправлена на ваш адрес в Москву. Пока позвольте мне засвидетельствовать мою искреннюю благодарность за Ваше внимание. Что же касается до желаний иметь от меня рисунок для Вашего альбома, я с большим удовольствием его вам доставлю». О каком рисунке шла речь, в настоящее время сказать трудно, так как в этом году Бруни подарил в галерею два рисунка - «Христос, окруженный апостолами» и «В пустыне застигнутые грозой».

Несмотря на то, что Ф.А. Бруни не относился к людям, близким Третьякову по своим художественным взглядам, собиратель все же понимал его роль как человека, значимого для русской живописи. Зимой 1871 года Третьяков, будучи в Петербурге, договорился с Федором Антоновичем и поручил А.Г Горавскому написать его изображение. Как раз в конце 1860-х - начале 1870-х годов Павел Михайлович начал целенаправленно приобретать и заказывать портреты «лиц, дорогих нации». К сожалению, портрет Ф.А. Бруни кисти А.Г. Горавского не был включен автором-составителем в книгу, посвященную исследованию портретной галереи Третьякова. А между тем сохранились письма художника А.Г. Горавского к П.М. Третьякову, где подробно раскрывается процесс работы. Первое сообщение относится к 20 февраля 1871 года: «Многоуважаемый Павел Михайлович! Тотчас же после Вашего отъезда я принялся за портрет Федора Антоновича Бруни и уже три сеанса употребил на рисовку углем, ибо переменил место. Поворот и освещение теперь избрано в его кабинете, с правой стороны свет, то есть так, как Вы мне подали проект, и еще три сеанса отбил красками». Чрезвычайно важно свидетельство художника, что Третьяков не просто заказал портрет, но и сделал собственноручный предварительный «проект-эскиз. Исполняя замысел заказчика, Горавский воплотил на полотне своеобразный типологический сплав парадного и камерного. Размер произведения (105,4 х 78,5 см), поколенный срез фигуры, изображение модели в повседневной одежде - все это соответствовало другим портретам третьяковской серии.

«Портрет масштабом невелик, но сложен выполнением, - писал А.Г. Горавский. - Представлять будет отдых, свободно сидящим, в привычной его позе с опущенными руками и держащим карандаш с задумчивостью, в рабочем черном пальто его бархатном и, по обыкновению, с растрепанными волосами, которых стричь не будет, покамест не кончу портрета. Правда и простота, а натянутого ничего не полагается быть».

При работе над портретом Горавский столкнулся с целым рядом трудностей. Так, «вследствие им занимаемого поста приходилось напрасно ездить, ибо, помимо его (Бруни. - Л.М. ) желания, служебные занятия заставляли его уезжать со двора для следования государя императора в осмотре памятников, и вообще касательно художественного». А тут еще сеансы были прекращены из-за болезни Бруни. «После оспы он стал уже выходить со двора, - отчитывался Горавский Третьякову, - и сказал: “От весеннего воздуха я загораю, то прибавится больше интереса для живописи". Я поблагодарил, ибо этим выразил он еще больше желания позировать».

Кроме личных обстоятельств в жизни модели художник должен был учитывать и технические особенности исполнения полотна. Живописец не мог всегда писать «по-сырому», нужно было время, чтобы красочный слой высох. Горавский сообщал в письме от 18 марта: «...по моему расчету оставлены сеансы по мокрой краске». 3 апреля художник писал, что портрет «остается хорошенько на солнце высушить и опять приняться за лицо, ибо теперь виднее весь букет картины». В том же письме Горавского читаем, что ему нужно еще пять сеансов. Художник просит Павла Михайловича не торопить его с окончанием произведения. В конце года в письме от 28 декабря Горавский спорит с Третьяковым о цене за готовый портрет Бруни. Павел Михайлович предложил 350 рублей, а Горавский просил увеличить гонорар до 400 рублей.

Вероятно, портрет Бруни кисти Горавского не очень понравился Третьякову. Как писал сам художник 14 февраля 1872 года: «Я помню Ваши слова, что портрет Бруни Вашей коллекции не так важен, как Глинки». Поэтому становится понятным интерес собирателя к портрету, созданному Ф.А. Моллером в 1840 году в римской мастерской Бруни. Долгое время это изображение бережно хранилось в семействе живописца Бруни в Петербурге. В 1888 году И.Ф. Шене, «агент русских художников», сообщал Третьякову, что родственники «портрет отца, писанный Моллером, не продают». Однако по прошествии трех лет младший сын живописца был вынужден сам обратиться к известному собирателю. «Милостивый государь Павел Михайлович, - писал Юлий Бруни, - пишу Вам эти строки, так как обстоятельства так сложились, что я принужден продать работы и портрет отца моего. У меня есть покупатель, но прежде чем решить, я обращаюсь к Вам. Мне предлагают за обе вещи (портрет и рисунок «Медный змий». - Л.М. ) три тысячи рублей, но, к моему горю, их увезут из России, что будет весьма грустно». Архитектор Ю.Ф. Бруни предлагал приехать в Москву для дальнейших переговоров. По-видимому, Третьяков ответил утвердительно, но, по своему обыкновению, выторговал уступку в тысячу рублей. Об этом факте свидетельствует сохранившаяся в архиве расписка: «За проданные мною г. Павлу Михайловичу Третьякову рисунок собственной работы отца моего Ф.А. Бруни (Медный змей) и портрет отца, писанный маслом профессором Ф.А. Моллером деньги сполна получил две тысячи рублей серебром. 4 сентября 1891 года».

Юлий Федорович Бруни (1843-1911) унаследовал талант отца. Он окончил с отличием курс в Императорской Академии художеств как архитектор. В 1860-е годы стажировался в Северной и Южной Германии, Франции и Италии. По возвращении в Россию в 1868 году Ю.Ф. Бруни получил хорошее место на государственной службе. Молодой архитектор причислен к Министерству Внутренних Дел с прикомандированием к Техническо-строительному комитету. До 1871 года он состоял сверх штата архитектором при Попечительном совете заведений Ведомства Императрицы Марии, в 1875-м причислен к IV Отделению Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Конечно, в продвижении по служебной лестнице сыграли положение и авторитет отца. Юлий Федорович считался не только архитектором, но и даровитым акварелистом, он успешно работал в области прикладного искусства, был мастером планировки и внутренней отделки интерьеров. Его сын Георгий выбрал другой вид искусства - стал музыкантом, а внучка Татьяна - театральным художником.

О старшем сыне Ф.А. Бруни - Николае (18391873) - известно немногое. Он умер в возрасте тридцати трех лет, пережив отца всего на два года. Сохранился его портрет, исполненный Федором Антоновичем в конце 1840-х годов (ГТГ). Нежное ангелоподобное лицо мальчика мастерски вписано в овальную форму. Нежный абрис, мягкие кудри до плеч, пухлые губы - все это придает модели неповторимую прелесть и обаяние.

История семейства Бруни охватывает целое столетие и насчитывает несколько поколений. Хотя в это время в России работало много мастеров иностранного происхождения, талантливые представители фамилии Бруни заняли свое определенное место в русской художественной культуре XIX века. Важно, что этот род художников не угас и в двадцатом столетии. Его продолжили художники Лев Александрович (1894-1948) и Иван Львович Бруни (1920-1995).

1. Маркина Л.А. Живописец Федор Моллер. М., 2002. С. 54.
2. Существует разница в дате рождения художника. Первый биограф Ф.А. Бруни А.В. Половцев приводит дату 10. 06. 1799 {Половцев А.В. Федор Антонович Бруни. Биографический очерк. СПб., 1907). На основании архивных документов, приведенных А.Г Верещагиной, в настоящее время принята дата 27. 12. 1801 (Верещагина А.Г. Федор Антонович Бруни. Л., 1985. С. 8-10, 216).
3. Письмо Сильв. Ф. Щедрина из Неаполя 26 марта 1826 года в Рим скульптору С.И. Гальбергу // Итальянские письма и донесения Сильвестра Феодосиевича Щедрина. 1818-1830. М., 2014. С. 291.
4. Верещагина А.Г. Указ. соч. С. 63.
5. Письмо Сильв. Ф. Щедрина из Неаполя 13 марта 1828 года в Рим скульптору С.И. Гальбергу // Итальянские письма и донесения Сильвестра Феодосиевича Щедрина. 1818-1830. М., 2014. С. 382.
6. Верещагина А.Г. Федор Антонович Бруни. Л., 1985. С. 86.
7. Письмо из Рима к издателю // Литературная газета. 1830. №36. С. 291.
8. В 1936 году в связи с закрытием кладбища захоронение вместе с надгробием было перенесено на Тихвинское кладбище (Некрополь мастеров искусств) Александро-Невской лавры.
9. Верещагина А.Г. Указ. соч. С. 239.
10. Боткин М.П. А.А. Иванов. Его жизнь и переписка. СПб., 1880. С. 112-113.
11. Маркина Л.А. Рим - «Академия Европы» // Художественный вестник. СПб., 2015. С. 15-27.
12. Яйленко Е. Миф Италии в русском искусстве первой половины XIX века. М., 2012. С. 282.
13. Макаров б. Журнал путешествия за границу и некоторые гатчинские вещи. Рукопись. 19.02.1927. Опубликована частично: Старая Гатчина. 1927. №78 // ОР ГТГ. Ф. 31. Ед. хр. 2371. Л. 3.
14. Половцев А.В. Федор Антонович Бруни: Биографический очерк. СПб., 1907. С. 126, 128.
15. Художественная газета. 1837. №6. С. 105.
16. Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. М., 2008. С. 203.
17. Пчела. 1875. №35. С. 426.
18. Верещагина А.Г. Указ. соч. С. 86.
19. Римские картины Ф.А. Бруни // Художественная газета. 1837. №15. С. 239.
20. Маркина Л.А. Живописец Михаил Скотти. М., 2017. С. 282.
21. Германский археологический институт в Риме. Неопубликованные письма М.П. Боткина С.А. Иванову.
22. Письма художников Павлу Михайловичу Третьякову. 1856-1869. М., 1960. С. 177.
23. Портретная галерея «лиц, дорогих нации» П.М. Третьякова. М., 2014.
24. Письма художников Павлу Михайловичу Третьякову. 1870-1879. М., 1968. С. 41.
25. Там же.
26. Там же. С. 44.
27. Там же.
28. Там же. С. 49.
29. Там же. С. 60. Эти сведения вступают в противоречие с датировкой портрета. На ручке кресла подпись: «А. Горавскш 20 III 1871».
30. Там же. С. 67.
31. ОР ГТГ. Ф. 1. Ед. хр. 4209. Л. 1.
32. ОР ГТГ. Ф. 1. Ед. хр. 751. Л. 1.
33. ОР ГТГ. Ф. 1. Ед. хр. 750. Л. 1.